Михаил Тихонов - Там, за горизонтом…

– Ну, на это есть несколько причин. Тебе с какой начать? – усмехнувшись спрашивает дядя. Такое ощущение, что он читает мои мысли раньше, чем я успеваю их подумать.

– Давай с главной. – вздыхаю разочаровано.

– Главная – ты носитель вируса, нейросеть, конечно, нивелирует его действие на твой организм. Но это только на твой. – дядя резко стал серьезным. – Попросту говоря, ты сейчас ходячий распространитель заразы. Понимаешь к чему я? Или объяснить?

– Э… А как же ты? – мда, чувствовать себя инкубатором для вируса, мягко говоря неприятно.

Настроение скакнуло, но тут же вернулось в норму. Да, блин, че за фигня? Я снова абсолютно спокоен.

– Ну, а что? – пожимает плечами. – Я так же, как и ты опасен для окружающих. – он делает глоток кофе и спокойно прикрывает глаза, наслаждаясь. – Совсем меня не слушал?

– Вот ты говоришь, базу законсервировали. А людей куда? – хорошо сидим, почему бы все не выяснить.

– Эвакуировали всех. Тот туннель, через который мы с тобой приехали – взорвали. – да уж, дядя само спокойствие. – Ну а бункер, я на всякий случай затопил. Во избежание, так сказать… – он хлопает невинными глазами. Блин…

Радует от мысли, что Герда… Моя Гердочка, цела и невредима и находится в безопасности.

А вот мне, чего-то резко поплохело… Это что? Это мы, мало того, что заперты в космическом корабле, под землей, отрезанные от всего мира, так еще и вокруг куча воды??? Помещение резко сузилось, потолок начал падать сверху на меня. Грудь сдавило так, что я не мог вздохнуть.

Приступ клаустрофобии накрыл меня внезапно. Мне с невероятной силой захотелось оказаться на поверхности, пусть даже это будут Мертвые земли, плевать… Главное не в затопленном подземелье…

Перед глазами выскочило сразу несколько сообщений ярко-алого цвета. Нейросеть, а это была именно она, сигнализировала о том, что не может справиться с выбросом адреналина в кровь. Сердце стучит как бешенное, грозя вырваться из груди. Я попытался успокоиться, но у меня это не получается. Паника накрывает с головой…

– Макс, Макс! Да очнись ты! – кто там меня зовет?

Пытаюсь сконцентрироваться на призыве, перед глазами красная пелена, изредка выскакивающие все новые и новые окна оповещений и какой-то силуэт, стоящий прямо передо мной.

– Да что с тобой! – мощная пощечина сносит меня со стула.

Блин… А ведь помогло… Приступ паники начинает отступать, красная пелена уходит, а многочисленные оповещения медленно зеленеют. Сажусь на задницу, прямо на полу и мотаю головой. Зубы выбивают дробь, руки трясутся, но, пусть и медленно, постепенно я прихожу в себя.

– Что с тобой? – обеспокоенным тоном интересуется Ник, склонившись надо мной. – Ты как? – он протягивает руку, трогая мой лоб. – Рано я тебя, похоже, вытащил из капсулы…

– Все в порядке, это просто приступ клаустрофобии, – немного дрожащим, из-за отходняка, голосом отвечаю на вопрос, отмахиваясь от его руки, и поднимаюсь с пола.

Меня немного покачивает. Но состояние вроде стабилизируется. Спасибо, медблок нейросети все-таки справился с адреналиновым ударом. Да, блин! Откуда я могу знать, как может функционировать нейросеть, если я о ее существовании узнал только меньше часа назад. Надо выяснить будет у дяди, но потом… Сейчас я хочу… Кофе!

Добравшись до своей кружки, так и стоявшей на столе все это время, делаю большой глоток. Уф… То, что доктор прописал… Кофеин бьет по мозгам, окончательно приводя меня в чувство. Вытираю со лба выступивший пот и падаю на стул, с которого меня снесла дядина могучая пощечина.

