Алексей Пешков - Затерянные

Против хорошо бронированного противника эффективно использовались пики со встроенным однозарядным стволом, при ударе о цель выстреливающим бронебойный наконечник из обедненного урана, а также ручные мины-прилипалы узконаправленного взрыва, которые легко крепились к снаряжению менее подвижного противника во время схватки и практически всегда приводили к быстрому летальному исходу.

Юрких «Тюленей» доставали численным превосходством и отработанной до автоматизма в реальных боевых условиях тактикой захода со спины или снизу. Вооруженные лишь двенадцатидюймовыми водолазными ножами и мелкокалиберными подводными пистолетами, шустрые американские подводники редко оставались живыми после нападения сразу с двух или трех сторон одновременно. Практически зажатые в угол, они не могли реально использовать свою хваленую маневренность и погибали сразу же после первого меткого удара. Сказывалась хлипкость облегченной брони из усиленного фибергласса.

До самого последнего момента, в соответствии с приоритетом задач и оснащением бойцов, конфедераты пытались держать строй, который чем-то напоминал древнее тевтонское построение «свиньей», только не в горизонтальном, а в вертикальном направлении. Такое построение позволяло каждому «тюленю» находиться под прикрытием одного или двух панцер-пловцов и время от времени беспокоить напирающих ассасинов молниеносными контратаками. Идя по курсу погружения, они периодически делали маневры, похожие на движение штопора: поворачивались вокруг оси на триста шестьдесят градусов, чтобы иметь более качественный обзор всех возможных секторов нападения и выбрать момент для неожиданного удара по одному из зазевавшихся противников. Затем сразу же следовал уход под защиту панцер-пловцов, ощетинившихся длинными обоюдоострыми клинками.

При такой раскладке ситуация несколько улучшилась, но преимущество все равно оставалось на стороне аравийцев, которые имели достаточно сил и ресурсов, чтобы беспрерывно осуществлять нападения практически со всех направлений, как это делала в древности дикая степная конница. То и дело им удавалось отрывать от сгрудившегося строя конфедератов одного-двух бойцов, которые, оставшись без прикрытия тыла, становились легкой добычей.

И все-таки примерно полусотне немцев и дюжине «Тюленей» удалось благополучно поднырнуть под своды приемных доков и всплыть уже во внутренних бассейнах станции. Особо ретивые бородатые ассасины попытались сгоряча ворваться на станцию на плечах пустившегося в бегство врага, но были быстро уничтожены плотным огнем группы прикрытия, давно и основательно окопавшейся в зале приемных бассейнов, доков и причалов.

Посчитав нецелесообразным в создавшихся условиях дальнейшее проведение боевых действий вне периметра станции, комендант О’Ливи велела персоналу экстренно очистить верхний уровень и активировать установленные там охранные системы и ловушки, настроенные на противодействие вторжению вражеских сил. Затапливать брошенные помещения не стали, справедливо полагая, что эта мера вряд ли замедлит наступление привычного к подводной среде противника. К тому же вывод из строя приемных доков и причалов ставил под сомнение своевременное появление подкрепления, прибытие которого ожидалось в ближайшие два часа.

Центральные проходы на второй уровень взяли под контроль разбитые на четыре взвода остатки немецких панцер-пловцов. Им успели провести поверхностный ремонт герметичной брони и перезарядили системы многоцелевого вооружения класса «атмосфера—гидросфера». Оказавшись «на суше», бойцы отряда «Эккернферд» снова должны были стать первым эшелоном обороны, но уже внутреннего периметра «Наутилуса».

Будучи более легковооруженными, остальные обитатели станции, включая «Тюленей», соответственно становились вторым эшелоном обороны и перекрыли многочисленные периферийные проходы, террасы и коммуникационные туннели, идущие сверху. Группами по три-четыре человека они рассредоточились по многочисленным помещениям и узким коридорам второго уровня. Щит управления станцией перевели в резервный зал, расположенный на самых нижних палубах, поближе к переходам на третий уровень.

Обе противоборствующие стороны экстренно перегруппировывали свои силы и готовились продолжить боевые действия уже в условиях замкнутого пространства бесчисленных станционных помещений.

В это же самое время паника и хаос на морских просторах Восточного Средиземноморья достигли апогея. Русская эскадра продолжала активно маневрировать вблизи морских границ Конфедерации, тем самым отвлекая на себя внимание большей части кораблей и палубной авиации Шестого флота. Основные силы Береговой охраны были в срочном порядке брошены на оказание помощи громогласно терпящим бедствие гражданским судам и подводным авианосцам ПВО.

Самое главное, возникла экстренная необходимость как можно быстрее организовать доставку к научно-исследовательской станции «Наутилус» крупной группировки подводного спецназа для отражения вероломного нападения подводной пехоты Халифата. Связь со станцией была прервана примерно через полчаса после начала ее бомбардировки. Дипкорпус отчаянно пытался выяснить причину нападения аравийских спецвойск на гражданский объект Конфедерации, чтобы выработать взвешенную политическую позицию и спланировать дальнейшие действия правительства, армии и флота. Но все попытки выйти на верховное руководство Халифата пока заканчивались безуспешно. Местные военные и гражданские власти делали все от них зависящее для экстренного решения проблем, обрушившихся на них, словно гром среди ясного неба. Но на это требовалось время и ресурсы, которых явно не хватало.

…Ослепительная вспышка света… Оглушающий шипящий звук, идущий, кажется, со всех сторон… Пронизывающая бесконечная боль в глазах, в ушах, в мозгу, во всем теле… Страх, дикий животный страх… Затем тишина… Долгая, почти вечная тишина в сочетании с полнейшей темнотой… Успокоение… Умиротворение… Почти смерть… Единственное напоминание о жизни – это застрявшая, словно заноза, мысль: все это я чувствую не впервые. Мысли как неистребимые вирусы… Единожды появившись, они начинают бесконтрольно размножаться, не давая спокойно раствориться в окружающей пустоте даже умершему. Вот и сейчас, сразу же следом за первой, возникает новая, тревожная, словно стая лесных ос, мысль: «Если все это мне знакомо, значит, скоро что-то должно произойти»… И действительно, где-то на окраине сознания слышится тихий, постепенно усиливающийся гул… Вот уже можно отчетливо различить: «Зззуммм, зззуммм, зззуммм…»