Сергей Орст - Законы Ньютона

Впереди были выходные, и на следующий день я решился предложить Алёне пойти в театр. Кино это же банально, тем более она поступала на искусствоведческий, поэтому надо было соответствовать. Выпросив у матери денег, я помчался к метро в театральную кассу. Ближайшим был балет «Лебединое озеро». Я бежал домой к телефону, а в кармане лежали два купленных билета на завтрашний вечер.

Был вечер пятницы, и Алёна согласилась, но сказала, что мне необходимо поговорить с её отцом. Душа ушла в пятки, мне показалось, что её отец очень суровый человек и не пустит со мной Алёну, но отступать было уже некуда. Я набрался смелости.

– Здравствуйте, Семён, – голос её отца в трубке был строгим, но не злым, – прежде, чем согласиться на поход моей дочери с вами в театр, вы должны мне пообещать, что гарантируете благополучное возвращение Алёны домой.

Мне стало ясно, что именно от моего ответа зависит моё свидание. Вспоминая тренировки по самбо, я настроился на ответ, как на поединок.

– Извините, пожалуйста, как мне к вам обращаться? – спросил я, смелея.

Чувствовалось, что со мной говорят, как со взрослым человеком, поэтому надо было им быть.

– Игорь Валентинович, – ответил отец Алёны.

– Игорь Валентинович, – говорил я в трубку, – могу вам обещать, что буду отвечать своей головой за Алёну в буквальном смысле слова и гарантирую, что она вернётся домой в целости и сохранности. Это я вам обещаю. Даю слово.

– Вы уверенно говорите, самое главное, в ваших словах и тоне нет дерзости, присущей иным молодым людям вашего поколения. Я вам верю. Но помните, даже защищая, надо иметь голову. Теперь сообщите мне, пожалуйста, имена ваших родителей. Ваш телефон Алёна мне уже передала. Надеюсь, вы не против.

– Конечно, нет, я всё понимаю. Маму зовут Ирина Александровна.

– А отца?

– Папа погиб несколько лет назад.

– Простите мою бестактность, я не знал. Примите мои соболезнования. Передаю трубку Алёне.

Мы договорились, где мы встретимся. Оказывается, это была её квартира. Мне доверяли Алёну, но явно хотели увидеть меня воочию.

Принявшись готовиться к свиданию, мать не могла на меня нарадоваться:

– Наконец-то, сынок, выглядеть будешь прилично, а не как оболтус.

Просить ещё деньги у матери было стыдно, и я расколотил свою копилку. Там оказалось прилично денег. Хватит и на букет, и на буфет.

Приодевшись, в назначенный час мой палец нажал кнопку звонка её квартиры. Дверь почти мгновенно открыл Игорь Валентинович, и вышел на лестничную площадку, потеснив меня с букетом за спиной. Он прикрыл за собой входную дверь, и мы остались вдвоём. Взгляд его был спокойным, но серьёзным.

– Здравствуй, Сеня. Судя по всему, ты хороший и умный парень. Оставайся таким и дальше. Не разочаровывай меня. Ты понял, о чём я. Алёна моя единственная дочь. И помни, ты дал мне слово.

Прежде, чем я смог что-то ответить, её отец открыл дверь и позвал Алёну.

Балет был отличный, а Алёна просто прелесть. В её виде не было ничего вызывающего и вульгарного, она была воплощением скромности и воспитанности, но отнюдь не чопорной, ни тени чванства, ни намёка на грубость. Всё это было мне очень по душе! От похода в буфет она вежливо отказалась, чему я, признаться, был рад, ведь истратил на букет весьма много денег из имеющейся суммы. Мой букет, купленный у своего метро, Алёна почему-то отдала солисту балетной труппы, вышедшему на поклон. Сначала я было расстроился, но она взяла меня под руку и так мне искренне улыбнулась, что я тут же и забыл про этот букет. В конце концов, это мой подарок ей, она вольна с ним поступать по своему разумению. Я ничуть не обиделся.

Мы брели под ручку к метро, всё больше узнавая друг о друге. Это было как в сказке. Моё и её первое свидание. Алёна рассказывала мне об искусстве, но с иной стороны. Она меня так этим увлекла, ведь я и представить прежде не мог, что, например, в живописи нужна математика, в скульптуре – знания статики и крепости материалов. До этого мир для меня делился на естественно-научный и гуманитарный, но Алёна смазала все прежние мои границы. Она обещала показать репродукции картин русского художника Кандинского, который производил точные математические расчёты для написания своих произведений.

У метро Алёна зашла в телефонную будку и позвонила домой, сообщив, что едет. Мы спустились в метро и не заметили, как приехали, продолжая беседовать. Без приключений я проводил её до двери квартиры. Она уже готова была нажать звонок, как вдруг, не оборачиваясь, тихо сказала:

– Сеня, пожалуйста, не дари мне больше срезанных цветов. Я люблю живые цветы, а срезанные быстро и неизбежно умирают. Я не могу на это смотреть. Мне их очень жалко. Ты не знал этого. Прости меня, что подарила букет артисту.

Боже, какая же она чувствительная и нежная! Я тут же мысленно пообещал себе, что никогда не подарю Алёне сорванного цветка, чтобы больше её не печалить.

Всё так же не поворачиваясь ко мне лицом, она нажала на кнопку звонка. Открыла Мария Семёновна, очень обрадовавшись, увидев меня.

– Ага, вот ты какой. Красавец! Ну, здравствуй, Сеня.

Алёна прошмыгнула мимо бабушки в дверь, бросив мне на ходу короткое:

– Пока.

– Пока, – вдогонку сказал ей я и, проводив взглядом, направился было к лестнице.

– Постой, Сеня, – бабушка Алёны схватила меня за руку, – заходи, я тебя чайком угощу, да и с Алёнушкой ещё увидишься. Ну, заходи, не упрямься.

Мне было невежливо отказываться, тем более, очень не хотелось расставаться с Алёной, и, похоже, она со мной тоже. Я убедился в этом, как только переступил порог их дома и увидел в коридоре сдержанно радостные глаза Алёны.

– Вот и молодец! Алёнушка, ну-ка, займи гостя, а я чаёк быстренько соображу.

С этими словами Мария Семёновна удалилась, оставив нас в большой прихожей.

– Сейчас я найду тебе тапки, – спешно засуетилась Алёна.

Я стал рассматривать помещение. Просторная прихожая с высокими потолками была уставлена старинной мебелью. По стенам висели несколько картин в рамах. Присмотревшись, я догадался, что это настоящие картины. До этой минуты такие полотна я видел только в музеях, но не в обычных квартирах.

Алёна принесла тапки, и я переодел обувь. Мы стояли рядом друг с другом, а я рассматривал картины. Меня заворожил их вид и буйство красок. Это были пейзажи, но такие необычные, что вызывали во мне удивительное чувство – чувство прекрасного.

– Кто их нарисовал? – спросил я Алёну.

– Сеня, картины пишут, – снисходительно улыбаясь, поправила меня она, – это мой отец, он художник. Нравится?

– Очень! Я не думал, что картины могут так волновать. Обычно в музеях они в основном скучные.

– Просто ты мало знаешь о них, – возразила Алёна, – каждая картина это огромная история, они застывший миг истории, они рождают чувства. Вот что в тебе вызывает это полотно? Только честно.