Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Дэвид Лоуренс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.33/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Дэвид Лоуренс - Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Дэвид Лоуренс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Дэвид Герберт Лоуренс остается одним из самых любимых и читаемых авторов у себя на родине, в Англии, да, пожалуй, и во всей Европе. Важнейшую часть его обширного наследия составляют романы. Лучшие из них — «Сыновья и любовники», «Радуга», «Влюбленные женщины», «Любовник леди Чаттерли» — стали классикой англоязычной литературы XX века. Последний из названных романов принес Лоуренсу самый большой успех и самое горькое разочарование. Этический либерализм писателя, его убежденность в том, что каждому человеку дано право на свободный нравственный выбор, пришлись не по вкусу многим представителям английской буржуазии. Накал страстей и яркость любовных сцен этого романа были восприняты блюстителями морали как вызов обществу. «Любовник леди Чаттерли» сразу же после выхода в свет в 1928 году был запрещен к дальнейшему изданию, а готовый тираж был изъят и уничтожен. Запрет действовал более 30 лет, и лишь в 1960 году после громкого судебного процесса, всколыхнувшего всю Англию, роман был реабилитирован и полностью восстановлен в правах.

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Любовник леди Чаттерли - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Дэвид Лоуренс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

When the girls came home for the summer holidays of 1913, when Hilda was twenty and Connie eighteen, their father could see plainly that they had had the love experience.	Летом 1913 года, когда девушки (Хильда -двадцати, а Конни - восемнадцати лет) вернулись на каникулы домой, отец сразу смекнул, что дочери уже познали мужчин.
L'amour avait possи par 1ю, as somebody puts it. But he was a man of experience himself, and let life take its course.	Но сам человек, как говорится, бывалый, он решил не вмешиваться в течение их жизни.
As for the mot a nervous invalid in the last few months of her life, she wanted her girls to be 'free', and to 'fulfil themselves'.	Мать, доживавшая свой век в сильном нервном расстройстве, пеклась лишь об одном, чтоб ее девочки были "свободны", чтоб их личности "полностью раскрылись".
She herself had never been able to be altogether herself: it had been denied her.	Самой бедняжке жизнь в этом отказала, "раскрыться" ей так и не удалось.
Heaven knows why, for she was a woman who had her own income and her own way.	Почему - ведомо лишь Г осподу, ведь она жила в достатке и независимости.
She blamed her husband.	Винила она во всем мужа.
But as a matter of fact, it was some old impression of authority on her own mind or soul that she could not get rid of.	И напрасно: сызмальства в ее сердце и уме запечатлелся образ мужчины-повелителя, и избавиться от него так и не удалось.
It had nothing to do with Sir Malcolm, who left his nervously hostile, high-spirited wife to rule her own roost, while he went his own way.	И сэр Малькольм Ни при чем. Он предоставил своей неуравновешенной, вечно недовольной, враждебно настроенной супруге распоряжаться ее собственной судьбой, выгородив ее из своей жизни.
So the girls were 'free', and went back to Dresden, and their music, and the university and the young men.	Дочери и впрямь были "свободны", а потому вернулись вскорости в Дрезден, к музыке, университетским премудростям и приятелям.
They loved their respective young men, and their respective young men loved them with all the passion of mental attraction.	Каждая по-своему любила "своего" парня, и те тоже любили их со всей пылкостью, коренившейся не в сердце, а в уме.
All the wonderful things the young men thought and expressed and wrote, they thought and expressed and wrote for the young women.	Все самые прекрасные мысли, слова подарили они своим возлюбленным.
Connie's young man was musical, Hilda's was technical.	Приятель Конни занимался музыкой, приятель Хильды - точными науками.
But they simply lived for their young women.	Но главное занятие в жизни - любимые девушки.
In their minds and their mental excitements, that is.	То бишь в жизни внутренней, в сфере мыслей и чувств.
Somewhere else they were a little rebuffed, though they did not know it.	В жизни обыденной у них бывали и неудачи, и разочарования, но юноши их не замечали.
It was obvious in them too that love had gone through them: that is, the physical experience.	И у юношей можно заметить, как любовь поражает не только их дух, но и плоть.