О! Кстати, а чего это он притих? Поворачиваю голову и вижу, как Ник стоит на том же месте и озадаченно потирает подбородок.

– Чего? – спрашиваю, глотнув кофе, застывшего дядя.

– А? Да вот думаю… – он наконец отмирает и садится на свой стул.

– О чем? – моя чашка показала дно. Еще что ли налить?

– Откуда у тебя взялась клаустрофобия… – задумчиво произносит Ник. – Ты даже в детстве не боялся находиться в помещениях. Помню, ты любил прятаться в шкафу, и не вылезал, пока отец или я тебя не отыщем. – с какой-то грустью, рассказывает он. – Да и, насколько я помню, в пилоты с такими отклонениями не брали. – кофе у дяди тоже кончилось, он встал и, забрав мою кружку, пошел к кухонному блоку.

Я прищурил глаза, обдумывая, хочу ли я еще ароматного, горьковато-сладкого наптика. Да определенно хочу!

– Дядя Ник, налей еще кофе, пожалуйста. – прошу я Ника. – А там нет каких-нибудь печеньев? – кидаю вдогон вопрос-просьбу.

– Есть, а сам не можешь взять, подняться? – откликается тот, наливая кофе и ставя кружки на небольшой поднос.

– Не… У меня это, травма, – с улыбкой отвечаю. – Профессиональная! – ага, лень называется. Не, ну он же все равно уже там, че я-то вставать буду.

– Так, о чем это я? – дядя ставит на стол передо мной поднос. М-м-м… Печеньки!!! Мои любимые, овсяные. Да под кофеек… а жизнь то налаживается. – Да, о клаустрофобии! И давно она у тебя?

– Так… Дай подумать… – протягиваю слова, а сам думаю о том, как лучше съесть печеньку. – Ну, примерно с того момента, когда один «любящий», – делаю акцент на слове, – родственник, закрыл меня в одиночной камере на шесть месяцев.

Беру одно печенье и с наслаждением откусываю край, прихлебывая кофе.

– Макс, я же объяснял, так было надо для твоей безопасности. – поморщившись парирует дядя.

– Да я чего? – недоуменно поднимаю бровь. – Я ж не в обиде. Ты спросил – я отвечаю. – не дает мне насладиться трапезой, блин.

– Но ты же нормально себя чувствовал и в бункере, и в лифте. – Он подозрительно смотрит на стремительно уменьшающуюся горку печенюшек. – Да и… – обводит рукой вокруг. – тут тоже нормально было. Из-за чего приступ то случился? – в его голосе мелькнуло неподдельное беспокойство.

– Да это, я просто представил, как мы сидим в корабле, стоящем в затопленном ангаре, под многометровой толщей земли. – Чего докопался спрашивается…

– Мда? – вскинул он брови. – А с чего ты взял, что мы в ангаре?

– А где? – без задней мысли спрашиваю, а сам налегаю на вкусняшки. Давненько таких не ел. Вкуснотища.

– В космосе. – абсолютно серьезным тоном отвечает дядя.

Кофе пошло не в то горло, крошки печенья попали в нос, вызывая приступ чиханья и кашля одновременно. Закашлявшись роняю кружку из рук. Бурая жидкость разливается из нее по белой поверхности стола…

– Пфкхе…Кху-кха-пчхи… Что?! – вытаращиваю на него свои глаза, резко увеличившиеся в размерах.

– Что? Как? Почему? – кое-как откашлявшись, я засыпал Ника градом вопросов.

Честно, состояние, в котором я оказался соседствовало с шоком. Не… Ну серьезно… Я последние месяцы часто представлял, как сидя за штурвалом отрываюсь от поверхности и свечкой ухожу в безоблачное синее небо. Падаю в объятья непроглядной пустоты космоса, обнимая звезды. А тут… Оказывается я все проспал… Это же надо так лохануться…