Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Дэвид Лоуренс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.33/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Дэвид Лоуренс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии. Накал страстей и яркость любовных сцен этого романа были восприняты блюстителями морали как вызов обществу. «Любовник леди Чаттерли» сразу же после выхода в свет в 1928 году был запрещен к дальнейшему изданию, а готовый тираж был изъят и уничтожен. Запрет действовал более 30 лет, и лишь в 1960 году после громкого судебного процесса, всколыхнувшего всю Англию, роман был реабилитирован и полностью восстановлен в правах.

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Дэвид Лоуренс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Дэвид Герберт Лоуренс. Любовник леди Чаттерли

David Herbert Lawrence.	Дэвид Герберт Лоуренс.
Lady Chatterley's Lover	Любовник леди Чаттерли
Chapter 1	1
Ours is essentially a tragic age, so we refuse to take it tragically.	В столь горькое время выпало нам жить, что мы тщимся не замечать эту горечь.
The cataclysm has happened, we are among the ruins, we start to build up new little habitats, to have new little hopes.	Приходит беда, рушит нашу жизнь, а мы сразу же прямо на руинах наново торим тропки к надежде.
It is rather hard work: there is now no smooth road into the future: but we go round, or scramble over the obstacles.	Тяжкий это труд. Впереди - рытвины да преграды. Мы их либо обходим, либо, с грехом пополам, берем приступом.
We've got to live, no matter how many skies have fallen.	Но какие бы невзгоды на нас ни обрушивались, жизнь идет своим чередом.
This was more or less Constance Chatterley's position.	Так примерно рассуждала Констанция Чаттерли.
The war had brought the roof down over her head.	Война в пух и прах разбила ее благополучие.
And she had realized that one must live and learn.	Что ж, дорого приходится платить за уроки житейской мудрости.
She married Clifford Chatterley in 1917, when he was home for a month on leave.	Констанция вышла замуж за Клиффорда Чаттерли в 1917 году - его в ту пору отпустили из армии на побывку.
They had a month's honeymoon. Then he went back to Flanders: to be shipped over to England again six months later, more or less in bits.	Промелькнул медовый месяц, и Клиффорд уехал обратно во Фландрию. А через полгода его, израненного, едва живого, привезли домой.
Constance, his wife, was then twenty-three years old, and he was twenty-nine.	Констанции исполнилось двадцать три года, Клиффорду - двадцать девять.
His hold on life was marvellous. He didn't die, and the bits seemed to grow together again.	Он отчаянно боролся со смертью, явив завидную волю, и мало-помалу шел на поправку.
For two years he remained in the doctor's hands. Then he was pronounced a cure, and could return to life again, with the lower half of his body, from the hips down, paralysed for ever.	Два года колдовали над ним врачи и вернули его к жизни, прописав, правда, разные снадобья. Но ниже пояса тело Клиффорда так и осталось недвижным.
This was in 1920.	Шел 1920 год.
They returned, Clifford and Constance, to his home, Wragby Hall, the family 'seat'.	Клиффорд и Констанция обосновались в родовом гнезде Чаттерли - усадьбе Рагби.
His father had died, Clifford was now a baronet, Sir Clifford, and Constance was Lady Chatterley.	Старый баронет уже умер, сын унаследовал титул, его стали величать сэром Клиффордом, а Констанцию - леди Чаттерли.
They came to start housekeeping and married life in the rather forlorn home of the Chatterleys on a rather inadequate income.	Семейную жизнь им пришлось начинать в довольно запустелом доме на довольно скромные средства.
Clifford had a sister, but she had departed. Otherwise there were no near relatives.	Из близкой родни у Клиффорда осталась лишь старшая сестра, да и та жила отдельно.
The elder brother was dead in the war.	Старший брат погиб на войне.