It is curious what a subtle but unmistakable transmutation it makes, both in the body of men and women: the woman more blooming, more subtly rounded, her young angularities softened, and her expression either anxious or triumphant: the man much quieter, more inward, the very shapes of his shoulders and his buttocks less assertive, more hesitant.	Интересно, как неброско, но очевидно меняется обличье и мужчин, и женщин. Женщина расцветает, теряет девичью угловатость: бедра, груди обретают округлость. Взгляд либо взволнован, либо торжествующе-уверен. Мужчина делается спокойнее, чуть замыкается, не так гордо размахнуты плечи, подобраны ягодицы. Появляется раздумчивость и неуверенность.
In the actual sex-thrill within the body, the sisters nearly succumbed to the strange male power.	Поначалу, столкнувшись с незнакомой мужской силой, которая ввергла их плоть в трепет и смятение, сестры едва не подчинились ей.
But quickly they recovered themselves, took the sex-thrill as a sensation, and remained free.	Но вовремя возобладал разум: да, ласки приятны, но не более. В кабалу за них идти нельзя.
Whereas the men, in gratitude to the woman for the sex experience, let their souls go out to her.	У мужчин по-другому: в благодарность женщинам за минуты любви они готовы всю душу отдать.
And afterwards looked rather as if they had lost a shilling and found sixpence.	Хотя потом сами же в затылках чешут - эх, потеряли золотой, а нашли медяк.
Connie's man could be a bit sulky, and Hilda's a bit jeering.	Приятель Конни становился все мрачнее, а приятель Хильды - язвительнее.
But that is how men are!	Такой вот народ эти мужчины.
Ungrateful and never satisfied.	Неблагодарные и ненасытные!
When you don't have them they hate you because you won't; and when you do have them they hate you again, for some other reason.	Отказываешь им - они сердятся, потакаешь -пуще прежнего злобятся, повод всегда найдется.
Or for no reason at all, except that they are discontented children, and can't be satisfied whatever they get, let a woman do what she may.	А то и вовсе без повода, просто капризничают, как дети, которых - старайся, не старайся - женщине не ублажить.
However, came the war, Hilda and Connie were rushed home again after having been home already in May, to their mother's funeral.	Грянула война. Хильда и Конни поспешили домой, где были совсем недавно - хоронили мать.
Before Christmas of 1914 both their German young men were dead: whereupon the sisters wept, and loved the young men passionately, but underneath forgot them.	А к Рождеству 1914 года погибли и их друзья немцы. Сестры всплакнули, любовь полыхнула в душе ярким огоньком и подернулась пеплом забвения.
They didn't exist any more.	Этих молодых людей не вернешь.
Both sisters lived in their father's, really their mother's, Kensington housemixed with the young Cambridge group, the group that stood for 'freedom' and flannel trousers, and flannel shirts open at the neck, and a well-bred sort of emotional anarchy, and a whispering, murmuring sort of voice, and an ultra-sensitive sort of manner.	Сестры поселились в отцовском доме в Кенсингтоне (по сути - доме их матери). Теперь их окружали студенты Кембриджа, они тоже отстаивали свою "свободу": носили тонкие шерстяные костюмы, рубашки с отложными воротничками; кичились чистокровной анархией чувств; говорили вкрадчивым, журчащим шепотком; в поведении выказывали нарочитую впечатлительность и ранимость.

Hilda, however, suddenly married a man ten years older than herself, an elder member of the same Cambridge group, a man with a fair amount of money, and a comfortable family job in the government: he also wrote philosophical essays.	Хильда неожиданно вышла замуж; ее избранник был на десять лет старше, из той же кембриджской группы, немалого достатка, с нехлопотным чиновничьим местом, которое досталось ему по наследству.
She lived with him in a smallish house in Westminster, and moved in that good sort of society of people in the government who are not tip-toppers, but who are, or would be, the real intelligent power in the nation: people who know what they're talking about, or talk as if they did.	Он также писал философские трактаты. Она переехала к нему в тесноватый домик в Вестминстере. Круг знакомых теперь составляли чиновники, хоть и не самого высокого ранга, зато несомненно самые толковые на сегодняшний (или на завтрашний) день в стране. Такие люди не пустословят, а если уж говорят, то умно и веско.
Connie did a mild form of war-work, and consorted with the flannel-trousers Cambridge intransigents, who gently mocked at everything, so far.	Конни участвовала в благотворительной работе в помощь фронту, однако не особенно усердствовала; проводила много времени в обществе своих кембриджских друзей, щеголявших не только модными брюками, но и непримиримыми взглядами. Эти молодые люди по-прежнему подсмеивались над всем и вся.
Her 'friend' was a Clifford Chatterley, a young man of twenty-two, who had hurried home from Bonn, where he was studying the technicalities of coal-mining.	Особенно она сблизилась с Клиффордом Чаттерли. Было ему двадцать два года, и он только что приехал из Бонна, где изучал технологию угольной добычи.
He had previously spent two years at Cambridge.	А до этого два года проучился в Кембридже.
Now he had become a first lieutenant in a smart regiment, so he could mock at everything more becomingly in uniform.	Теперь, облачившись в лейтенантскую форму, он с большим форсом осмеивал все на свете.
Clifford Chatterley was more upper-class than Connie.	Принадлежал он, несомненно, к кругам высшим, нежели Конни.
Connie was well-to-do intelligentsia, but he was aristocracy.	Та - из зажиточной интеллигентской среды, Клиффорд - из аристократии.
Not the big sort, but still it.	Не ахти какой знатной, но все же.
His father was a baronet, and his mother had been a viscount's daughter.	Отец его носил титул баронета, мать - графская дочь.
But Clifford, while he was better bred than Connie, and more 'society', was in his own way more provincial and more timid.	Клиффорд, хоть и получил лучшее, чем Конни, воспитание, хоть и вращался в свете, уступал ей в широте кругозора и напористости.
He was at his ease in the narrow 'great world', that is, landed aristocracy society, but he was shy and nervous of all that other big world which consists of the vast hordes of the middle and lower classes, and foreigners.	В узком кругу помещиков-аристократов, "сливок общества" он чувствовал себя, как рыба в воде, но с низшими сословиями - ордами простолюдинов и иноземцами - он терялся, робел.
If the truth must be told, he was just a little bit frightened of middle-and lower-class humanity, and of foreigners not of his own class.	Да, если уж говорить начистоту, "низы" пугали его.