Михаил Тихонов - Там, за горизонтом…

– Пойдем, я же тебе обещал показать то, что заставит тебя поверить в мой возраст. – он протянул мне руку, помогая встать. – Хрен с ними с ключами, у меня есть универсальная отмычка от всех дверей. – похлопав рукой по прикладу винтовки, дядя нырнул в темноту коридора, из которого мы сюда попали.

Почесав в задумчивости затылок, так и не понимая, что вообще вокруг твориться, топаю по тому же маршруту. Если честно, вообще ни хрена не понятно, и все больше и больше создается впечатление какой-то игры. Или я брежу, по-прежнему находясь в своей камере?

* * *

– Макс, очнись Макс. – голос звучит будто сквозь вату. С трудом пытаюсь разлепить глаза.

Не понял… Че за херня? Я опять в лифте, а надо мной склонился Ники и как-то странно смотрит на меня.

– А где? Что? – пытаюсь сориентироваться, что вообще происходит и, где я вообще нахожусь.

– Черт… Тебя походу покусала та тварь с поверхности. – глаза дядя выглядели обеспокоенно. – Ты встать сможешь?

Что за хрень? Какая тварь с поверхности? Почему мы в лифте? Где та, комната в которой я нашел фотографию?

– Что случилось? – помотав головой спрашиваю у дяди.

Судя по ощущениям лифт едет вниз, но как же? Ладно, позже разберусь. Чувствую себя хреново. Все тело ломит, голова гудит, как будто по ней долго и упорно били.

Я пытаюсь встать, но тело практически не слушается. Черт! Черт! Черт!

– Мы зашли в лифт, и ты внезапно потерял сознание. – дядя присел на корточки рядом со мной и, открыв оранжевую аптечку из кармана разгрузки выбрал в нем шприц-тюбик с каким-то лекарством.

– Ничего не понимаю. – мотаю головой, и тут же получаю в довесок ко всему приступ тошноты.

– Тихо, не двигайся. – замираю, повинуясь команде дяди. Он резким движением вкалывает мне лекарство в шею.

Дергаюсь от боли и замираю. От места укола по телу разливается странное тепло, будто плеснули горячей водой. Не самая приятная вещь, но… Мне становится легче, слабость отступает.

– Потерпи, это стимулятор. Немного осталось, доедем и в медсекция. – дядя пристально смотрит мне в глаза.

Хм… А мне тем временем становится легче, даже весело.

Надо же, пригрезится же такая чушь! Если кому расскажу точно в психушку угожу. Представив, как сижу в смирительной рубашке в своей «любимой» камере в подземелье «ДримТауэра», начинаю хохотать. Нет! Ну надо же! Ха-ха-ха! Инопланетяне, дедушка, дяде двести сорок лет… Уф, не могу…

– С тобой все в порядке? – дядя быстро касается моей головы рукой, проверяя нет ли у меня жара.

– Ой, не могу… Ха-ха-ха… Щас, погоди, расскажу. – с трудом прекратив смеяться, но настроение по прежнему на высоте, отвечаю. – Мне такое привиделось… Ты не повершь… – меня тянет на разговор, не знаю сколько нам осталось ехать, но я весело начинаю пересказывать дяде сон, который только что видел.

Болтаю и болтаю, не замечая, как меняется выражение лица Ника, как задумчиво он проводит он теребит рукой подбородок, и как внимательно прислушивается к моим бредовым словам…

Потом мне резко становится плохо, мир вокруг меня плывет, очертания силуэта Ника становятся размыты.

Дальше все как в калейдоскопе. Вот дядя тащит меня на плече по коридору мимо моей родной комнаты… Люди в белом… Каталка… Снова лифт, только уже транспортный. Краем глаза вижу какую-то непонятную хрень, похожую на гроб, или саркофаг.

Чьи-то руки аккуратно перекладывают меня с каталки в этот гроб… Последнее воспоминание, как с легким шипением надо мной закрывается прозрачный колпак и из стен «гроба» начал поступать серый туман, заполняя пространство вокруг меня…

Эх! Хорошо то как! Тело легкое, как в детстве. Нигде ничего не болит. И выспался на целый год вперед. Всегда бы так, а то вечные тревоги, вылеты подъемы. Написать рапорт и уволится что ли? А то, вон уже всякая ерунда снится. Тюрьма, Мертвые земли… Тьфу, гадость.

Глаза открывать не хочется совершенно. Под спиной привычная твердость кровати в кубрике казармы. Судя по белому свету, пробивающемуся через закрытые веки, солнце давно уже встало. Странно только, что я не слышал сигнала подъема…

Лежу, думаю… Сон-то какой реалистичный. Надо будет дяде Нику звякнуть, рассказать. Вот же умора! Он держал меня полгода в одиночной камере, обхохочешься. А потом еще и в космос собирался отправить. Ой, не могу… Нет, надо наверное завязывать читать книги перед сном. А то мерещиться уже всякое.

Тихое шипение раздавшееся над головой вызвало во мне недоумение. Че за херня? Блин, так хорошо лежу, но надо посмотреть, чего за звук такой странный. Еще не открыв глаза, пытаюсь сесть на кровати. Не понял? Поворачиваю тело, так чтобы свесить ноги и натыкаюсь на преграду. Откуда оно здесь взялось?

Открываю глаза, и из моих уст вырывается стон… Надо мной серый, явно металлический потолок, с которого бьет в глаза луч ослепительно белого света.

Прежде чем зажмурить глаза, чтобы спасти глаза от слепоты, взглядом успеваю выхватить место, где я лежу. Правда, рассмотреть толком ничего не получилось…

Но и то, что удалось увидеть, с лихвой хватает, чтобы попытаться уснуть обратно. Я лежал в гробу! Это… Это… Цензурных выражений, для описания своего душевного состояния я не нахожу. То-то думаю – ничего не болит, ничего не тревожит. Все же очевидно – я умер!

– Макс, ты долго валяться будешь, аппаратура показывает, что ты пять минут, как пришел в сознании. – раздавшийся откуда-то сверху спокойный голос, немного приводит меня в чувство. – Вылазь давай. – И тон, такой насмешливый, аж, злость взяла. – Вылазь, вылазь.

Нет, ну чего пристал? Такое настроение замечательное было, когда проснулся. Ну ладно, раз говорят вылезать, значит буде вылезать. Может я все же живой? Мертвым вроде до фени, все призывы.

– Хорош лежать, поднимайся. – сейчас тон говорившего уже не был таким доброжелательным, скорее слегка нетерпеливым. – Ты в порядке, так что нечего тут из себя впечатлительную барышню изображать. – дядя, ну а кто ж еще это мог быть, его голос я ни с чем не перепутаю, торопил меня, не давая насладиться великолепным состоянием моего тела и души.

Я сажусь, в этот раз не как в кровати, а просто поднимаю корпус, и только после этого открываю глаза. Ага, мне одного раза хватило, чуть не ослеп. До сих пор зайчики бегают.

Так-с, чего мы имеем? Оглядываюсь по сторонам. Освещение, надо прямо сказать, так себе. Это мне с непривычки, наверное, показалось ярким. А так, в помещении, где я нахожусь висит легкий полумрак. Серые, металлические стены, небольшой столик у арки двери. Какие-то экраны у противоположной стороны, почему-то круглой формы. Ну и… Куда ж без него… Дядя Ники собственной персоной, в моем? Или таком же? Комбинезоне.