Валерий Старский - Интеллектум

А в ответ тишина. Еще раз попробовал достучаться, результат получил тот же.

«Ага, спасибо! Все понятно… И куда теперь бежать сдаваться? Нужно ведь как-то действовать».

Даже и не заметил, как непроизвольно согнул колени. Получилось это ранее невозможное движение легко, как бы само собой, и — что важно — привычной боли как не было, так и не возникло.

«О Боже!»

Хочешь не хочешь, а пришлось открывать глаза. Вначале Ал совершенно не понял, где находится, определив только лишь одно: время суток (ночь). Да еще какая: хоть глаз выколи. Вернее, мрачная, жуткая ночь. Кругом какие-то ровные нагромождения и полная звенящая тишина: ни дуновения ветерка, ни голоса птиц, ни насекомых — совсем ничего.

«Это помещение», — решил Алексей и ползком немного продвинулся вперед, даже не думая приподняться, почти сразу наткнулся на стену и обследовал ее.

«Так, пластик, с бордюром… Ну хорошо».

Отклонился вправо, решив ползти вдоль стены, — не получилось: уткнулся в выступ. Подался влево — такая же ситуация. Осторожно пошарил руками и сразу понял: это сиденье, лавка, обтянутая искусственной кожей, а нащупав чуть выше холодное стекло, окантованное резиной, понял, где находится.

«Это же вагон электрички, скорей всего загородной», — окончательно решил Алексей, найдя на ближайших лавках много вещей и длинный матерчатый сверток с шанцевым инструментом огородника, где находилась лопата и пара тяпок.

Затем, когда глаза немного попривыкли, и он перестал внутренне дергаться, удалось осмотреться более тщательно и прийти к дополнительному выводу: местонахождение его электрички — скорей всего крупный город. Кругом — визуально и частично на ощупь — обнаружилось множество всяческих сумок и рюкзаков. По всему этому представлялось: вагон был переполнен ехавшими на дачи и приусадебные участки. И по уразумению Алексея, только жители больших городов готовы на такие подвиги в выходные и, скорей всего, в ранние часы. Ему даже представлялось, как здесь сидели и даже стояли в проходах люди, разговаривали, смеялись, спорили из-за политики. А теперь из живых вокруг никого, и от этого становилось жутко страшно и одиноко. В висках гулко бухал пульс. Алексей с предосторожностями, чтобы не засветиться, достал телефон, включил: связи, как и ожидалось, не было. Выключил и, отложив в сторону, тихо прошептал:

— Прощай навсегда.

Словно бы говорил это всему прежнему миру.

Как бы ни было тошно от всего этого, нужно что-то делать.

И Ал пополз в один из концов вагона, посчитав, что там будет чуть безопасней. «Какая двойственность», — думал про себя Алексей. С одной стороны, упадническое настроение, похоже, и не собиралось его покидать, с другой — ноги в коленях непривычно гнулись и словно требовали, нагружай-нагружай, и это обстоятельство будоражило.

На новых ощущениях и размышлениях он не преодолел и пяти метров, как справа раздался тревожный стрекот. От неожиданности Алексей отпрянул, сильно ударившись о седушку скамейки. Боль — родненькая — привела в чувство. Ползущий по проходу электрички паренб более тщательно прислушался к негромким паническим сигналам. Теперь он хорошо различал даже цоканье когтей по металлу. Алексею на мгновение показалось, что он почти реально видит мелкого зверька, мечущегося в клетке.

«Скорей всего, хорек», — подумал он и полез посмотреть.

Предположение оказалось верным. Небольшой контейнер для перевозки мелких животных обнаружился сразу. Казалось, радости живому существу (пусть даже такому маленькому) не было предела. Белая тень билась в своем узилище и жалобно попискивала, видимо, тоже в испуге и была очень рада человеку.

