Михаил Баковец - Лорд

*****

С Гансом Мейером у меня всё получилось на голой удаче, но далее на неё рассчитывать не стоит, если не хочу раскрыть себя и подвести под молотки своих помощников. А ещё я просто положился на опыт и знания взрослого человека, это я Тишина имею в виду. Но следующего агента нужно обрабатывать не нахрапом, а со страховкой в виде ментальной магии. Ещё стоит сказать, что просто на обещание немца я не стал надеяться, как и на компромат в виде расписки о сотрудничестве с НКВД СССР (ну, кто знает непонятного Киррлиса? А особая служба русских известна всему миру) и важными данными на трёх листах, собственноручно написанными штабсинтендантом. Я потребовал от него дать мне магическую клятву на крови. Теперь, если Мейер решит меня предать или начнёт юлить, то ответит собственной шкурой за это. Эх, если бы не определённые сложности с подобными клятвами верности, то я бы всю верхушку командования в Лепеле вместе с местными ренегатами в управлении заставил бы служить себе. Увы, но под ментальным давлением или угрозами, когда человек в душе истово ненавидит тебя и против подчинения, подобный магический трюк не срабатывает или очень быстро развеивается. С Мейером клятва сработала, ведь он желал жить и понимал, что жизнь означает всего два слова: служить мне. А вот с прочими трюк может сработать только в том случае, если сумею найти определённые ниточки к ним и крепко натянуть их. Хотя, есть шанс напугать кандидата в слуги по крови до состояния животного ужаса, когда чувство самосохранения поможет сработать клятве. Но шанс этот невелик, человек чаще сходит с ума или умирает от разрыва сердца. Впрочем, однажды можно провести такой опыт с кем-то из врагов.

Да, к слову, штабсинтендант оказался единственным, кого я сделал агентом в свою вылазку. На подручного бургомистра мне достаточно было взглянуть магическим взором, оценить его мерзкую ауру, чтобы отказаться от его услуг. К демонам его, это мразь ещё та. В итоге Марк Христов… умер. Обострение язвы вызвало сильное кровотечение, и ренегат отдал своему богу душу в тот же день. Разумеется, к этому приложил свою руку я. Решил, что человек с такой чёрной душой — да ещё и враг на высокой должности — не должен жить.

Походил по Лепелю, оценил жизнь его жителей, действия оккупантов. Побывал в гетто, посмотрел на концлагерь у железнодорожной станции. Всё увиденное анализировал и откладывал в сторону, чтобы позже плотно заняться данными вопросами. Например, среди всех этих пленных я могу найти себе помощников и слуг, рабочих и воинов. Через месяц я планирую открыть новые возможности Очага, и для них мне понадобятся не животные, а разумные.

Сейчас мой путь лежал в крупное село на северо-запад от Лепеля. Там жила семья евреев, глава которой был ювелиром до войны. Были неплохие шансы на то, что у него спрятаны драгоценные камни, разумеется, природные. Их я планировал у него выкупить и предложить на реализацию свои самоцветы. Про него я узнал в гетто, куда зашёл, чтобы поговорить с его населением. Рассчитывал на одно, но в итоге получил другое — ценную информацию. Ювелир со своей семьёй уехал из Лепеля в первые дни оккупации города, успев сбежать до того, как немцами было создано гетто, куда согнали всех евреев. Уехал к дальнему родственнику в дальней деревушке, рассчитывая, что она не вызовет интереса у германских солдат из-за своей никчемности.

Как-то помочь почти тысяче людей я не мог, точнее, не вот так сразу. Предложил, было, кого-то вывести, хотя бы детей, но натолкнулся на стену отрицания. Евреи отчего-то отказались, хотя были в курсе регулярных расстрелов соотечественников. Правда, давили они на то, что за побег хотя бы одного из гетто немцы пообещали казнить десятерых, невзирая на возраст и пол.

Но всё равно — очень странный народ эти евреи. Какой-то терпеливый и при этом себе на уме, закрытый от прочих, ценящий только самих себя и смотрящий на других одновременно с настороженностью и превосходством. Прямо натуральные снежные эльфы — гордецы, изучающие магию Льда и ведущие себя, что в торговле, что в дипломатии так, будто всем своим оппонентам делают одолжение, через силу снисходят до них. А ведь без грибов и инструментов гномов, зерна и леса людей, разных травок, корешков и ягод своих лесных сородичей они бы в своих горах давно сгинули бы. Ну, или решили бы заполучить всё силой, что в итоге привело бы к войне, в которой эта раса исчезла бы с лица мира. Хорошо, что у патриархов и матриархов снежных эльфов хватает ума понять это.

Впрочем, хватит и про евреев, и про снежных ушастиков. Тут кое-что поближе и относящееся ко мне происходит. На данный момент я уже подходил к нужной мне деревне, а позади меня катили три телеги с вооружёнными мужчинами.

— Тпру-у, волчья сыть! — натянул поводья возница первой телеги, когда поравнялся со мной. — Кто таков?

Вопрос был адресован мне, так как передвигался я свободно, без магической защиты, прикрывающей меня от чужого внимания. Ещё я шёл под личиной взрослого мужчины лет сорока пяти со всеми руками-ногами и полным комплектом пальцев. А то со старичком с бельмом еврейская семья может и не согласится общаться, тут же даст отворот-поворот.

«Полицейские, — пронеслась в моей голове мысль, когда я повернулся к телегам. У возницы и ещё трёх человек из семи на руках белели повязки с надписью на немецком и русском языках. — Вот бы их сейчас Прохор в капусту нашинковал».

— Пётр я. Из Глыбочки, — представился я.

— Здесь, что делаешь?

— Работу хочу найти, а то скоро есть будет нечего, а в моей деревне все такие же голодные, как я сам. Самим бы себя прокормить.

Отделываться от них я решил пока не торопиться. Захотелось узнать, что же будет дальше. Бояться не боялся, всё равно никакого вреда эти семеро мне причинить не смогут. Мало того, что я сам могу несколькими жестами и фразами размазать по дорожной грязи весь вражеский отряд в кровавую кашу вместе с их лошадьми и телегами. Так ещё в двух сотнях метрах от нас затаились варги, которым хватит десяти секунд добежать до нас и вцепиться в глотки врагам. И хотя при свете солнца их силы заметно уменьшились, но и их хватит, чтобы разорвать на куски семь обычных человек.

— Ха, — хекнул он и ощерился в недоброй язвительной улыбке. — Считай, что нашёл её. Залазь в телегу.

— Зачем?

— Ты теперь рядовой отряда полиции нашей волости. Как в деле проверим, так получишь док умент, оружие, первое жалование и довольствие. Или ты против? Может, дезертир краснопузый? — он недобро посмотрел на меня с прищуром, словно прицеливался.

— Да ладно, какой из меня дезертир? — возмутился я. — У меня язва, в армию не взяли. Хотели на работы отправить, но я укрылся в лесу. Когда немцы пришли, то вернулся домой. Только там уже не было ничего, всё вынесли, скотину увели. Вот теперь хочу на зиму работу найти, чтобы н о ги не протянуть.