Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Повар все еще ничего не заметил: "That may do for you," he said. - Держи карман шире! "But where are the others?" Где же остальные? "They won't be fed by you to-day. - Они сегодня не у тебя на довольствии! They're either in the dressing-station or pushing up daisies." Кто в лазарете, а кто и в земле! The cook was quite disconcerted as the facts dawned on him. Узнав о происшедшем, кухонный бог был сражен. He was staggered. Его даже пошатнуло: "And I have cooked for one hundred and fifty men—" - А я-то сварил на сто пятьдесят человек! Kropp poked him in the ribs. Кропп ткнул его кулаком в бок: "Then for once we'll have enough. - Значит, мы хоть раз наедимся досыта. Come on, begin!" А ну давай, начинай раздачу! Suddenly a vision came over Tjaden. В эту минуту Тьядена осенила внезапная мысль. His sharp, mousy features began to shine, his eyes grew small with cunning, his jaws twitched, and he whispered hoarsely: Его острое, как мышиная мордочка, лицо так и засветилось, глаза лукаво сощурились, скулы заиграли, и он подошел поближе: "Man! then you've got bread for one hundred and fifty men too, eh?" - Генрих, дружище, так, значит, ты и хлеба получил на сто пятьдесят человек? The sergeant-cook nodded absent-minded, and bewildered. Огорошенный повар рассеянно кивнул. Tjaden seized him by the tunic. Тьяден схватил его за грудь: "And sausage?" - И колбасу тоже? Ginger nodded again. Повар опять кивнул своей багровой, как помидор, головой. Tjaden's chaps quivered. У Тьядена отвисла челюсть: "Tobacco too?" - И табак?

"Yes, everything."	- Ну да, все.
Tjaden beamed:	Тьяден обернулся к нам, лицо его сияло:
"What a bean-feast!	- Черт побери, вот это повезло!
That's all for us!	Ведь теперь все достанется нам!
Each man gets- wait a bit-yes, practically two issues."	Это будет - обождите! - так и есть, ровно по две порции на нос!
Then Ginger stirred himself and said:	Но тут Помидор снова ожил и заявил:
"That won't do."	-Так дело не пойдет.
We got excited and began to crowd around.	Теперь и мы тоже стряхнули с себя сон и протиснулись поближе.
"Why won't that do, you old carrot?" demanded Katczinsky.	- Эй ты, морковка, почему не выйдет? - спросил Катчинский.
"Eighty men can't have what is meant for a hundred and fifty."	- Да потому, что восемьдесят - это не сто пятьдесят!
"We'll soon show you," growled M?ller.	- А вот мы тебе покажем, как это сделать -проворчал Мюллер.
"I don't care about the stew, but I can only issue rations for eighty men," persisted Ginger.	- Суп получите, так и быть, а хлеб и колбасу выдам только на восемьдесят, - продолжал упорствовать Помидор.
Katczinsky got angry.	Катчинский вышел из себя:
"You might be generous for once.	- Послать бы тебя самого разок на передовую!
You haven't drawn food for eighty men. You've drawn it for the Second Company. Good.	Ты получил продукты не на восемьдесят человек, а на вторую роту, баста.
Let's have it then.	И ты их выдашь!
We are the Second Company."	Вторая рота - это мы.
We began to jostle the fellow.	Мы взяли Помидора в оборот.
No one felt kindly toward him, for it was his fault that the food often came up to us in the line too late and cold. Under shellfire he wouldn't bring his kitchen up near enough, so that our soup-carriers had to go much farther than those of the other companies.	Все его недолюбливали: уже не раз по его вине обед или ужин попадал к нам в окопы остывшим, с большим опозданием, так как при самом пустяковом огне он не решался подъехать со своим котлом поближе, и нашим подносчикам пищи приходилось ползти гораздо дальше, чем их собратьям из других рот.
Now Bulcke of the First Company is a much better fellow.	Вот Бульке из первой роты, тот был куда лучше.
He is as fat as a hamster in winter, but he trundles his pots when it comes to that right up to the very front-line.	Он, хоть и был жирным как хомяк, но уж если надо было, то тащил свою кухню почти до самой передовой.
We were in just the right mood, and there would certainly have been a dust-up if our company commander had not appeared.	Мы были настроены очень воинственно, и наверно дело дошло бы до драки, если бы на месте происшествия не появился командир роты.
He informed himself of the dispute, and only remarked:	Узнав, о чем мы спорим, он сказал только:

