Сергей Сахаров - Законы Пустоши

- Догоняй, если сможешь! - я издевательски показал противнику язык, и припустил со всех ног в сторону цистерны.

До нее было десять метров, и теперь оставалось только не помереть раньше, чем я окончательно заманю жреца в ловушку. Грохот и стон рвущегося металла сзади подсказали, что цель наживку заглотила. Вот она, прямо перед ней маячит, мягкая и беззащитная цель. По сторонам он явно не смотрит.

Пять метров, четыре, три... Песок справа встал волной, и меня едва не сбило с ног. Монструозная клешня разминулась со моим бренным телом на считанные сантиметры. Я прыгнул вперед, перекатом через плечо уходя от следующей атаки, и заорал на бегу:

- ЖГИ ЕГО!

Рев мотоциклетных моторов возвестил о приближении кавалерии. Я успел только глянуть в сторону, где быстро росли в размере огоньки факелов и ухмыльнуться. Теперь самое последнее осталось.

Гризли уже занес обе клешни разом, намереваясь прикончить надоедливое насекомое одним ударом. Я сгруппировался - и прыгнул в сторону, прямо за цистерну.

Баммм! Удар мощных конечностей пробил ржавую бочку до половины, и топливо волной выплеснулось прямо на бронеколпак машины.

- ОСКВЕРНИВШИЕ СВЯЩЕННУЮ КРОВЬ ЕГО ДА БУДУТ НАКАЗАНЫ! - матюгальник явно слегка подтопило, потому что голос жреца вышел хрипящим и булькающим. - КАРА ГРЯДЕТ...

Все шло хорошо ровно до этого момента. Удар Гризли повредил крепления, и цистерна сорвалась с места, покатившись прямо на меня. А я, дурак, прямо у нее на пути торчу, да еще и стена пещеры сзади! Прыжок в сторону, перекат. Слишком быстро катится, не успею...

Цистерна грянула в стену, предварительно расплющив мне обе ноги до колена своим весом. Вам когда-нибудь каток на ногу наезжал? Мне тоже нет, но ощущения были явно сходные. Жуткая волна боли, хруст костей и мой собственный вопль перекрыли, казалось, все. В глазах померкло; все подернулось красноватой пульсирующей дымкой.

Критическое повреждение ног! Запрет передвижения до восстановления здоровья.

Состояние «Болевой шок». Запрет действий на 1 минуту. 59... 58... 57...

Очень, блин, вовремя! Больно и правда было, но слава Богам, тут хоть не полный уровень отдачи стоит. Иначе я бы точно в это больше играть не стал, Клинский там или не Клинский. Сердце стучало в висках, перед глазами все ходило ходуном. Я лежал на спине, уставившись в потолок, и мог только смотреть вверх и перед собой. Все, трындец, приплыли.

- ЭТО ЛИШЬ МАЛАЯ ЧАСТЬ КАРЫ ТВОЕЙ, ГРЕШНОЕ ДИТЯ! - проревел жрец, разворачивая машину в мою сторону. - НАЗИДАНИЕ ТЕБЕ И ДРУГИМ!

Я же улыбался во все тридцать два, несмотря на боль в ногах. Чертов Болевой шок не давал ничего сделать, а так бы хоть фигу показал долбаной железяке. Глаза же были прикованы к объекту прямо справа от Гризли.

На черном фоне пещеры крутящийся факел падал, казалось, невероятно медленно - а на полу его уже ждала жадная, тягучая река вытекающего топлива.

- Кто еще кого... покарает... - выдавил я.

Гризли опустил с размаху клешни.

Факел коснулся поверхности бензинового ручья.

Вы когда-нибудь бывали в литейном цеху? Гремящее железо, глухое дыхание огромной домны, текущий горячий металл в заготовках - и невыносимая, жуткая жара и духота. Вообразили? Теперь представьте, что вас макнули в этот самый металл с головой.

Сначала поднялось пламя, а затем сдетонировал оставшийся в цистерне газ. Горячая взрывная волна обожгла не хуже раскаленной стали. Мощный удар размазал меня по земле, придавив, как огромный пресс, а последовавшая за ним волна пламени сожгла практически всю растительность на лице. Я успел только закрыть глаза руками; бородой пришлось пожертвовать.

Потом пришли боль и темнота, в которой огненными буквами всплыло системное сообщение:

Вы получаете 1121 урона.

Вы умираете.

- Ашот, кардиостимулятор ноль-четыре, два кубика, и ноль-двенадцать, полтора! Мы его теряем! Готовьте нейроимпульс!

Палата напоминала разбуженный улей. Носящаяся между приборами и капсулой доктор Лермонтова, как бешеная пчелиная королева, лихорадочно пыталась сообразить, как вытащить этого многообещающего калеку. Мониторы мигали, пищали, тревожно светились красным и вообще требовали всяческого внимания. Вместе с Лермонтовой носилось еще две медсестры, а Ашот дежурил у столика с медикаментами, у подключенного к капсуле аппарата введения ви-тоника.

Посреди хаоса незыблемой скальной вершиной торчала лысая голова доктора Клинского. Уже много было сказано слов по поводу самовольства Екатерины, еще больше - по поводу недопустимости экспериментальной деятельности в присутствии проверяющих заказчика. В конце концов, последнему не обязательно пока знать о том, что результаты были далеки от обнадеживающих.

Алексей Гринцев был для Клинского единственной соломинкой, возможностью доказать свои теории на практике. И теперь он умирал.

- Дайте внешний монитор! - крикнула Лермонтова, проносясь мимо и задевая шефа полами развевающегося халата. - Я хочу видеть, что творится в игре! Ашот, где стимуляторы?!

- Уже идут, - невозмутимо рапортовал санитар. - Реакции пока нет. Импульс готов, ждем команды на разряд.

- Сама вижу, что нет, - раздраженно выдала доктор, продолжая колдовать над пультом. - Твою мать, я надеялась, что хоть в этот раз обойдемся без леталки!

На одном из больших мониторов запустилась картинка. Полутемная пещера, море огня и покореженного железа. Крутящаяся камера показывает одетое в драные обожженные тряпки тело, зажатое горой дымящейся стали.

- Интересно, - задумчиво протянул Клинский, потирая подбородок. - Он умер в игре, и его жизненные показатели в реальности стремительно рухнули. Мы с вами знали об односторонней связи - что умеешь в тут, лучше выполняешь в игре - но обратная? Это первый случай.

- Не может быть программной ошибкой? - Лермонтова рубила слова резко, не отворачиваясь от мониторов, на которых тревожным красным мигали цифры и графики жизненных процессов человека в капсуле. - Какой-то баг, оставленная лазейка для чрезмерно усиленной обратной связи нейроинтерфейса?

- Сомнительно, - покачал головой Клинский. - На двадцать миллионов человек был бы хоть один случай. До сих пор офис ничего не сообщил. От меня бы они скрывать не стали.

Лермонтова обернулась, скептически хмыкнула и бросила:

- То-то они тебе пять лет назад прямо выложили все планы.

- Екатерина, - обычно мягкий голос Клинского вдруг наполнился холодной сталью. - Не сейчас. У нас пациент умирает, и у меня есть теория, что не от воздействия нашего лекарства.

Лермонтова вздохнула и отвернулась; длинные пальцы с кричащим красным маникюром снова забегали по клавишам голографической панели. Цифры на мониторе падали. Медленно, но верно.