Уильям Гибсон - Агент влияния [litres]

Их первый закон после рождения Томаса: не работать из дома по вечерам.

– Хорошо, – сказала Рейни. Судя по лицу, она немного успокоилась.

Он достал из кармана контроллер, сообразил, как его разложить.

– Что это?

– Нейронный отсекатель для антропоморфного дрона. – В разложенном виде контроллер превратился с серебристую тиару с симметричными выступами по бокам. Недертон вновь отметил ряды черных точек и решил, что это камеры. – Мне надо отправиться туда прямо сейчас. С Тлен. Она будет работать из дома.

Томас, глядя на него, сморщил личико и заревел.

Они оставили позади Трежер-Айленд и неслись теперь по следующему отрезку моста, мимо пилонов старого, оставленных, потому что на них кто-то гнездился, Верити не помнила кто. Холодный взгляд того, что Джо-Эдди называл худшим цифровым билбордом в мире. К Восточной набережной, в навязчивую вонь станции коммунального хозяйства – сперва невидимой, затем выросшей впереди миниатюрной страной будущего, сказочным царством бежевых куполов и канализационных труб.

В Окленд, видимо туда, где изготовили дронов. Где Севрин мухлевал с криптовалютой, чтобы за них заплатить. Где она сейчас никого не знала.

Магистраль имени Нимица [33] Честер Уильям Нимиц (1885–1966) – главнокомандующий Тихоокеанским флотом США во Вторую мировую войну. , вот как раньше привычно назывался этот отрезок вдоль моря, вспомнила Верити, глянув на указатель. В памяти всплыли названия районов, про которые она слышала, но в которых никогда не бывала: Госттаун, Догтаун, Сайприсс-Виллидж, Лоуэр-Боттомс.

Налево, прочь от туннеля Пози, в смутно знакомые нежилые улицы. Еще несколько поворотов. Парк. Остановка.

Как-то она была здесь на собеседовании, но не помнила, в какой компании. Отпустив талию баристы, Верити неловко слезла с мотоцикла на ватные ноги, сняла шлем и ощутила тишину, отсутствие вибрации. Сняла маску.

Бариста опустил подставку и сдвинул мотоцикл назад, так что переднее колесо немного оторвалось от асфальта. Верити глянула на серое четырехэтажное здание, заводское, не новое, на пустую улицу, на оптовый магазин фруктов с названием по-английски и по-китайски. Бариста слез с мотоцикла и, сняв шлем и маску, двинулся к зданию.

Верити пошла за ним, неся шлем под мышкой.

Вход без табличек. За немытой стеклянной дверью – обшарпанный вестибюль, на дальней стене приклеена скотчем серая картонка с надписью зеленым фломастером: «ФАБРИКАЦИЯ ФАН, 3-й ЭТАЖ».

Выкрашенный серой эмалью лифт напомнил ей каталожный ящик в старых библиотеках. Бариста нажал кнопку третьего этажа. Дверь кабины судорожно закрылась. Верити почти ждала, что сейчас откроется видео-окошко, потом вспомнила.

Кабина остановилась, дверь с лязгом отъехала вбок.

– Добро пожаловать в «Фабрикацию Фан». Я – Диксон, – сказал мужчина, который принес дронов в «Волки + Булки» и забрал франклины. Бородатый, в кепке, черной футболке и коричневых рабочих штанах, на шее – оранжевые пластиковые наушники для защиты от шума.

– Я – Верити.

Она шагнула вперед. Дверь позади издала нетерпеливый звук. Верити обернулась и увидела, что бариста не дает кабине закрыться. На одной руке у него болтался шлем, другой он протянул бородатому мешок Фарадея и забрал шлем Верити. Потом требовательно указал на дутую куртку. Верити сняла ее и бросила поверх шлема. Бариста отпустил дверь, и та закрылась. Кабина пошла вниз.

– Идем, познакомлю тебя с Кэти, – сказал бородатый.

По коридору, такому же бежевому, как вестибюль внизу. Бородатый открыл двойные, выкрашенные бурой краской стальные двери в яркий свет и тихую какофонию звуков.

– За уши не бойся, – сказал он, указывая на оранжевые наушники. – Я их ношу, потому что надоедает.

Верити вслед за ним вошла в большое помещение, освещенное люминесцентными лампами. Везде что-то шуршало, щелкало, гудело. Машины, ряды работающих машин. Стены – бетонные, выкрашенные в белый цвет. Слева – окна в стальных рамах со старомодным рифленым стеклом. Запах горелого полиэстера. Кое-что выглядело знакомым, ей такое показывал Стетс: 3D-принтеры, машины для литья под давлением…

– Кэти Фан. – Женщина, протягивая руку.

– Верити Джейн.

– Мы вас ждали. – Крепкое рукопожатие.

– Почему?

– Получили сообщение. – Китаянка, под сорок, в сером свитшоте и джинсах с завышенной талией, скорее всего не по моде, а для удобства.

– Она вам писала?

– Всякий раз с нового номера. А недавно сообщила, что мы узна́ем, если она исчезнет.

– Что там говорилось?

– Что она исчезнет. А ты едешь к нам.

– Зачем я здесь?

– Она кое-что у нас купила. Мы переделывали это по ее заданию. Для тебя.

Верити вспомнила про свой телефон и обернулась к мужчине, который представился Диксоном.

– У него мой телефон, – сказала она женщине. – И все, что мне выдали в «Тульпагениксе». Я хочу получить назад свой телефон.

– Извини. Он должен оставаться в мешке, – ответила женщина.

– Юнис так велела?

– Это было в том же сообщении, но мы бы и сами настояли.

– Дронов изготовили здесь?

– Они серьезно тормознули нас с челюстями.

– Челюстями?

– Между дронами и завершением твоего красавчика мы взяли заказ на изготовление реквизита для типа большого второго сиквела.

– Какого красавчика?

– Бо́льшую часть чертежей мы добыли сами и почти всё отпечатали на 3D-принтерах. Юнис связалась с нами, предложила чертежи оставшегося плюс собственные модификации в обмен на эксклюзивный опцион. Одни только модификации того бы стоили. Мы выполнили работу. Сегодня она позвонила, сказала, что забирает опцион, и велела ждать тебя. Деньги доставили. Ты приехала.

– Ее нет в живых?

– Не знаю. Она сказала, что мы можем доверять тебе и любому, кого она пришлет тебе на помощь. Больше я ничего не знаю. Знала бы – сказала. Мы тут делаем заказы строго по ТЗ и держим рот на замке. Кино– и телеиндустрия не любит огласки.

Она указала в проход между рядами работающих машин на другую бурую дверь в дальнем конце помещения.

– Идем, посмотришь его, – сказала она и двинулась по проходу, даже не обернувшись взглянуть, идет ли Верити следом.

– Исчезла, – сказала Тлен, как только Недертон ответил на ее пульсирующую эмблему.

Рейни только что поставила на стол возле контроллера стакан молока и тарелку с яичным сэндвичем.

– Ты о Юнис? – спросил он.

– Ни в Университете Джонса Хопкинса, ни в Вашингтонском она больше не хостится, – сказала Тлен. – Университет Джонса Хопкинса обеспечивает лучший шлюз, чем был у нас прежде, и я сохранила наш прежний небольшой доступ к внутренней переписке «Курсии». Ее даже не упоминают.