Светлана Тулина - Сволочь [СИ]

Кубком, нелепым и помпезным, Ларт гордился куда более, чем любой медалью внутри него, да что там, всеми ими вместе взятыми! Кубок был напоминанием о последнем лете детства, трех жарких и беспечных месяцах перед поступлением в полицейскую академию, последних днях детского наива и веры в то, что мир можно переделать при помощи законности и порядка.

Курсантов академии от подобных иллюзий избавляют очень быстро.

— Ты бы это… — напомнил залипший у двери Дживс, — не тянул. А то он совсем стержни выдернет.

«И тогда всем же хуже будет» он не добавил, это и так подразумевалось. Ларт вздохнул и вылез из-за стола.

— Ладно, иду. Пожелай мне удачи.

— Я бы пожелал. — Дживс посторонился, пропуская начальника непосредственного на расправу начальнику опосредованному. — Только ведь не поможет.

Уже вышедший в коридор Ларт при этих словах замер, обернулся, прищурился подозрительно:

— Дживс, а ты случаем не киборг?

— С чего бы это? — оторопело моргнул Дживс и даже слегка отшатнулся.

— Да потому что прав всегда, — усмехнулся Ларт. И мстительно подытожил: — И такая же сволочь.

В бухгалтерии все сложилось просто на редкость удачно — Сволочь пришел как раз к окончанию одного из ритуальных чаепитий, устраиваемых женской частью персонала с завидной регулярностью не реже чем раз в каждые полчаса. Женщины бонду нравились не особо, с ними было скучно, и он старался им лишний раз не досаждать и не растягивать сомнительное удовольствие. А потому без лишних приключений отдал папку в нужные руки и был немедленно осчастливлен новым приказанием (спасибо тебе, Ларри, за оговоренную возможность подчиниться, будем надеяться, результатом ты останешься доволен).

В туалете Сволочь, пользуясь отсутствием других посетителей, первым делом напился, а кабинку посетил уже потом. Это удачно вышло, что народу нет. Окажись тут ненужные свидетели — они могли бы задать неудобные вопросы. Например — почему ценное оборудование травит себя водой из-под крана, причем из сложенных ковшиком ладоней, как какой-то дикарь, когда на каждом этаже установлены прекрасные кулеры с не менее прекрасными одноразовыми стаканчиками? Бери да пользуйся!

Ну да.

Только вот в коридорах камер — что блох на дворовой шавке, и две как раз над кулером. Прекрасный обзор, запись нон-стоп с одновременным копированием в архив. Чтобы сотрудники не пытались превратить окрестности водо- и кофепитейного автомата в еще один филиал курилки. Конечно, на одолеваемого жаждой кибера просматривающие по диагонали километры записей дежурные внимания могли и не обратить. А могли и обратить. Особенно если бы он выпил подряд два десятка стаканчиков. И тогда даже у самого тупого и доверчивого идиота могло бы возникнуть смутное подозрение. Не сразу, так потом, а оно нам надо?

Из кабинета начальника участка Ларт вышел скорее растерянным и недоумевающим, чем обозленным. За годы его службы неблагодарному правосудию не менее неблагодарные представители оного ругали его часто и за разное, порою диаметрально противоположное и одновременно, но чтобы такое…

Чаще всего ругали за перерасход, причем не важно чего — времени, электроэнергии, трафика, картриджей для принтера или туалетной бумаги. Зарядки для бластеров — допытываясь, на каком основании старший лейтенант потратил на каждого убитого преступника в среднем по четыре с половиной импульса, тогда как и одного более чем достаточно. За то, что стреляет Ларт слишком метко, ругали, правда, куда чаще: допрашивать некого, да и вообще непорядок, судьи обижаются. Ругали за просроченные отчеты, за незакрытые дела — или же, наоборот, за дела, закрытые слишком быстро. За провал (ты представляешь, что о нас теперь в Управлении говорить станут?!), за успех (и на кой-было? Хочешь, чтобы на нас еще кучу дел навалили?!). За то, что уцелел и вернулся из мясорубки без единой царапины. За то, что подставился на ровном месте, а шефу теперь подписывать счета на лечение и получать по шее от собственного начальства.

Но чтобы вот так…

— Ты зачем этой сволочи вторую обойму дал? — спросил шеф обманчиво ласковым тоном, и Ларт сначала даже не понял, о чем идет речь. А поняв — удивился. И попытался объяснить, искренне полагая, что начальник участка просто не вник в детали.

— Так когда мы к складу подошли, он уже весь свой заряд расстрелял!

— И что?

Шеф по-прежнему смотрел с ласковой укоризной и говорил очень мягко. Ларт занервничал.

— Ну так, а там же целая бригада была, плюс две пятерки! Куда бы он против них с голыми-то руками?

— Ты идиот. — Шеф вздохнул так печально, словно умственная отсталость подчиненного разрывала его сердце до самых гланд. — Ты идиот, Ларри. А он — киборг.

Ларт снова открыл рот, но возразить не успел — шеф начал орать.

В следующие полчаса Ларри узнал много нового — как о себе самом, так и о своей родне, о чьем существовании он даже не подозревал, но чья сексуальная жизнь, если верить шефу, была достаточно интересной, разнообразной и замысловатой. А также о том, что у себя на участке шеф не намерен устраивать богадельню для извращенцев, обнимающихся с кем ни попадя, и если кому-то эти твари дороже службы — то вот планшетка, пусть пишут заявление по собственному, пока шеф такой добрый и не передумал. Хотя лучше бы их поганой метлой и с позором. Чтобы другим неповадно.

Это были короткие и почти бессвязные, но осмысленные фрагменты, которые удалось Ларту вычленить из бурных многоэтажий шефского красноречия. Ларт же пребывал в легком ошеломлении — нет, лингвистические экскурсы в генеалогию сотрудников шеф производил постоянно, на каждом разносе, и к подобному все давно привыкли. Но быть заклейменным в качестве тайного агента Общества Защиты Киборгов Ларту ранее как-то не доводилось.

Прооравшись, шеф успокоился и стал почти добродушен — это его свойство тоже было отлично известно сотрудникам. Шеф остывал точно так же быстро, как и вспыхивал, главное — переждать самый пик извержения без особого для себя ущерба и побыстрее обтечь.

— Они должны понять, что с нами так нельзя, понимаешь?! — Шеф доверительно приобнял Ларта за плечи и указал глазами на потолок, имея в виду то ли судьбу, то ли бога, то ли всесильное Управление. Сморщился, проскрипел фальцетиком, явно кого-то передразнивая: — По остаточному, понимаешь, принципу! На тебе, убоже, что нам самим не к роже! А вот хрен им. Потому что мы, понимаешь, граница! Защита и опора! Которая должна быть на замке! А какой замок, какой-накой замок, я тебя спрашиваю, когда тут такое?!. Рухлядь! Списанная! Неужели ты не понимаешь, что если эта рухлядь ни на каком таком эксе сама себя не уроет — нам же ничего нового вовек не дадут?!