Борис Нукрат - Вирус тринадцатой вселенной [litres]

Самый большой архипелаг состоял из нескольких тысяч островов, и некоторые из них имели солидные размеры. В этом мире царствовал океан, и наверное, все дети мечтали стать капитанами или даже пиратами. Предприимчивые дельцы извлекали немалую выгоду из производства тканей, одежды, вина, продуктов, пушек, ядер, сабель, шпаг и мушкетов, выделки кожи животных и морских обитателей.

Правящий губернатор самого богатого архипелага, сеньор Мушкетто, жил и правил в роскошном дворце в стиле барокко, окружённом пальмами и тропическим садом. Вокруг раскинулась столица архипелага, город Анджера. В нижнем городе располагались порт, городской рынок, набережная, гостиницы с тавернами и трущобы окраин. А выше резиденция губернатора, дома богатых аристократов, купцов и пиратов, чьи владения, разумеется, были оформлены на подставных лиц.

Сеньор Мушкетто жил довольно праздной жизнью, проявляя к нарядам, кулинарным изыскам и спортивным состязаниям куда больший интерес, чем к управлению своей территорией. Он покровительствовал искусству, музыке, живописи, архитектуре. Однако настоящей страстью правителя была география. И ежегодно пополняемый им фонд Картографии, учреждённый ещё прадедом нынешнего губернатора, обещал вознаграждение любому жителю планеты, открывшему новые земли.

Во время ежегодного географического собрания первооткрыватели получали кругленькую сумму на банковский счёт и построенный за счёт казны роскошный особняк в верхнем городе. Казна была полна за счёт сборов от торговли и множества мануфактур. Часто правители бездарно распоряжаются свалившимся на голову изобилием. Ещё прадед сегодняшнего губернатора создал замечательно устроенную экономику. Она базировалась на верно рассчитанном балансе между высокой оплатой труда ремесленников и наёмных рабочих и жёстко ограниченными сферами деятельности банков.

К тому же государство имело монополию в ключевых сферах. Например, на строительные материалы, которые обходились строителям почти даром, при условии соблюдения ими требований городских архитекторов, следящих за стилем, красотой, а подчас и величием возводившихся в столице зданий. После великих свершений прадеда нынешнего правителя, природа, повинуясь некоему неписаному закону, отдохнула на его сыне и внуке. А правнук, на удивление всем, вернул все законы и устройство власти к тем нормам, что господствовали во времена его прославленного предка, и постарался не мешать процветанию грамотно устроенной экономики.

Семьдесят лет назад, проводя реформы в экономике, губернатор Мушкетто Седьмой столкнулся с сопротивлением сильной финансовой системы, пронизывающей всю экономику архипелага под управлением банкиров. Везде, где торговцу, ремесленнику или фабриканту удавалось заработать сотню дукатов, семьдесят из них уходило банкам. Правильно рассчитав момент, Мушкетто Седьмой в одну ночь арестовал двадцать пять банкиров и ещё пару сотен владельцев финансовых корпораций.

Справедливый трибунал месяц заседал на острове Мальви и был назван Мальвинским трибуналом. Приговор двадцати трём банкирам был суров. Повешение за антигосударственную деятельность, участие в заговоре и ростовщичество. Однако каждому третьему приговорённому апелляционный суд заменил казнь изгнанием на необитаемые острова. Мушкетто Седьмой сначала долго возмущался, заподозрив судей в продажности, но будучи человеком добрым и отходчивым, махнул рукой.

– Пусть там, на необитаемом острове, построят экономику и управление так, как им нравится.

Надо сказать, две семьи последовали за осуждёнными, и никто им не препятствовал. На месте полностью разрушенной старой финансовой системы быстро создали три государственных банка, которым была запрещена любая деятельность, кроме кредитования фабрик и денежных переводов. Все доходы стали вращаться у производителей и торговли. Через пять лет бурное развитие и богатство архипелага доказали правильность выбранной Мушкетто Седьмым экономической модели.

Среди тысяч архипелагов планетарного Океана были и острова, населённые дикими племенами, стоящими на нижней ступеньке развития, чьим занятием являлись в основном морские промыслы, ловля жемчуга, добыча драгоценных камней и металлов в горах и ущельях их родных островов. Один из них, прозванный мореплавателями Акульим, а коренным населением Священной Скалой, находился в стороне от обычных торговых путей.

В центре острова возвышался горный хребет, который делил остров на две равные части. Лагуна диаметром около десяти километров изобиловала рыбой и другими морскими обитателями. Горы со множеством ущелий, озёр и водопадов были населены разнообразной живностью. Однако с давних времён два племени, населявшие противоположные части острова, непрестанно враждовали между собой на религиозной почве. Племя Востока поклонялось духам гор, а племя Запада – богине Лагуны.

В тот вечер приёмный сын верховного жреца Лагуны, Рон, должен был пройти обряд посвящения в служители храма Священной Скалы. Эта скала находилась на территории западного племени, выдаваясь в океан с внешней стороны острова. Видимо, когда-то Скала была вершиной вулкана, потому что сейчас в центре её кратера плескались воды спокойной и защищённой со всех сторон бухты, наполнявшейся морской водой через многочисленные сквозные гроты и щели. В бухту Священной Скалы во время высокого прилива могло зайти даже небольшое парусное судно.

Однако такой прилив случался только три раза в год, во время так называемого парада Трёх Лун. В течение трёх ночей Луны планеты выстраивались в ряд, создавая мощные приливы и отливы. Тогда же в бухту могли попасть крупные акулы и орки, но у них было только три часа до полуночи, чтобы выйти обратно в море. Иначе акулы становились добычей племени, а если случалось остаться в бухте зазевавшейся орке, она объявлялась богиней Лагуны и приносила счастье и радость в дома всех обитателей западной стороны острова.

Семнадцатилетний Рон сидел у костра возле входа в пещеру Священной Скалы. Дождь на время прекратился, но чёрные тучи затягивали весь горизонт. Сквозь их рваные края временами проникал свет больших Лун планеты. Слева от Рона расположился его младший брат, а справа – верховный жрец Лагуны. Задумчиво вороша угли костра, он вглядывался в алые сполохи пламени и рой искр, взлетавших к темнеющему небу. Верховного жреца терзали тяжкие заботы. Может быть, сегодня ему откроется судьба и подскажет, как сместить ненавистного, но любимого народом Лагуны вождя?

У жреца не было имени, в племени его называли просто жрец, и в иные времена его могущество превосходило власть вождя. Это случалось, когда в племя приходила беда. Когда дожди, шторма, или засуха приносили голод. В такие дни люди племени были готовы на всё, что прикажет жрец. Это бывало нечасто, но так уж случилось, что до этого дня два с лишним месяца длился сезон дождей, и племя оказалось на грани голода. Женщины с мольбой в глазах смотрели на своих мужей в надежде, что тем удастся поймать акулу или ската или хотя бы мелкую рыбешку, не успевшую уйти из взбаламученных вод лагуны. Отдельные смельчаки пытались охотиться на диких горных коз, но под проливным дождем такие вылазки не имели успеха.