Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

ERICH MARIA REMARQUE	Эрих Мария Ремарк
All Quiet on the Western Front.	На Западном фронте без перемен
ONE	I
We are at rest five miles behind the front.	Мы стоим в девяти километрах от передовой.
Yesterday we were relieved, and now our bellies are full of beef and haricot beans. We are satisfied and at peace.	Вчера нас сменили; сейчас наши желудки набиты фасолью с мясом, и все мы ходим сытые и довольные.
Each man has another mess-tin full for the evening; and, what is more, there is a double ration of sausage and bread. That puts a man in fine trim.	Даже на ужин каждому досталось по полному котелку; сверх того мы получаем двойную порцию хлеба и колбасы, - словом, живем неплохо.
We have not had such luck as this for a long time. The cook with his carroty head is begging us to eat; he beckons with his ladle to every one that passes, and spoons him out a great dollop.	Такого с нами давненько уже не случалось: наш кухонный бог со своей багровой, как помидор, лысиной сам предлагает нам поесть еще; он машет черпаком, зазывая проходящих, и отваливает им здоровенные порции.
He does not see how he can empty his stew-pot in time for coffee.	Он все никак не опорожнит свой "пищемет", и это приводит его в отчаяние.
Tjaden and M?ller have produced two washbasins and had them filled up to the brim as a reserve.	Тьяден и Мюллер раздобыли откуда-то несколько тазов и наполнили их до краев - про запас.
In Tjaden this is voracity, in M?ller it is foresight.	Тьяден сделал это из обжорства, Мюллер - из осторожности.
Where Tjaden puts it all is a mystery, for he is and always will be as thin as a rake.	Куда девается все, что съедает Тьяден, - для всех нас загадка. Он все равно остается тощим, как селедка.
What's more important still is the issue of a double ration of smokes.	Но самое главное - курево тоже было выдано двойными порциями.
Ten cigars, twenty cigarettes, and two quids of chew per man; now that is decent.	На каждого по десять сигар, двадцать сигарет и по две плитки жевательного табаку. В общем, довольно прилично.
I have exchanged my chewing tobacco with Katczinsky for his cigarettes, which means I have forty altogether.	На свой табак я выменял у Катчинского его сигареты, итого у меня теперь сорок штук.
That's enough for a day.	Один день протянуть можно.
It is true we have no right to this windfall.	А ведь, собственно говоря, все это нам вовсе не положено.
The Prussian is not so generous.	На такую щедрость начальство не способно.
We have only a miscalculation to thank for it.	Нам просто повезло.
Fourteen days ago we had to go up and relieve the front line.	Две недели назад нас отправили на передовую, сменять другую часть.
It was fairly quiet on our sector, so the quartermaster who remained in the rear had requisitioned the usual quantity of rations and provided for the full company of one hundred and fifty men.	На нашем участке было довольно спокойно, поэтому ко дню нашего возвращения каптенармус получил довольствие по обычной раскладке и распорядился варить на роту в сто пятьдесят человек.

