Александр Гедеон - Делай что должен [Фейк, содержание после 12 главы из Ремарка «На западном фронте без перемен»]

Тогда он оставил нас в покое. Правда, он все еще называл нас сукиными детьми. Но в его ругани слышалось уважение.

Были среди унтеров и порядочные люди, которые вели себя благоразумнее; их было немало, они даже составляли большинство. Но все они прежде всего хотели как можно дольше удержаться на своем тепленьком местечке в тылу, а на это мог рассчитывать только тот, кто был строг с новобранцами.

Поэтому мы испытали на себе, пожалуй, все возможные виды казарменной муштры, и нередко нам хотелось выть от ярости. Некоторые из нас подорвали свое здоровье, а Вольф умер от воспаления легких. Но мы сочли бы себя достойными осмеяния, если бы сдались. Мы стали черствыми, недоверчивыми, безжалостными, мстительными, грубыми – и хорошо, что стали такими: именно этих качеств нам не хватало. Если бы нас послали в окопы, не дав нам пройти эту закалку, большинство из нас, наверно, сошло бы с ума. А так мы оказались подготовленными к тому, что нас ожидало.

Мы не дали себя сломить, мы приспособились; в этом нам помогли наши двадцать лет, из-за которых многое другое было для нас так трудно. Но самое главное – это то, что в нас проснулось сильное, всегда готовое претвориться в действие чувство взаимной спаянности, и впоследствии, когда мы попали на фронт, оно переросло в единственно хорошее, что породила война, – в товарищество!

В отдельном кабинете ресторана сенатор Алвин Шарон и хозяин «Индепендент-банка» Кристофер Поунд собрались, чтобы отметить без преувеличений самое значимое событие в их жизнях. В компании не хватало лишь полковника Бана.

– Ну и где наш защитник Отечества? – лениво полюбопытствовал Поунд, наливая себе виски.

Глядя на этого человека, манерами и одеждой напоминавшего лесоруба, трудно было поверить, что он является учредителем самого крупного и влиятельного банка Союза. Тем не менее именно он держал в руках львиную долю финансовых потоков государства, и именно от него зачастую зависели судьбы множества значимых проектов.

– Не отвечает, – сообщил сенатор.

– Опять с какой-то бабой завис, трахтельман, – вздохнул Поунд.

Шарон лишь пожал плечами, но мысленно согласился с банкиром: полковник Бана действительно не пропускал ни одной юбки. Обычно это не вредило делам. Ну а что до слабостей – так у кого их нет? Сам Шарон, правда, считал любовные похождения слишком вульгарными, предпочитая проводить досуг более утончённо. Сенатор с наслаждением вспомнил последнее посещение станции «Иллюзия» и решил, что на днях возьмёт недельку отпуска. Он заслужил отдых.

– Надеюсь, этому солдафону с его казарменным чувством юмора не приспичит заявиться прямо сюда с головами этих твоих шлюшек, – оторвал сенатора от приятных мыслей голос собеседника.

– Не, он не настолько любит шутки, – Шарон взял было в руки комм, чтобы перезвонить полковнику, но передумал.

– Надеюсь, – банкир налил ему немного бренди. – Давай выпьем за успешное завершение нашего мероприятия!

– Согласен, – Шарон чокнулся с собеседником. – Наши друзья из Консорциума довольны. Надеюсь, они выполнят свою часть соглашения.

– Да, вышло даже лучше, чем мы предполагали, – ухмыльнулся банкир и одним глотком опустошил стакан.

– На всех каналах воют о коварных доминионских сволочах, устроивших резню на Эдеме, – переведя дух, продолжил он. – Словно не они ещё пару дней назад гневно вопрошали, доколе Союз будет поддерживать бесчеловечное рабовладельческое общество.

– Все любят жертв, – равнодушно озвучил древнюю истину сенатор. – А ублюдки корпоратов накрошили там немеряно штатских.

– Обязательно было столько гасить? – спросил банкир, почёсывая бороду.

В его голосе не было сожаления – только любопытство.

– Гасить… Ты как заправский гангстер заговорил, – заметил сенатор.

– С кем поведёшься… – не остался в долгу банкир. – Просто… Не перестарались ли? Весь Блессед трупами завален.

– Если хочешь спрятать труп – прячь в куче других трупов, – добродушный взгляд сенатора стал жёстким. – Зато мы убрали тех строптивцев из их Палаты Лордов, что противились союзу с Консорциумом. И никого не насторожат их смерти на фоне бойни, что устроили «доминионские ублюдки». Понятно?

– Да уж, – Поунд вновь потянулся к графину, но тут дверь в кабинет распахнулась от могучего пинка и внутрь влетели жуткие чёрные силуэты.

– Лежать! Мордой в пол! – загремели усиленные динамиками голоса.

Обоих мужчин выдернули из-за стола и швырнули на пол без всякого пиетета перед статусом.

– Что… – начал было Поунд и тут же зашёлся в крике боли: один из «чёрных» всадил банкиру приклад в район печени.

– Молчать! – рявкнул «чёрный».

Шарон осторожно скосил глаза вверх и понял, что дело плохо: «чёрные» оказались солдатами со сфинксами – эмблемой контрразведки – на наплечниках. А если контрразведка, значит… Значит, их связь с Консорциумом и недавняя операция раскрыты?

Мысли сенатора заметались, словно вспугнутые мыши. Разум лихорадочно просчитывал варианты, позволяющие выбраться из ситуации с минимальным ущербом. А в следующий миг из головы Шарона выдуло всё: в кабинет, тихо лязгая медицинским экзоскелетом вошёл… капитан Монт. По словам блудливого полковника, мертвец уже трое с лишним суток, как и сопливый лейтенант.

– Добрый день, – вежливо поздоровался «мертвец».

Шарон сглотнул, осознав, что всё куда хуже, чем он представлял поначалу.

– Сожалею, но… – Монт с улыбкой развёл руками, – …посылочки не будет.

Система Деспина, планетоид Дике, пространство Доминиона. Военная база «Форт-Реприв», жилой модуль

В жизни Лорэй словно качнулся незримый маятник, сменив калейдоскоп безумных и опасных событий на череду безликих серых дней. Казалось, весь планетоид, на который их доставили доминионцы, состоял из серого цвета. Серый безжизненный пейзаж, безликие серые строения военной базы, серый утилитарный жилой модуль и серое существование в нём.

Сразу после того, как местные спецы взломали блокировку имплантов Лорэй и изъяли информацию, сестёр допросили и заперли в этой безликой серости. Ни связи, ни доступа к голосети, ни живой души, чтобы ответить на мучившие близнецов вопросы.

Лорэй могли бы подумать, что о них забыли, если бы не регулярная кормёжка. Пресная еда из сублимированных продуктов, что приносили неотличимые друг от друга молчаливые люди в форме Доминиона Земли, тоже казалось серой.

Девушки пытались задавать вопросы неразговорчивым военным, но те отвечали на всё одной и той же надоевшей до зубовного скрежета фразой: «Не могу знать». Покой и безопасность, о которых недавно так мечтали сёстры, превратились в пытку. Пытку, прерванную звонком дверного интеркома.