Михаил Баковец - Лорд

— Пусть ищут, — махнул я рукой. — Сюда никто не доберётся.

Тут подоспела Маша с тарелкой, полной каши. Её даже не пришлось греть, так как на котелок я наложил руны, чтобы пища в нём всегда была горячей. Правда, их приходилось обновлять по два-три раза на дню, но занимает это пять минут. Перед уходом из лагеря, Тишин получил список от Маши с тем, что нужно найти. В основном специи, соль, растительное масло и кое-какие мелочи лично для неё. Прохор ради этого расщедрился и выдал гостю две золотые монеты, которые назвал царскими червонцами.

*****

Если продуктовое древо выросло за несколько дней, то древо с феями «обещало» вызреть только через пару недель. А древо трансфигурации и вовсе почти через два месяца. То есть, глубокой осенью.

— Так может, есть способ как-то ускорить рост-то? — спросил меня Прохор. — Мож, немчуру пустить на компост, а, Киррлис?

В ответ я сильно поморщился. После последнего чёрного ритуала жертвоприношение у меня вызывало инстинктивное отторжение, почти тошноту. Это страшно, когда сознаёшь, что от возможности потерять себя, стать кем-то ужасным тебя отделял небольшой шажок.

— Дядька Прохор, что ты к нему пристал? — пришла мне на выручку девушка. — Не видишь, что он не хочет никого, — тут она запнулась, видимо, подыскивая сравнение, но ничего в голову не пришло, и она использовала то, что озвучил старик, — пускать на компост. В конце концов, это бесчеловечно и неправильно. Их должен судить наш суд за преступления. Можно ещё их просто убить. Но не мучить!

— Ишь, как заговорила, — тяжёлым взглядом посмотрел на неё Прохор. — А про Кольку ты уже забыла?

Та под этим взглядом съёжилась, побледнела и опустила глаза в землю.

— Его полицейские убили. Наши же люди, советские… предатели, — буркнула она. — Они вдвойне хуже немцев… нет, больше — стократно.

— Все они одним миром мазаны, девочка, — отмяк Прохор и тяжело вздохнул. — Если господа позволяют своим холуям такое вытворять, то сами горазды на ещё большее. И не приведи господь тебе с этим столкнуться лично.

На несколько минут разговор затих. Чуть позже старик поинтересовался у меня.

— Киррлис, а ты скажи мне, когда режешь их, то что чувствуешь?

— Почти ничего, я привык.

— П… привы-ык?! — поперхнулась воздухом Маша и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых плескалось удивление, неверие, опаска, шок и почему-то стыд.

— Привык, — повторил я. — В академии дюжины две преступников принёс в жертву. Хм, или больше?

— Ни***я себе академия, прости господи, — пробормотал Прохор.

— Ты не шутишь? — жалобно спросила меня девушка.

— Зачем мне шутить? — удивился я на такую реакцию. — Вы чего глядите, словно тролля в брачный период увидели?

— Да так… непривычно такое слышать. У нас-то всё лягушек да мышей режут и то не во всех академиях, — ответил мне старик. — А у вас людей пластуют. Ну, хоть преступников, а не первых попавшихся. За дело хоть, или первых попавшихся, посаженных по доносу соседа?

— Их к казни приговаривают. Кого-то казнят в самом деле, других отдают магам или в магические учебные заведения, где требуются жертвы или живые пособия для отработки заклинаний, проверки зелий и амулетов. Вам их, что ли жалко?

— Ну, люди же, — тихо сказала Маша. — Что бы они ни натворили, но пытать и мучить… нет, я не могу этого понять.

— Не нужно их жалеть, Мария. Те, кого приговорили к казни и отдали магам, не достойны даже капли жалости. Это звери и демоны в человеческом теле. Детоубийцы, убийцы матерей и отцов, людоеды, сектанты, приносящие младенцев в жертву демонам и так далее. Каждого из них палач ломает и жжёт калёным железом несколько часов, а потом оставляет умирать в клетке или на колесе, других сажают на кол или медленно варят в масле, не давая захлебнуться или быстро умереть от боли. Это те, кто не попал к магам. Так что, что на эшафоте, что в академии, но они просто так не умирают. Иногда в руках магов не так долго страдают или быстро сходят с ума, что для них великое благо.

— Ну и страсти ты рассказываешь. У нас такое только в средние века с людьми творили, — произнёс Прохор. — Когда считали, что Земля плоская и где-то на облаках живёт господь с ангелами.

— А сейчас что делают с преступниками? — поинтересовался я и прищурился. — Только не говори, старейшина, что у вас преступников не стало. В это ни за что не поверю. Как и в то, что вы всех прощаете и не наказываете.

— Да бог с тобой, Киррлис, куда же эта плесень исчезнет? — хмыкнул тот. — Полно тех, кто считает, что законы ему не писаны. Ну, и государство порой само назначает таких козлов отпущения, чтобы всё стадо держать в строгости.

— Дядька Прохор! — возмущенно воскликнула девушка, чем-то задетая словами родича.

— Ой, Машка, да разве это не так? Вон ентот учитель из бывших сам признался, что написал на кого-то донос, чтобы себя выгородить. И как этот случай не считать, что неизвестного человека сделали крайним и отправили лес валить ни за что?

— Значит, было за что, — сказала та. — Невиновных не сажают. На тебя тоже писали доносы, помнишь? Но отпустили же после разбирательства, а доносчиков самих посадили в прошлом году.

— Как не помнить, — вздохнул старик. — Такое не скоро забудешь.

— Вы мне про своих преступников расскажите. А своё былое потом вспомните, — напомнил я этой парочке о поднятой теме.

— В лагеря их отправляют. На каторгу, в смысле. Знаешь, что это? Ну, там лес валить, камни ломать, ещё чем-то тяжёлым и опасным заниматься.

— Знаю про каторгу. Примерно тем же и в моём мире преступники занимаются, кого на эшафот не отправили, — я кивнул.

— А кого-то расстреливают, кто совершил особо тяжёлые грехи. Пулю в затылок пускают или к стенке ставят, после чего из пулемёта — тра-та-та, — старик поднял на уровень груди кулаки и несколько раз ими мелко встряхнул, вероятно, изображая тот самый пулемёт. — Быстро и почти без боли. Но чтобы пытать кого-то, мучить просто так или опыты ставить — о таком не слышал. Ежели только перед судом косточки поломают да ливер отобьют, чтобы признания получить.

— Миры разные, а стражники одинаковые, — хмыкнул я, вспомнив о том, как работают в имперской СБ. Лично не видел и не участвовал, но историй наслушался столько, что на пересказ пара дней уйдёт.

— Стражники — они такие, — развёл руками Прохор и сменил тему. — Так что теперича, немчуру резать не станешь?

Я скривился, как совсем недавно.

— Стану, — ответил я ему. — Без энергии ни то, ни другое древо быстро не вырастет. Не хочется, но надо

Услышав мой ответ, Прохор расплылся в злой и довольной улыбке.

— Но сначала нужно закончить работу с новым черепом-амулетом, чтобы закрыть подступы к Источнику с ещё одной точки. Так будет надёжнее, — закончил я этот разговор.