"Yes, we did have heavy losses yesterday."	- Да, вчера у нас были большие потери...
He glanced into the dixie.	Затем он заглянул в котел:
"The beans look good."	- А фасоль, кажется, неплохая.
Ginger nodded.	Помидор кивнул:
"Cooked with meat and fat."	- Со смальцем и с говядиной.
The lieutenant looked at us.	Лейтенант посмотрел на нас.
He knew what we were thinking.	Он понял, о чем мы думаем.
And he knew many other things too, because he came to the company as a non-com, and was promoted from the ranks.	Он вообще многое понимал, - ведь он сам вышел из нашей среды: в роту он пришел унтер-офицером.
He lifted the lid from the dixie again and sniffed.	Он еще раз приподнял крышку котла и понюхал.
Then passing on he said:	Уходя, он сказал:
"Bring me a plate full.	- Принесите и мне тарелочку.
Serve out all the rations.	А порции раздать на всех.
We can do with them."	Зачем добру пропадать.
Ginger looked sheepish as Tjaden danced round him.	Физиономия Помидора приняла глупое выражение. Тьяден приплясывал вокруг него:
"It doesn't cost you anything!	- Ничего, тебя от этого не убудет!
Anyone would think the quartermaster's store belonged to him!	Воображает, будто он ведает всей интендантской службой.
And now get on with it, you old blubber-sticker, and don't you miscount either."	А теперь начинай, старая крыса, да смотри не просчитайся!..
"You be hanged!" spat out Ginger.	- Сгинь, висельник! - прошипел Помидор.
When things get beyond him he throws up the sponge altogether; he just goes to pieces.	Он готов был лопнуть от злости; все происшедшее не укладывалось в его голове, он не понимал, что творится на белом свете.
And as if to show that all things were equal to him, of his own free will he issued in addition half a pound of synthetic honey to each man.	И как будто желая показать, что теперь ему все едино, он сам роздал еще по полфунта искусственного меду на брата.
To-day is wonderfully good.	День сегодня и в самом деле выдался хороший.
The mail has come, and almost every man has a few letters and papers.	Даже почта пришла; почти каждый получил по нескольку писем и газет.
We stroll over to the meadow behind the billets.	Теперь мы не спеша бредем на луг за бараками.
Kropp has the round lid of a margarine tub under his arm.	Кропп несет под мышкой круглую крышку от бочки с маргарином.
On the right side of the meadow a large common latrine has been built, a roofed and durable construction.	На правом краю луга выстроена большая солдатская уборная - добротно срубленное строение под крышей.
But that is for recruits who as yet have not learned how to make the most of whatever comes their way.	Впрочем, она представляет интерес разве что для новобранцев, которые еще не научились из всего извлекать пользу.

We want something better.	Для себя мы ищем кое-что получше.
Scattered about everywhere there are separate, individual boxes for the same purpose.	Дело в том, что на лугу там и сям стоят одиночные кабины, предназначенные для той же цели.
They are square, neat boxes with wooden sides all round, and have unimpeachably satisfactory seats.	Это четырехугольные ящики, опрятные, сплошь сколоченные из досок, закрытые со всех сторон, с великолепным, очень удобным сиденьем.
On the sides are hand grips enabling one to shift them about.	Сбоку у них есть ручки, так что кабины можно переносить.
We move three together in a ring and sit down comfortably.	Мы сдвигаем три кабины вместе, ставим их в кружок и неторопливо рассаживаемся.
And it will be two hours before we get up again.	Раньше чем через два часа мы со своих мест не поднимемся.
I well remembered how embarrassed we were as recruits in barracks when we had to use the general latrine.	Я до сих пор помню, как стеснялись мы на первых порах, когда новобранцами жили в казармах и нам впервые пришлось пользоваться общей уборной.
There were no doors and twenty men sat side by side as in a railway carriage, so that they could be reviewed all at one glance, for soldiers must always be under supervision.	Дверей там нет, двадцать человек сидят рядком, как в трамвае. Их можно окинуть одним взглядом, - ведь солдат всегда должен быть под наблюдением.
Since then we have learned better than to be shy about such trifling immodesties.	С тех пор мы научились преодолевать не только свою стыдливость, но и многое другое.
In time things far worse than that came easy to us.	Со временем мы привыкли еще и не к таким вещам.
Here in the open air though, the business is entirely a pleasure.	Здесь, на свежем воздухе, это занятие доставляет нам истинное наслаждение.
I no longer understand why we should always have shied at these things before. They are, in fact, just as natural as eating and drinking.	Не знаю, почему мы раньше стеснялись говорить об этих отправлениях, - ведь они так же естественны, как еда и питье.
We might perhaps have paid no particular attention to them had they not figured so large in our experience, nor been such novelties to our minds-to the old hands they had long been a mere matter of course.	Быть может, о них и не стоило бы особенно распространяться, если бы они не играли в нашей жизни столь существенную роль и если их естественность не была бы для нас в новинку, -именно для нас, потому что для других она всегда была очевидной истиной.
The soldier is on friendlier terms than other men with his stomach and intestines.	Для солдата желудок и пищеварение составляют особую сферу, которая ему ближе, чем всем остальным людям.
Three-quarters of his vocabulary is derived from these regions, and they give an intimate flavour to expressions of his greatest joy as well as of his deepest indignation.	Его словарный запас на три четверти заимствован из этой сферы, и именно здесь солдат находит те краски, с помощью которых он умеет так сочно и самобытно выразить и величайшую радость и глубочайшее возмущение.
It is impossible to express oneself in any other way so clearly and pithily.	Ни на каком другом наречии нельзя выразиться более кратко и ясно.

Читать дальше