Светлана Кузнецова - Дворец для рабов [litres]

Выбравшись в темный, извилистый тоннель из узкого круглого лаза, парень тщательно закрыл за собой железный люк и погасил фонарь, прислушиваясь. Темнота дышала всхлипами, перемежающимися стонами и скулением. Эхо доносило их исправно откуда-то справа. Включать фонарь снова Тим решил повременить, двинулся на всхлипы на ощупь, несколько раз оступился и признал поражение: ходить в полной темноте, как сталкер, ориентируясь по звуку, он не мог.

Свет, вспыхнув, снова брызнул в глаза тысячами огненных мушек. Парень зажмурился и усиленно заморгал, пытаясь поскорее прийти в себя, первый шаг сделал неуверенно, затем замер. По позвоночнику пробежал холодок, а плохое предчувствие заставило отойти ближе к стене. Воображение нарисовало несколько монстров на выбор – одного другого ужаснее. Помнится, на болоте тоже появился некто, заманивающий мольбами о помощи, и вот теперь Тим намеревался шагнуть в ловушку.

«А если нет? – подумал он, встряхивая головой. Удивительно, но движение прояснило мысли и отогнало страх. – Если там действительно находится человек, нуждающийся в спасении?..» Женщина, судя по голосу, пусть тот и настораживал какими-то резкими, фальшивыми нотами.

– Будь проклято время, где тот, кто собирается оказать услугу просящему, рискует значительно сильнее того, кто пройдет мимо, отмахнувшись, – прошептал он и осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, двинулся на голос.

Даже с фонарем в руке до Кая ему было, как до Луны пешком. Под подошвы постоянно попадались мелкие, но очень скрипучие камни. Тим пару раз шаркнул ногой, вступив в скользкую грязь. Однажды выругался вслух, потеряв равновесие и вынужденно опершись о стену, угодив во что-то склизкое. Плач усиливался. Луч фонаря выхватил уводящее в сторону ответвление, комнату, нишу, а может, и целый зал, выдолбленный в ничем не примечательной стене. Тим повернул туда, через десяток шагов по темному коридору с низким потолком-плитой, в который он едва не упирался макушкой, помещение расширилось, раздавшись в стороны и вверх.

Он оказался в комнате. Судя по всему, небольшой – двадцать квадратов примерно. Потолок теперь скрывался в темноте, даря целых три метра пространства, полного прохладного, сухого воздуха с привкусом пыли и плесени. Луч фонаря обшаривал неровные, испещренные глубокими трещинами стены, грязный пол, отдушину, забранную решеткой. Где-то неподалеку капала вода. Мебель здесь отсутствовала, что, впрочем, не удивляло. У дальней стены, вжавшись в нее спиной, сидела женщина неопределенного возраста, очень худая. Пожалуй, будь жив Макс, он назвал бы ее костлявой. Подвывала именно она, а теперь смотрела на Тима и поджимала губы.

– Ты еще кто такой?! – резко прекратив стонать, спросила она. В голосе слышалась смесь удивления с надменностью.

Свет выхватил округлое колено с двумя неглубокими впадинами по бокам, накачанную голень, неожиданно худую и тонкую щиколотку. Узкая черная юбка с несколькими разрезами, чтобы удобнее было ходить, задралась до середины бедер, на правом темнел синяк. Женщина куталась в куртку, которая была ей велика размера на два. Шея казалась непропорционально длинной. Узкий подбородок, впалые щеки, прямой удлиненный нос с тонкой переносицей, раскосые глаза, полукружия тонких бровей и высокий лоб. Грязь налипла на кожу, почти не позволяя рассмотреть в подробностях, но Тиму хватило и тех черт лица, которые он увидел. Вряд ли их получилось бы назвать привлекательными, но и уродливыми они не казались. Перед ним точно находился человек, а не мутант… по крайней мере, внешне.

Женщина провела по лбу рукой, оставляя грязевые разводы, шмыгнула носом.

– Я ногу сломала, – сказала она тихим, усталым голосом, прерываясь на частые вздохи, видимо, переживая сильную боль, – а те, кто сопровождал меня, решили не возиться. Кинули, волки позорные…

– Я помогу, – пообещал Тим и двинулся вперед.

Оружия у женщины не имелось – наверное, забрали те, кто оставил ее на съедение крысам, – потому ожидать нападения не приходилось. Хотя Тим все равно осторожничал. Кто ж знает этих москвичей? Вдруг она спрятала лезвие между пальцами? Наклонишься, а она полоснет по шее. Там, где резвился один каннибал, вполне мог появиться и второй, а то и третья.

Смазанное быстрое движение парень не увидел, скорее почувствовал. Воздух внезапно сгустился сзади и нанес удар. Напавший не понравился тьме, и та выдала его, предупредив Тима, который тотчас резко подался в сторону, не раздумывая и не удивляясь. К сожалению, он оказался недостаточно проворен: по левому плечу садануло увесистое и тяжелое. Фонарь выпал из пальцев, покатился по полу и потух. Рука отнялась на несколько секунд, а затем заныла. Тим, упав на колени, ткнул наугад в темноту прикладом и попал. Услышал вопль, даже не сообразив, откуда именно, выстрелил. Звук отразился от стен и ударил по ушам с такой силой, что Тим вскрикнул. Удивительно, как барабанные перепонки уцелели.

Вспыхнул резкий белый свет, от которого перед глазами словно взорвалась граната. Тим откатился в сторону, крепко зажмурившись. Кто-то попробовал его пнуть, отобрать автомат. В отместку Тим снова нажал на спусковой крючок, но выстрелов не услышал. Ударил, используя оружие, как дубину, получил в солнечное сплетение, рухнул набок, подтянув колени к груди, и, выхватив нож из-за голенища, всадил кому-то в ногу, утопив по рукоять. Наверное, напавший закричал, но Тим снова ничего не услышал. На затылок обрушился сокрушительный удар, отправив его в небытие.

Выбираться из вязкой черноты пришлось долго и мучительно. Смола налипла на все тело, не позволяя двигаться. В висках барабанной дробью отдавался пульс и шумела кровь. В затылке тоже пульсировало. Зато вернулся слух. Где-то по-прежнему капала вода, а над ним ругались. Разбирать слова получалось лишь ценой неимоверных усилий.

– Какого хрена лысого ты полез? Кто тебе разрешил своевольничать, гадина?! Такой план пошел к крысиной бабушке под хвост! – звенел тонкий голос, наполненный металлическими нотами.

– Так я… это… – отвечали басовито и растерянно, с какой-то детской обидой. – Мы же ждали, что он придет, вот и приперся. Чего еще-то? Вязать и к нашим волочить, там уж начнем живьем на куски резать, вырвем у этой твари сердце, но быстро точно не подохнет.

– Отделается… – хмыкнув, повторила собеседница и, грязно выругавшись, выплюнула: – Это не он!

– Как?..

– А вот так! Не Кай точно, – уверяла она. – Уж я-то его видел!

Услышав последнее, Тим слегка удивился, а потом припомнил, что уже слышал похожий голос, причем не из женских уст. Контртенор – очень редко встречающийся самый высокий из мужских голосов, который легко спутать с самым низким женским.