Александр Рудазов - Апофеоз

– Разумеется, нет, – невозмутимо ответил Бельзедор. – Я просто собирался сам обрести это абсолютное могущество. И у меня бы все получилось, если бы не одна пронырливая эльфийка.

– Ко мне тебе следовало являться лично, – процедила Галлерия. – Как ты явился в Мистерию. Посылать против меня какую-то снежную ведьму было… унизительным.

– Я не посылал ее против вас, государыня. Вас не должно было в тот день быть в том месте. А с обычной стражей Зеленого Криабала леди Хиона бы справилась. Она была одной из сильнейших колдуний, а ваши подданные плохи против морозного волшебства.

– И теперь она стала деревом, – равнодушно произнесла Галлерия. – Надеюсь, ты не ждешь от меня извинений за то, что я с ней сделала?

– Мои приспешники знают, где живут и кому служат. Время от времени я их теряю. Я ценю их преданность и способности, но среди них нет незаменимых. Кстати, каким деревом она стала?

– Уродливым, – коротко бросила Галлерия. – Я бы приказала ее срубить, но ни один эльф не выполнит такого приказа.

– А вот мои прихвостни выполняют любые приказы, – с чуть заметной насмешкой сказал Бельзедор. – Хотя среди них есть и эльфы.

– Они не заслуживают права так называться, – отрезала Галлерия.

– Видовая принадлежность – это не право. Это факт.

– Давайте перестанем препираться, – устало встрял Медариэн. – Хотя бы сейчас. Всем известно, насколько давняя история сплетает тебя и Бельзедора, моя госпожа, но прямо сейчас тебе поневоле приходится быть ему благодарной.

– Мне смешны твои слова, Медариэн, – холодно произнесла Галлерия. – Не вижу ни единой причины быть благодарной этому отродью.

– Он все же спас тебе жизнь, – напомнил Медариэн. – Преследуя собственные цели, но спас. Пусть и отнял ради этого несколько сотен других жизней, чего я, конечно, не могу одобрить.

– О боги, Медариэн, избавь нас от своих нравоучений, – поморщилась Галлерия. – Право, иногда ты и впрямь выводишь меня из себя этим морализаторством. Уж что-что, а смерть этих недоумков-антимагов и тех тошнотворных созданий, которых они непонятно где взяли…

– Это были йоркзерии, – перебил Бельзедор. – Очень древний народ. Они появились на Парифате задолго до эльфов.

– В самом деле, это были они? – искренне удивилась Галлерия. – Я полагала, что они вымерли еще до Ледника.

– Многие так полагают. А еще больше вообще никогда о них не слышали. Но йоркзерии не вымерли и в некотором смысле даже процветают. Просто обитают они в таких глубинах, до которых не добирались даже гномы. И они действительно уже тысячи лет не появлялись на поверхности. Я пока не знаю, что побудило их присоединиться к Антикатисто.

– Ты мог их об этом спросить, – вздохнул Медариэн. – Но это не пришло тебе в голову. Ты просто их убил.

– Они убивали эльфов. Благодаря мне эти эльфы живы. Давай спросим их – не следовало ли мне вначале побеседовать с йоркзериями?

– Ты мог спасти их и без лишних убийств. Я знаю твои возможности – их хватило бы. Ты умеешь решать проблемы без единой капли крови. Просто удручающе редко это делаешь.

– Я был ограничен во времени, Медариэн. Мне было некогда искать бескровное решение.

– А если бы у тебя было больше времени – что-то бы изменилось? Ты бы попытался всех спасти, никого при этом не убив?

– Разумеется, нет. Я же Темный Властелин, ты помнишь? Мы с тобой заклятые враги. Мы диаметрально противоположны.

– Не диаметрально… – вздохнул Медариэн. – Бельзедор, я же прекрасно понимаю твои истинные мотивы. Но твои методы я не могу ни понять, ни принять. Ты мог бы действовать гораздо эффективнее, если бы изменил их. Тебе незачем сидеть в мрачном замке и запугивать весь мир. Это же просто глупо.

– Мы уже беседовали на эту тему, Медариэн. Ты помнишь, чем закончился наш прошлый разговор?

– Ты попытался меня убить.

– Но тебя это ничему не научило. Кто же из нас глуп?

– Ты можешь снова попытаться меня убить. И снова. Я буду сражаться с тобой столько, сколько потребуется.

– Ты мой самый заклятый враг, Медариэн, и за это я тебя ценю. Но тебе никогда не победить меня, признай это. Ты слишком ничтожен. Все твои попытки убить меня провалились с треском.

– Я никогда не пытался тебя убить, Бельзедор, и ты это прекрасно знаешь. Только обезвредить.

– Как я и сказал. Ты слишком ничтожен.

– Я не убиваю, Бельзедор. Никого. Никогда. Даже тебя я не стану убивать.

– Не пытайся свалить свою ничтожность на высокие моральные принципы. Я слишком хорошо тебя знаю.

– Я тоже хорошо тебя знаю. И мне ведомо, что под этой черной броней бьется благородное сердце. В тебе есть добро, Бельзедор, но ты посвятил жизнь тому, чтобы никто о нем не узнал. Ты мог бы стать величайшим героем этого мира – а вместо этого стал величайшим злодеем. Но это было худшей твоей ошибкой. Ты пошел длинной извилистой дорогой там, где есть прямая и короткая.

– Какое красивое сравнение, – саркастично произнес Бельзедор. – Однако заметь, что прямо сейчас, пока ты убеждаешь меня перейти на светлую сторону, где-то там по-прежнему куражится Антикатисто. Это означает, что для тебя важнее не торжество добра, а идеологическая победа над злом. Надо мной.

– Ты в очередной раз все переврал, – вздохнул Медариэн.

– Но этот мерзавец в чем-то прав, мэтр Медариэн, – вмешалась Галлерия. – Нам сейчас не до пустых споров.

– В этом я с тобой согласен, бессмертная Лискардерасс. Бельзедор был Темным Властелином тысячи лет, и пробудет им еще… недолго, надеюсь. Но прямо сейчас наши и его цели совпадают.

– В таком случае обсудим дальнейшие действия, раз мы на какое-то время делаем вид, что перестали быть врагами, – откинулась в кресле Галлерия. – Однако сразу предупрежу, что я не перестану презирать тебя ни на миг и никогда не прощу всего того, что ты сделал мне, моему мужу и моему народу.

– Приятно это слышать, государыня, – поклонился Бельзедор. – Я очень старался, чтобы вы никогда меня не простили. Но сейчас вы у меня в гостях, я временно вам не враг и предлагаю пригласить к нам еще одного гостя.

– Да, согласен, – кивнул Медариэн. – Нужно его известить.

В тронном зале было не очень много народу. Только сам Темный Властелин, его управляющий, кот, несколько теней-прихвостней, Галлерия, Медариэн и искатели Криабала вкупе с Танзеном и Массено. Теперь же Бельзедор хлопнул в ладоши, и стало казаться, что людей еще меньше, поскольку тронный зал погрузился в сумрак. Окна словно заволокло мглой, факелы погасли, остался только зеленоватый светильник. В его тусклом мерцании были видны лишь контуры Бельзедора, Галлерии и Медариэна, а все остальные исчезли во тьме.

Потом засветилось огромное дальнозеркало. Гладя белого кота, Бельзедор зловеще произнес: