Сэмюэль Дилэни - Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна [сборник litres]

– Как-то раз… – начала она медленно, – была птица.

– Птицы пугают меня?

– Нет. Но эта птица напугала. Я была еще ребенок. Ты ведь не помнишь себя ребенком? Для большинства людей то, какой ты сейчас, во многом зависит от того, каким ты был в детстве.

– И какой я сейчас тоже?

– Да, и я. Мой врач решил подарить мне птицу, майну. Они умеют говорить, но не понимают, что говорят. Они просто повторяют звуки, как магнитофон. Только я об этом не знала. Часто я угадываю, что́ люди хотят мне сказать. Знаешь, Мясник, я раньше этого не понимала, но с тех пор, как попала к вам, убедилась, что тут есть что-то от телепатии. В общем, эту майну учили так: когда она произносила правильные слова, давали червячков. Ты знаешь, какого размера червяк?

– Такой?

– Верно. А бывают и на несколько дюймов больше. Сама эта птица в длину восемь-девять дюймов. То есть длина червяка примерно пять шестых самой майны – вот что важно. Птичку научили говорить: «Привет, Ридра. Хороший сегодня денек. Мне так весело». Но в ее голове весь этот набор звуков сводился к комплексу неясных визуальных и обонятельных ощущений, приблизительный смысл которых: «Сейчас будет еще червяк». И когда я зашла в теплицу, сказала птичке привет и она ответила: «Привет, Ридра. Хороший сегодня денек. Мне так весело», – я сразу поняла, что она врет. И я почувствовала, что сейчас будет еще червяк, я его видела, чувствовала его запах, и он был толстый и в длину пять шестых от моего роста. И мне его надо было съесть. У меня началась истерика. Врачу я об этом никогда не рассказывала, потому что сама поняла только сейчас. Но когда вспоминаю, до сих пор трясусь.

Мясник кивнул:

– Когда ты убежал с Реи с деньгами, в конце концов схоронился в пещере на Дисе, в ледяном аду. На тебя напали черви двенадцати футов в длину. Вылезали из-под камней, на коже – кислотная слизь. Ты был напуган, но ты их убивал. Ты взял аккумулятор от реактивных саней и соорудил электрическое заграждение. Ты их убил, и когда ты понял, что ты сильнее, ты больше не боялся. Ты их не ел только потому, что от кислоты мясо у них ядовитое. Хотя до этого ты три дня ничего не ел. Вот что было с тобой.

– Со мной? То есть с тобой?

– Ты не боится того, чего боится я. Я не боится того, чего боится ты. Это хорошо, да?

– Наверное.

Он мягко дотронулся лбом до ее лба, потом отклонился назад и внимательно взглянул ей в лицо.

– А чего ты боишься? – спросила Ридра.

Он мотнул головой, но не в знак протеста, а как бы собираясь с мыслями; она видела – он подбирает слова.

– Ребенок умер, – сказал он. – Мозг боится, боится за тебя, что ты будет один.

– Сильно боится, Мясник?

Он опять покачал головой:

– Одиночество не хорошо.

Она кивнула:

– Мозг это знает. Долго не знал, но потом понял. На Рее тебе было одиноко, даже с деньгами. На Дисе еще хуже, а на Титине, хотя и с другими заключенными, было хуже всего. Никто не понимал, когда ты с ними говорил. И ты их плохо понимал. Может, потому, что они все время говорили «я» и «ты», а ты только сейчас узнаёшь, насколько важны ты и я… Ты хотел сам воспитать ребенка, чтобы он вырос и… говорил на том же языке, что и ты? Или, по крайней мере, говорил по-английски так же, как ты?

– Тогда оба не одинокие.

– Понятно.

– Он умер, – сказал Мясник с глухим рыком.

– Но теперь ты не так одинок. Я тебя научу понимать остальных. Ты не глупый, ты быстро учишься.

Он посмотрел ей прямо в лицо, положил кулаки ей на плечи и серьезно проговорил:

– Я тебе нравится. Когда я еще только попал на «Джебель», что-то во мне тебе понравилось. Я думал, что ты делал нехорошие вещи, но я тебе нравился. Я тебе сказал, как уничтожить защитную сеть захватчиков, и ты ее уничтожил. Для меня. Я тебе сказал, что мне нужно в Драконов Язык, и ты сделал так, чтобы я туда попал. Ты делает все, что я прошу. Важно, чтобы мне это было известно.

– Спасибо, Мясник, – сказала она в изумлении.

– Если ты еще раз ограбишь банк, ты отдашь мне все деньги.

– Ну спасибо! – рассмеялась Ридра. – Такого мне еще не предлагали. Но надеюсь, тебе не придется…

– Ты убьешь любого, кто попытается сделать мне больно. Убьешь страшнее, чем кого-либо раньше.

– Не надо…

– Ты убьешь весь «Джебель», если он захочет разлучить тебя и меня и сделать нас одинокими.

– Ох… – Она отвернулась и прижала кулак к губам. – Да уж, учитель из меня! Ты ничего не понял из того, что я… я говорила.

Удивленный голос, медленно:

– Я не понимаю тебя, ты думаешь.

Она вновь посмотрела ему в лицо:

– Но я понимаю! Мясник, я тебя понимаю. Ты поверь. Но только тебе нужно еще кое-чему научиться.

– Ты веришь мне, – твердо сказал он.

– Тогда слушай. Пока что мы застряли на полдороге. Я толком не объяснила тебе про тебя. Мы придумали свой собственный язык и на нем говорим.

– Но…

– Каждый раз, когда ты последние десять минут говорил «ты», надо было сказать «я». А всякий раз, когда ты говорил «я», ты имел в виду «ты».

Он посмотрел вниз. Потом снова поднял глаза, но не ответил.

– Когда я говорю про что-то «я», для тебя это – «ты». И наоборот. Понятно?

– Это что, одно и то же слово об одной и той же вещи? Они взаимозаменяемые?

– Да нет… хотя да, они называют примерно одно и то же. В каком-то смысле они одинаковые.

– Тогда ты и я одинаковые.

Несмотря на двусмысленность фразы, она кивнула.

– Я так и подозревал. Но ты, – он показал на нее, – научила меня. – Он коснулся себя.

– Вот почему ты не должен убивать людей направо и налево. По крайней мере, сперва надо как следует все обдумать. Когда ты разговариваешь с Тариком, я и ты все равно существуем. Когда ты смотришь на кого-нибудь на корабле или даже видишь на мониторе, я и ты никуда не деваемся.

– Мозг должен об этом подумать.

– Ты должен об этом подумать. И не только мозгом.

– Если должен, я подумаю. Но мы – одно. Больше, чем остальные. – Он снова дотронулся до ее лица. – Потому что ты научила меня. Потому что со мной тебе не надо ничего бояться. Я только сейчас научился и с другими могу ошибаться; если какой-то я убивает тебя, не подумав как следует, – это ошибка, так? Я сейчас правильно говорю?

Она кивнула.

– С тобой я не сделаю ошибок. Это было бы слишком ужасно. Я буду делать как можно меньше ошибок. А когда-нибудь научусь окончательно. – Он улыбнулся. – Правда, будем надеяться, никто не рискнет сделать ошибку со мной. А то мне такого человека будет очень жаль. Я, скорее всего, тогда тоже сделаю ошибку с ним – очень быстро и без долгих раздумий.

– Неплохо для начала, – сказала Ридра и взяла его руки в свои. – Я рада, что ты и я вместе.

Тут его руки поднялись и прижали ее к его телу, она уткнулась лбом ему в плечо.

– Я благодарю тебя, – прошептал он. – Я благодарю и благодарю тебя.