Светлана Тулина - Сволочь [СИ]

Этот вундеркиндерный сыночка, кстати, был совершенно на нее непохож — настолько, что Дживс поначалу посчитал фразу о семейном подряде какой-то фирменной шуткой, соли которой не понять посторонним. Малолетний гений, чьи пальцы танцевали синхронный балет, тоже был смуглым, но скорее от природы, черноглазым и черноволосым, и вообще напоминал рекламного кучерявого ангелочка, мечту родительниц, умиление бабушек. Во всяком случае до тех пор, пока не открывал рот. Только вот не открывал он его редко.

— Не, ну гандон тебе на весь макияж! Ну что за хрень, ну в самом деле?! Маленького каждый большой засранец обидеть норовит! Отрастил до колен — и все можно, да?! Обещали потрошенку с интереской, а что в природе?! Вонь подритузная!

— Алик, не хами.

— Хрена се?! Да писюн тебе в оральное отверстие! Меня же в мои каникулы наимбали крабоидом по самую поджелудочную, и я же еще и хамлю?!

— Алик.

— Ма, ну ты в природе пинг не ловишь! Эти ондатры тоскливые тухляк подсунули! Демоверс! А мне опять систему глистогонным травить, мало ли чего еще они туда…

— А-лик.

На этот раз имя было произнесено немножко иначе — совсем чуть. По слогам. И со значением и обещанием. И чудо-ребенок, похоже, значение словил влет, ибо мгновенно сменил режим со скандального на канючащий.

— Ма, ну, а че я, а че сразу я-то?! Я ваще ниче! Сделал, как сказано! Ну сама зыркалки растопырь на все диоптрии, если не веришь! Нечего там потрошить, ясно? Нечего! Ваще! Ну нету такого пончика, ни с дыркой, ни без, ну ваще нету, ну че, ты сама не видишь, че ли?!

— Алик, что ты имел в виду под демоверсией? — попытался вклиниться Селд, но режим «ачея» у чудо-ребенка работал исключительно на родительницу, в сторону полицейских по автомату включался наезжательный, со вздернутым подбородком, брезгливо сморщенным носом и брошенным через губу презрительным:

— Кому Алик, а кому и Александр Фрэнкович! — и тут же снова: — Ма, ну ма, ну ты сама позекай, ну я-то че могу, если ниче ваще?!

Хакерша молчала, грызя трубку и разглядывая что-то, видимое лишь ей одной. И пальцы ее больше не бегали, не плели паутину, тянулись иногда куда-то, словно в нерешительности — и тут же отдергивались, а потом и вовсе… нет, не сжались в кулаки, а словно бы свернулись в них.

— Редкий случай, когда ребенок не врет. Ну, почти, — сказала она наконец, стягивая виртуальные очки и бросая их поверх клавиатуры. Потерла переносицу, с силой помассировала пальцами глаза. Смотреть на полицейских она избегала. — Видите ли, этот чип действительно взломан и выпотрошен. Осталась только пустая оболочка, которую Алик и обозвал демо-версией, она способна смодулировать нужный ответ при внешнем запросе, не более. Там нет и в помине никаких каналов доступа, и уже довольно давно, даже следовые возмущения почти стерлись. Я, конечно, прошлась по ним, и если бы некий молодой оболтус меньше ныл и больше уделял времени учебе, он бы мог составить мне компанию. — Она переждала возмущенный вопль и продолжила как ни в чем не бывало: — Только это тоже оказалось пустышкой. Этот канал тоже обрывается в никуда. Там действительно нечего взламывать и перепрошивать.

— Комбец вашему процику! — хихикнуло чудо-дитя, крутясь из стороны в строну в своем кресле и переводя взгляд с одного полицейского на другого с жадным и радостным любопытством. — Гавкнулся под медный тазик, чего не ясно-то?!

— Не обязательно. — Его мать теперь смотрела на Дживса в упор и больше не улыбалась. — Но возможно. Один из вариантов.

— Есть и другой?

— Конечно. — Она ответила сразу, не задумавшись ни на секунду и по-прежнему глядя в упор. — Даже несколько.

— Например?

— Например — какой-то новый вид внутреннего экранирования, с которым я ранее не сталкивалась. Или полная перепрошивка вплоть до базового слоя, с изменением всех параметров — тогда процессор будет пеленговаться как совершенно посторонний и игнорироваться поисковой системой. Я оставлю ваш чип, покопаюсь, может, там и остались какие следы. Самой интересно, на будущее. Но шансов мало. Да и времени это займет… А его, как я понимаю, у вас как раз таки и нет.

Говорить стало сложно именно тогда. Но Дживс все-таки попытался:

— А сейчас… сейчас вы еще что-то можете сделать?

Она пожала плечами.

— Могу подкинуть вас на рейсовый челнок. Как раз успеете вернуться в участок к началу дежурства.

— Как ты думаешь, что он придумал?

Теперь за фальшивым иллюминатором была чернота, усыпанная мелкими бисеринками звезд и крупными бусинами орбитальных станций. Еще как минимум полчаса. Потом челнок снова войдет в атмосферу — и картинка послушно изменится.

— Кто?

— Ларт, конечно, кто же еще-то?! Ты что, совсем спишь, что ли? Мне вот ужасно интересно! А тебе?

Селд смотрел на Дживса спокойно и безмятежно. И улыбался. Очень так достоверно улыбался, словно на самом деле…

— Интересно что?

— Да нет, конечно же я все понимаю! — Голос Селда стал доверительным, а улыбка — еще более широкой. — Мы никогда не узнаем, что и каким образом он провернул. Что такое сумел придумать, что даже эта безумная парочка не смогли ничего обнаружить. И это правильно, так и надо, для безопасности! И нашей, и… ну ты понимаешь, кого. Нам лучше ничего не знать, вообще ничего, понимаешь, да? Это же Ларт! Ты же его знаешь, он всегда обо всех думает. Он ничего нам не скажет, никогда, я понимаю. Чтобы не впутывать, если вдруг что. Это же Ларт! Он такой.

Селд смотрел спокойно и ясно. И Дживс понял, что ошибался насчет отвлекательного разговора: Селд придумал себе иной способ. Куда более действенный и надежный.

— Ну вот и какого хрена?! Ну вот скажи мне — какого, млять, хрена, а?!

Вообще-то Ларт собирался сказать совершенно не это. Но трудно соблюсти торжественность момента, когда ты почти лежишь на том, с кем пытаешься вести вежливую беседу. Да и не до вежливости тут уже как-то получается.

А все из-за этого клятого дексиста, чтоб его! Увидев залитую кровью панель, Ларт, конечно же, первым делом схватился за флайерную аптечку и полез щупать пульс и оказывать первую медицинскую. Слава гаражным техникам, портативный диагност оказался заряженным под завязку, хорошие ребята, правильные. Ларт тогда не знал еще, что вся эта кровища всего лишь из разбитого носа и нескольких ссадин, вот и перепугался не на шутку. Но диагност не ошибается, даже портативный.

Полученные дексистом повреждения на поверку оказались если и серьезнее разбитой коленки, то не намного — красных огонечков ни одного, да и желтых по пальцам пересчитать. Перелом хрящевой перегородки без смещения, незначительные рассечения поверхностного эпителия, незначительная кровопотеря, сотрясение мозга максимум второй степени, а скорее всего так и вообще первой — легкий ступор даже без потери сознания. Лучше бы, конечно, второй, оно с амнезией, но тут уж как повезет.