— Ну-ну-ну… И мне очень страшно. Все, брат, больше никаких клеток: мы ведь одной крови, одной землей взращены. — И он на ощупь открыл задвижку дверцы. При этом почувствовал шевеление воздуха — и все, даже не услышал, куда зверек переместился, но высказался вдогонку: — Ты свободен, братишка, — с сожалением тихо прошептал Алексей и хотел было проследовать дальше, как перед глазами всплыло сообщение:

Внимание! Игрок расы хомо 54 Феникс (временное имя) уровень 1

Восприятие + 1

Распределите очки характеристик.

Зарегистрируйте свое имя, временно значится Феникс.

#*#(Error01|хомо54): Требуется задействовать дары, местонахождение ПХ, голосовое, мысленное управление!

Ал потер затылок и задумался:

«Все удивительней и удивительней. Значит, мы, земляне, хомо пятьдесят четыре. Тогда по логике есть хомо один, два и даже двадцать восемь — пипец!

Ну что ж, первые четыре строчки как-то еще можно понять и принять (вообще-то тут и первоклассник разберется!) А вот ниже, то, что было выписано красной строкой и предупредительно мигало, вызывало ощущение несанкционированной системой подсказки. И, похоже, это баг. И что же это получается: ошибка Системы в мою пользу? Поползу-ка я дальше, обустроюсь там и попробую разобраться во всем этом бреде».

За один ряд до предполагаемого места временной дислокации Ал заметил справа и вовсе какое-то нагромождение, просто требующее ознакомления на предмет полезных вещей.

— Повезло, — довольно прошептал исследователь, на ощупь определив четыре мощных вместительных туристических рюкзака. Все объемом литров под восемьдесят, лямки анатомические, отформованные алюминиевые вставки, у каждого под верхними компрессионными стропами по скрученному коврику-пенке. Помимо четырех рюкзаков в этом же пространстве на полу покоилась необъятная сумка, похоже, из плотной парусины. Все это богатство он перетаскал в угол, туда, где не было окна. Все четыре коврика сразу пошли на пол так же, как и ожидаемые спальники. То, что очень требовалось, нашлось сразу: термос, какая-то еда в контейнерах и бухта крепкой веревки, а в одном из карманов на молнии — многофункциональный складной нож (на ощупь, швейцарский Victorinox).

Не поленился: слазил и накрепко перевязал ручки входных дверей — сразу стало как-то побезопасней. Хотя заброшенный в это место системой хорошо понимал, что от серьезного противника это не защитит, и все же.

Кое-как выстроил баррикаду из высоких рюкзаков, решив для надежности еще привалить эту шаткую конструкцию сверху тяжеленной сумкой. На автомате расстегнул молнию и сразу наткнулся на обычный охотничий патронташ.

— Оружие, — сорвалось с губ игрока с временным именем Феникс.

Дальнейшее лихорадочное изучение огромной сумки привело к небывалому воодушевлению. Еще бы: четыре кофра с ружьями, четыре патронташа, четыре охотничьих ножа, мачете, топорик и целый арсенал коробок с патронами. Оружие даже не попробовал собрать (он его в руках-то никогда не держал и даже в тире никогда не был!) А вот топорик и мачете на всякий случай взял и потихоньку встал на ноги. Сам встал, причем как-то невероятно легко это получилось, и опять же без боли. Пришлось с силой до крови закусить нижнюю губу, чтоб не орать от счастья и возбуждения. Под впечатлением присел два десятка раз, вначале медленно и осторожно, затем все быстрей и быстрей. Остановила от вспышки безрассудства кровь во рту и пульс за сто сорок. Медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, улыбаясь кровавыми губами, лихорадочно ощупывая ноги. По ощущениям нижние конечности были родными: худые, тонкие, неразвитые, больше напоминающие ходули. Но в них Алексей уже чувствовал не боль, а живую дрожь от усталости. Неожиданно подумалось: «Правду говорят, кому война, а кому мать родная». И Ал сразу же отогнал от себя порочную мысль, а заодно и безудержную радость.