Сергей Орст - Законы Ньютона

© Сергей Орст, 2022

ISBN 978-5-0053-8565-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моей дочери,

всем юным и не только

романтикам посвящаю.

Машина времени есть

у каждого из нас:

то, что переносит в прошлое

– воспоминания;

то, что уносит в будущее

– мечты.

Дорогой мой читатель, перед вами совершенно правдивая история моей жизни, которую я ни на йоту не приукрасил и ничего не утаил. Решившись, наконец, поведать всем обо всём, я совершенно не боюсь, что после этого меня сочтут сумасшедшим. Во-первых, я давно стремлюсь поделиться теми невероятными событиями, произошедшими десятилетия тому назад, но, как уже сказал, опасался прослыть невменяемым. Однако, теперь мне это безразлично, потому что моя жизнь уже состоялась, и я добился в ней многого. В наше время есть лишь один человек, кроме меня, знающий, что тогда со мной было, и все эти годы верно хранящий мою тайну. А во-вторых, пару месяцев назад у меня произошла очень короткая необычная встреча с одной милой, но также весьма необычной молодой барышней, которая предупредила об одном грозящем человечеству бедствии. Именно эта вторая причина и побудила меня рассказать обо всём.

Началось всё во времена моей юности, значительно определив мою дальнейшую судьбу и, как выяснилось, оказало катастрофическое влияние на будущее человечества. Однако самое страшное, что это оказало влияние на человеческое прошлое.

Многие детали времён моей юности уже стёрлись из моей памяти, но произошедшее тем летом, помню, словно это было вчера. Я расскажу о произошедшей грозящей всем нам беде. Нет, это не ошибка и не оговорка, беда произошла, но ещё будет, однако теперь её можно предотвратить.

– Где твои семнадцать лет? – спрашивал Владимир Высокий в своей песне.

Мои – в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом, когда я трепетным юнцом едва окончил школу, сдав выпускные экзамены, и поступил в Университет. Был конец жаркого июля. Я выдержал всю эту неимоверную нервотрёпку и узнал, что теперь принадлежу студенческой братии. Моя фамилия красовалась на листке со списком, криво приколотом слегка ржавой канцелярской кнопкой к деревянной доске в холле корпуса приёмной комиссии. Будучи на седьмом небе от гордости за самого себя, я не забывал благодарности к тем, кто помог мне в этом.

Помню, как, примчавшись домой, я схватил трубку телефона и стал накручивать наборным диском знакомый номер. В трубке шли длинные долгие гудки.

– Ну, где же ты? – бормотал я. – Куда же ты ушла?

Никто не поднял трубку на том конце. Тогда я набрал номер маминой работы. Попросив к телефону свою маму, я с нетерпением и радостью сообщил ей свою новость. Мама облегчённо выдохнула на другом конце провода, сказав, что мы вечером устроим праздник.

Наскоро попив воды и засунув в рот кусок хлеба с колбасой, я переодел сухую рубашку, схватил свою спортивную сумку и вылетел из дома. До её дома надо было ехать полчаса на автобусе. Меня не смущало, что она была не дома. Я знал, что дождусь её возвращения.

Выйдя на проспект, я посмотрел вдаль и не увидел никакого автобуса. Меня так распирало изнутри радостью, что не мог стоять и ждать на остановке. Я быстро пошёл вдоль проспекта по направлению к её дому, в надежде, что автобус меня догонит и быстро примчит.

Дома у неё никого не было. Ничуть не расстроившись этому, я вышел во двор и сел на лавочку возле детской песочницы. Там возилась пара малышей с совочками и формочками. Две бабушки этих малышей сидели на другой лавочке и о чём-то оживлённо говорили. Они периодически поглядывали на своих внуков в песочнице и продолжали свои важные разговоры.

Я посмотрел на часы, подаренные мне мамой ещё на шестнадцать лет. Было три часа дня. Светило солнце и было весьма жарко. Немного заскучав в ожидании её, я решил почитать. Бережно вынул из сумки обёрнутую книгу, взялся за закладку и раскрыл. Однако вдруг меня посетили воспоминания, а мой невидящий и рассеянный взгляд скользил то по раскрытой странице, то по мелким камушкам под ногами, то по малышам в песочнице. Я стал вспоминать пройденный этап жизни и ту, появившуюся в моей судьбе на излёте этого важного этапа.

С самого детства меня интересовала наука. Может, это было несколько странно, но ни мои родители, ни родители родителей не имели отношения к науке. Рос я в самой обычной советской семье, которая жила от зарплаты до зарплаты. Учился в школе хорошо, но это в среднем. По гуманитарным предметам учиться мне было тяжело. Особенно трудно давались история, литература и ОСГП. Сейчас мало кто помнит эту дикую аббревиатуру, а это всего лишь Основы Советского Государства и Права. Ну, и понятно, тогда в моей стране ещё не началась перестройка, которая, в итоге, свела на нет все подобные учебные дисциплины. Тем не менее, даже по трудным предметам я занимался старательно и хорошо. Вот моя тяга к наукам и привела меня в Университет на факультет физики, потому как грезил открытиями, жаждал что-то найти, что-то очень важное, эпохальное.

Вопреки стереотипу, я не был очкастым «ботаником». В школе у меня было много друзей и недругов. Порой дрался, как и другие пацаны, получая за это «неуд» по поведению. Посещая секцию по самбо при школе, я был физически довольно крепким парнем, но при этом радовал учителей точных предметов своими знаниями. Правда, в выпускном классе учительница алгебры поставила меня на место, влепив в первом полугодии двойку. Она мне сказала, что я обленился и перестал работать по её предмету. Вот и получил. Она была права, я расслабился. Если из-за этой двойки у меня выйдет плохая оценка в аттестате, то прощай Университет. Взявшись за голову, в аттестате у меня теперь стояло «отлично».

Весь последний учебный год я ходил на подготовительные курсы при Университете. Они были по вечерам, и я возвращался домой весьма поздно. На курсах было много ребят из разных школ, стремящихся поступить, но совсем не было девушек. В том возрасте я уже всерьёз засматривался на противоположный пол, но был страшно стеснительным и нерешительным в общении с ними. Начиная где-то с восьмого класса, я влюблялся в своих одноклассниц, но эта первая влюблённость была тайной, и о ней никто не знал. Моё отношение к девочкам всегда было даже слишком уважительным и с острасткой. Не обидев в своей жизни ни одной девочки, я не понимал своих сверстников, которые обращались с девочками, а потом и с девушками пренебрежительно, иной раз, неуважительно и даже грубо. Меня это дико коробило. Для меня девушки были какими-то возвышенными, чуть ли не божественными существами, которые могут, если захотят, снизойти до общения со мной.