But on the last day an astonishing number of English heavies opened up on us with high-explosive, drumming ceaselessly on our position, so that we suffered severely and came back only eighty strong.	Но как раз в последний день англичане вдруг подбросили свои тяжелые "мясорубки", пренеприятные штуковины, и так долго били из них по нашим окопам, что мы понесли тяжелые потери, и с передовой вернулось только восемьдесят человек.
Last night we moved back and settled down to get a good sleep for once: Katczinsky is right when he says it would not be such a bad war if only one could get a little more sleep.	Мы прибыли в тыл ночью и тотчас же растянулись на нарах, чтобы первым делом хорошенько выспаться; Катчинский прав: на войне было бы не так скверно, если бы только можно было побольше спать.
In the line we have had next to none, and fourteen days is a long time at one stretch.	На передовой ведь никогда толком не поспишь, а две недели тянутся долго.
It was noon before the first of us crawled out of our quarters.	Когда первые из нас стали выползать из бараков, был уже полдень.
Half an hour later every man had his mess-tin and we gathered at the cookhouse, which smelt greasy and nourishing.	Через полчаса мы прихватили наши котелки и собрались у дорогого нашему сердцу "пищемета", от которого пахло чем-то наваристым и вкусным.
At the head of the queue of course were the hungriest-little Albert Kropp, the clearest thinker among us and therefore only a lance-corporal; M?ller, who still carries his school textbooks with him, dreams of examinations, and during a bombardment mutters propositions in physics; Leer, who wears a full beard and has a preference for the girls from officers' brothels. He swears that they are obliged by an army order to wear silk chemises and to bathe before entertaining guests of the rank of captain and upwards. And as the fourth, myself, Paul B?umer.	Разумеется, первыми в очереди стояли те, у кого всегда самый большой аппетит: коротышка Альберт Кропп, самая светлая голова у нас в роте и, наверно, поэтому лишь недавно произведенный в ефрейторы; Мюллер Пятый, который до сих пор таскает с собой учебники и мечтает сдать льготные экзамены; под ураганным огнем зубрит он законы физики; Леер, который носит окладистую бороду и питает слабость к девицам из публичных домов для офицеров; он божится, что есть приказ по армии, обязывающий этих девиц носить шелковое белье, а перед приемом посетителей в чине капитана и выше - брать ванну; четвертый - это я, Пауль Боймер.
And four are nineteen years of age, and all four joined up from the same class as volunteers for the war.	Всем четверым по девятнадцати лет, все четверо ушли на фронт из одного класса.
Close behind us were our friends: Tjaden, a skinny locksmith of our own age, the biggest eater of the company. He sits down to eat as thin as a grasshopper and gets up as big as a bug in the family way; Haie Westhus, of the same age, a peat-digger, who can easily hold a ration-loaf in his hand and say: Guess what I've got in my fist; then Detering, a peasant, who thinks of nothing but his farm-yard and his wife; and finally Stanislaus Katczinsky, the leader of our group, shrewd, cunning, and hard-bitten, forty years of age, with a face of the soil, blue eyes, bent shoulders, and a remarkable nose for dirty weather, good food, and soft jobs.	Сразу же за нами стоят наши друзья: Тьяден, слесарь, тщедушный юноша одних лет с нами, самый прожорливый солдат в роте, - за еду он садится тонким и стройным, а поев, встает пузатым, как насосавшийся клоп; Хайе Вестхус, тоже наш ровесник, рабочий-торфяник, который свободно может взять в руку буханку хлеба и спросить: А ну-ка отгадайте, что у меня в кулаке? "; Детеринг, крестьянин, который думает только о своем хозяйстве и о своей жене; и, наконец, Станислав Катчинский, душа нашего отделения, человек с характером, умница и хитрюга, - ему сорок лет, у него землистое лицо, голубые глаза, покатые плечи, и необыкновенный нюх насчет того, когда начнется обстрел, где можно разжиться съестным и как лучше всего укрыться от начальства.

Our gang formed the head of the queue before the cook-house.	Наше отделение возглавляло очередь, образовавшуюся у кухни.
We were growing impatient, for the cook paid no attention to us.	Мы стали проявлять нетерпение, так как ничего не подозревавший повар все еще чего-то ждал.
Finally Katczinsky called to him:	Наконец Катчинский крикнул ему:
"Say, Heinrich, open up the soup-kitchen.	- Ну, открывай же свою обжорку, Генрих!
Anyone can see the beans are done."	И так видно, что фасоль сварилась!
He shook his head sleepily:	Повар сонно покачал головой:
"You must all be there first."	- Пускай сначала все соберутся.
Tjaden grinned:	Тьяден ухмыльнулся:
"We are all here."	- А мы все здесь!
The sergeant-cook still took no notice.