Crippled for ever, knowing he could never have any children, Clifford came home to the smoky Midlands to keep the Chatterley name alive while he could.	Клиффорд знал, что детей у него не будет и что род Чаттерли просуществует, покуда живы он сам и его усадьба в закопченном и задымленном сердце Англии.
He was not really downcast.	Увечье не столь удручало его.
He could wheel himself about in a wheeled chair, and he had a bath-chair with a small motor attachment, so he could drive himself slowly round the garden and into the line melancholy park, of which he was really so proud, though he pretended to be flippant about it.	Передвигаться он мог на кресле-каталке и заказал себе кресло на колесах, с моторчиком. Неспешно объезжал он сад и чудесный печальный парк. Втайне Клиффорд гордился им, на людях же упоминал с пренебрежением.
Having suffered so much, the capacity for suffering had to some extent left him.	Клиффорд так настрадался, что почти избыл самое способность страдать.
He remained strange and bright and cheerful, almost, one might say, chirpy, with his ruddy, healthy-looking face, arid his pale-blue, challenging bright eyes. His shoulders were broad and strong, his hands were very strong.	По-прежнему держался чуть сдержанно, по-прежнему в голубых дерзких глазах светился ум, по-прежнему на румяном лице играла бодрая, если не сказать веселая, улыбка, по-прежнему широки плечи и крепки руки.
He was expensively dressed, and wore handsome neckties from Bond Street.	Одежду он носил самую дорогую, галстуки -самые красивые и модные.
Yet still in his face one saw the watchful look, the slight vacancy of a cripple.	И все же читалась в лице настороженность, а во взгляде порой сквозила отрешенность, присущая калекам.
He had so very nearly lost his life, that what remained was wonderfully precious to him.	Заглянув в лицо смерти, он теперь принимал жизнь (точнее, то, что ему осталось) как бесценный и чудесный дар.
It was obvious in the anxious brightness of his eyes, how proud he was, after the great shock, of being alive.	Да, он выстоял, вынес все тяготы и гордился собою, и об этом говорил взгляд умных беспокойных глаз.
But he had been so much hurt that something inside him had perished, some of his feelings had gone.	Но слишком тяжел был удар - что-то надломилось у него в душе, какие-то чувства безвозвратно исчезли.
There was a blank of insentience.	Опустошенность и безразличие легли на сердце.
Constance, his wife, was a ruddy, country-looking girl with soft brown hair and sturdy body, and slow movements, full of unusual energy.	У его жены Констанции были мягкие каштановые волосы, румяное, простодушное, как у деревенской девушки, лицо, крепкое тело.
She had big, wondering eyes, and a soft mild voice, and seemed just to have come from her native village.	Движения обманчиво плавны и неспешны - не угадать недюжинной внутренней силы. Большие, будто вечно вопрошающие глаза, тихий, мягкий говорок - ни дать ни взять только что из соседней деревушки заявилась.
It was not so at all.	Но внешность обманчива.
Her father was the once well-known R. A., old Sir Malcolm Reid.	Ее отец - некогда известный художник, член Королевской Академии, достопочтенный сэр Малькольм Рид.

Her mother had been one of the cultivated Fabians in the palmy, rather pre-Raphaelite days.	Мать - женщина образованная, сторонница фабианства в политике, взращенная на традициях Возрождения в искусстве, столь пышно расцветших в середине прошлого века [имеется в виду группа английских поэтов и художников "Прерафаэлитское братство"].
Between artists and cultured socialists, Constance and her sister Hilda had had what might be called an aesthetically unconventional upbringing.	В кругу художников и просвещенных социалистов Констанция и ее сестра Хильда воспитывались, можно сказать, в современнейшей эстетической атмосфере, без мещанских условностей и предрассудков.
They had been taken to Paris and Florence and Rome to breathe in art, and they had been taken also in the other direction, to the Hague and Berlin, to great Socialist conventions, where the speakers spoke in every civilized tongue, and no one was abashed.	Девочек возили в Париж, Флоренцию, Рим -надышаться подлинным искусством; в Гаагу и Берлин - на съезды социалистов; на каких только языках там не произносились речи! Но это отнюдь не смущало присутствующих.
The two girls, therefore, were from an early age not the least daunted by either art or ideal politics. It was their natural atmosphere.	Итак, сызмальства окунувшись в сферы высокого искусства и теории справедливого жизнеустройства, девочки ничуть не тушевались, чувствовали себя в родной стихии.