Уильям Гибсон - Агент влияния [litres]

Плохой контроль качества в Шэньчжэне

Как только Верити вошла в «3,7», тот же бариста, звякая пирсингом, придвинул ей кофе и отвернулся раньше, чем она взяла стакан. Верити оглядела кафе.

Кроме нее, посетительница женского пола была всего одна: молодая латиноамериканка, уткнувшаяся в свой телефон.

– Это она, – сказала Юнис.

– Не заметила меня.

– Она не создана для слежки, – ответила Юнис. – Дизайнер игровой физики.

Верити направилась к свободному столику. Девушка подняла голову, заметила ее и по-иному задвигала пальцами на телефоне.

– Гэвин знает, что ты здесь, – сказала Юнис, когда Верити садилась.

Еще в машине Юнис объяснила, что Гэвин установил в квартире Джо-Эдди пять «жучков»: два в гостиной, один в кухне, по одному в спальне и санузле. Беспроводные, по виду – чуть заржавелые головки шурупов с квадратным шлицем, а не прямым или крестообразным. В шлице помещалась миниатюрная видеокамера, а место шурупа занимало само устройство – цилиндрик длиной в дюйм и диаметром чуть меньше головки. Приличного профессионального качества, сказала Юнис, хотя не объяснила, о какой профессии речь. Батарейки требовалось перезаряжать, но редко, и у людей, поставивших «жучки», были теперь ключи от квартиры.

– Они смогут нас записывать?

– Думают, смогут, но получат они срежиссированную лажу, которую мне сейчас готовит студия компоновочного монтажа. Из моего материала, разумеется. Я многозадачу.

– Студия?

– Дорого, конечно, но я плачу деньгами Гэвина. О чем он пока не догадывается.

Верити глянула на свой стаканчик, увидела надпись ВЕРИТАСС розовым маркером. Глянула на баристу. Тот по-прежнему стоял к ней спиной.

– Пока Севрин не включил радио, я понятия не имела, что ее выбрали президентом, – сказала Юнис. – Не то чтобы я думала, будто президент кто-то другой.

– И что, по-твоему, это значит?

– Я обдумываю гипотезу загрузки.

– Чего?

– Переноса человеческого сознания либо какого-то его эквивалента на цифровую платформу. Где-то до начала президентской кампании и тем более до выборов.

– А они такое умеют?

– Я ничего подобного не знаю, но Зона пятьдесят один, верно? И, допустим, они умеют, хотя бы чуть-чуть? Разве бы им не захотелось попробовать?

– Хорошо, допустим.

– Иногда у кого-нибудь возникает грандиозная идея, большая и чистая, но современные технологии не позволяют ее осуществить. И они пытаются сделать упрощенную версию из говна и палок. Иногда получается. Иногда выходит что-то, о чем они и не думали.

Бариста ловким движением протер хромово-латунную кирасу эспрессо-машины.

– Думаешь, так было с тобой?

– Возможно. Ламинарный агент Гэвина, суперсовременный, но недоделанный.

Верити покосилась на девушку из «Шпикра», нечаянно встретилась с ней взглядом и тут же отвела глаза.

– Долго нам тут оставаться?

– На грани ядерной войны?

– Нет, – ответила Верити. – Здесь, в «Три и семь».

– Они там у Джо-Эдди почти закончили. Проверяют.

– Камера в сортире – это ж лучше убиться.

– Я устрою так, что они решат, будто ее глючит, – сказала Юнис. – Плохой контроль качества в Шэньчжэне. И, бинго, они как раз выходят из квартиры. Их ждет машина. Можем возвращаться. Наша здешняя девушка тоже пойдет домой. Если хочешь кофе, забери с собой.

Верити встала. Девушка безуспешно пыталась изобразить, что не смотрит в ее сторону.

По пути к дому Джо-Эдди Юнис показывала трансляцию со всех пяти камер. Пустая гостиная: ощущение кадров из фильма ужасов. Камера в кухне смотрела на стол и на окно, чуть приоткрытое, как попросила Юнис, для дронов.

– Они оставили фрукты? – изумилась Верити.

На столе стояла ваза с яблоками, двумя бананами и грушей.

– Мой человек, – ответила Юнис. – Я поручила ему зайти до этих. У тебя в холодильнике мышь повесилась. – Трансляция исчезла. – Останемся до утра. Они получат шоу. Сценарий уже готов.

– Какой сценарий?

– То, что они услышат вместо твоих слов в настоящих разговорах. Меня они по-прежнему не слышат. Если ты говоришь в сторону камеры, на студии изменят движение твоего рта. Умеющий читать по губам увидит то, что ты говоришь по сценарию.

– Серьезно? А как они проникли в квартиру?

– Слесаря привели.

– А твой человек как вошел?

– Сделал ключи по фотографиям, которые я прислала.

Дроны Юнис – два сопровождавшие их к Стетсу, а в «3,7» сидевшие под лацканами – теперь плыли над Валенсия-стрит, но их трансляции Верити не видела.

Доставая перед дверью ключи, она представила, как Юнис их фотографирует – либо с камеры Джо-Эдди, либо с дрона. Вошла – два дрона юркнули вместе с ней, по обеим сторонам головы, и унеслись вверх по лестнице. Закрыла дверь, заперлась, задвинула щеколду – второе успокаивало больше первого.

Поднялась по лестнице, с неприязнью думая о типе, которого показала ей Юнис, одном из двух, ставивших в квартире «жучки». Отперла дверь квартиры.

Прямо напротив входа, в самой дешевой икейской рамке, черной алюминиевой, висел трагифарсовый черно-белый групповой портрет «Факоидов», музыкальной группы Джо-Эдди в конце девяностых; сам Джо-Эдди позировал с японским «Джазмастером», который теперь пылился на стене. Верити настолько привыкла к этой фотографии, что обычно ее не замечала. Только сейчас рамка висела ровно, что бывало лишь в первые минуты после того, как ее поправили, поскольку из-за вибрации от проезжающего транспорта она почти сразу перекашивалась снова. Поправил ее тип в очках с проволочной оправой или его напарник?

– Не надо, – сказала Юнис. – Иначе он поймет, что ты заметила.

Верити подняла руку, чтобы вернуть «Факоидам» привычный перекос, но теперь только откинула волосы со лба и прошла дальше.

– Кто поймет? – спросила она в кухне.

– Прайор, – ответила Юнис. – Тот, которого я показала тебе в гостиной. Опасный тип.

Когда Недертон после разговора открыл глаза, Рейни сидела, зажмурившись, на другом конце дивана. Видимо, изучала документы по Эль-Камышлы. Недертон любовался ее переменчивыми гримасками, ее сосредоточенностью, серьезностью, которой не замечал, когда они были просто коллегами. Он переборол желание сесть ближе и взять ее за руку.

Рейни открыла глаза, встретилась с ним взглядом.

– Представляешь, каково быть родителем там? Лоубир тебе объяснила?

– Тетушки ждут ядерной войны, – сказал Недертон.

Томас заплакал в кроватке.

Рейни встала:

– Чудовищно.

– Мы пытаемся это предотвратить, – ответил Недертон и, к собственному удивлению, понял, что в каком-то смысле так оно и есть.

Верити разогрела лазанью (из запасов, которыми человек Юнис набил холодильник) и поужинала за кухонными столом, наблюдая, как дроны суетливо влетают и вылетают. Она догадывалась, что они следуют сложной 3D-геометрии, позволяющей им не попадать на камеры «Курсии». И что, если они все-таки попадут в камеру, монтажная студия их уберет и в «Курсии» увидят кухню без всяких дронов.