Александр Рудазов - Апофеоз

– Да будет тяжесть! – выкрикнул Локателли – и Антикатисто придавило к земле. – Да будет сила!

Хаштубал тем временем описал круг над отрядом антимагов. Предусмотрительно не приближаясь, он раскрыл ладонь – и с нее сорвался огненный диск. Он расширился мгновенно – и ударил с яростью метеорита. На двести шагов вокруг все исчезло, скрылось в дыму.

Все послушники и рыцари погибли мгновенно. В живых остался только магистр – хрипящий от боли, обожженный, но целый. С трудом, но он сумел оградиться даже от такого волшебства.

Но Хаштубал тут же воздвиг вокруг него огненное кольцо. Оно выросло до неба – и тут же исчезло. Но после него остался круг, глубокая трещина, окружающая земляной столб… и через секунду тот рухнул! Магистр с диким криком полетел в пропасть – и там уж никакая антимагия не смогла его спасти.

А над давно уже стершейся пентаграммой танцевало зеленое марево. Галлерия Лискардерасс призвала всех духов, что только были в доступности, оживила земляных и воздушных элементалей, подняла сам холм на битву – и от этого рябило в глазах!

Сбросивший путы Антикатисто ринулся в небеса – но следом ринулась эльфийская владычица! Ее одеяние раздувалось от ожившего ветра, она выхватила из воздуха искрящийся меч – и с него сорвалась молния!

Она растворилась в облаке чистой Тьмы. Антикатисто был силен не только собранным Криабалом. Он оставался лауреатом премии Бриара первой степени, одним из величайших волшебников в истории Парифата. Перестав быть элементалем Тьмы, он отнюдь не разучился ею пользоваться – и изрыгнул такое количество, что хватило бы уничтожить армию.

Даже эльфийскую владычицу это могло бы обратить в прах. Но с другой стороны полыхнул белый луч, и старик в каменном кресле крикнул:

– Да будет свет!

Мрак острова Вечной Ночи озарило будто зарей. Все невольно моргнули – таким ярким светом залил все Зодер Локателли. Даже Антикатисто дернулся, вздрогнул, как будто скукожился – но тут же расправил плечи. Реального вреда это ему причинить не могло.

Но исторгнутую им Тьму заклятие Локателли рассеяло. И пока оно действует – новая также будет рассеиваться.

Если только не влить побольше. Остановившись прямо в воздухе, Антикатисто уцепился за эфирную складку и обратился к тому же, с чем столько когда-то экспериментировал. Пронзил рукой саму Кромку, частично нырнул в иное пространство – и сделал прокол. Тут же расширил его и раскрыл трещину в Мамбию – мир бесконечной Тьмы и бесформенных тварей.

И Тьма хлынула. Абсолютная первостихия, всепожирающая и разрушающая. Энтропическое начало мироздания, чистая гибель всего сущего.

– Да будет свет! – повторил Локателли.

Теперь полыхнуло из раскрытых ладоней старца. Узким скрученным лучом. Заклятие встретилось с рвущейся от Антикатисто Тьмой – и расплескалось радужной кляксой. Взметнулся мановый клуб, эфир заколебался, хлынул во все стороны.

И одновременно ударил Медариэн. Шарахнул ментальным импульсом такой мощи, что даже у союзников закружились головы. Антикатисто же повело в сторону, он утратил равновесие, начал падать. Его взгляд на несколько секунд стал мутным.

Но он тут же пришел в себя. И снова полетели во все стороны молнии, ринулась Тьма и прямая, неостановимая смерть. Волшебство закружилось бешеным вихрем. Заклинания сменялись с невероятной частотой, сама реальность исказилась и заколебалась.

– Абан тук агас медерек тока, – произнес Антикатисто. – Орак тогара дека. Герде.

Синий луч ударил в Хаштубала – и пронзил насквозь. Прорвал все защиты – и остановил сердце. Полудракон захрипел, его охватило пламя, изо рта брызнула кипящая кровь.

– Да будет жизнь! – воскликнул Локателли, проносясь мимо.

Хаштубал резко втянул воздух. Сердце снова застучало. Теперь полудракон стал двигаться осторожней, на своей шкуре прочувствовав, на что способны Криабалы.

Медариэн раскрывал энергетические щиты. Они принимали часть заклинаний Антикатисто, поглощали атаку за атакой, прикрывали остальных. Другие удары брал на себя Бельзедор – он носился черным ураганом, и пока что ни одно заклятие не сумело ему навредить. В одной руке сверкал меч Деправерон, в другой извивался огненный кнут Верберус.

Хлестало пламя. Хаштубал наполнил им все свободное пространство, и не давал Антикатисто продыху. В воздухе давно не осталось чем дышать – пространство над холмом превратилось в какой-то воздаят, страшную паргоронскую пыточную. Вокруг Медариэна и Локателли сверкали воздушные пузыри, Галлерию облегали свистящие стихиали-сильфы, а Бельзедор… кажется, он даже не замечал, каким смертельным стало окружение.

Но и Антикатисто обращал на это не больше внимания, чем на пыльный ветер. Морщился иногда, дергал рукой, дважды прочел заклинание Очищения – но и только-то. Его тоже защищали бессчетные энергетические поля, которые то и дело разрубал Бельзедор, но и под ними он оставался неуязвим, неуничтожим.

Таковы битвы великих волшебников. На истощение. На изнурение. На поиск того самого заклинания, что найдет щелку в броне, доберется до мягкого нутра. На перебор всех средств в надежде, что какое-то окажется тем, от которого противник не приготовил защиты.

И на случайную удачу. Она тоже нередко становится решающим фактором.

Разнообразней всех сражался Локателли. Медариэн, профессор Спектуцерна и Ингредиора, работал в чистую магию. Энергетические поля, телекинез, телепортация, прямое ментальное воздействие. Хаштубал Огнерукий, профессор Элементурия, действовал еще проще и прямее – бил, резал, рубил пламенем всех сортов… но всякий раз только пламенем. Галлерия Лискардерасс, профессор Нигилиума и Субрегуля, в основном поддерживала остальных – призывала все новых духов и элементалей, оживляла землю и воздух. Бельзедор же вовсе почти не атаковал – он лишь принимал удары Антикатисто на себя, ломал его барьеры и защищал волшебников.

Но Зодер Локателли, профессор Вербалеона и Бакулюмуста… он сыпал заклинаниями, словно из мешка с подарками. Все новые и новые, на любой вкус и цвет, почти без ограничений. На Вербалеоне Локателли заканчивал факультет изустного контроля, на Бакулюмусте – факультет плаща и перстня. Каменное кресло, его личный артефакт, носило хозяина, как продолжение тела, почти неограниченно снабжало маной и так усиливало каждое заклинание, что Локателли даже не трудился произносить их полностью.

Три слова каждый раз – только три слова, из которых два первые всегда одни и те же. Зодер Локателли постиг высшее проявление искусства Вербалеона – умение сокращать заклинания до предела. Оставаясь предельно разнообразным магом, виртуозным почти во всех областях, он в то же время колдовал очень быстро – и был почти непобедим.