Максим Гаусс - Преисподняя «Астра-1»

У ближайшего поворота нам встретился тот майор, с кем беседовал Германов. Смерив меня презрительным взглядом, он сплюнул на грязный пол и выразительно похлопал по висящей на поясе кобуре, откуда торчала рукоять пистолета.

– Без глупостей, или пристрелю…

– Как собаку? – не дожидаясь эпилога, перебил я. – Я это уже слышал! Майор, я не диверсант!

– Посмотрим! – процедил он, но на этот раз посмотрел на меня несколько иначе. – Шагай! Быстро!

Меня быстро вели по коридорам, то темным, то хорошо освещённым. Они были пусты, лишь изредка встречалась солдаты. На мое появление реагировали по-разному: кто-то встречал разгневанным взглядом, кто-то смотрел с нескрываемым интересом, а кто-то, как сопровождающий меня майор, с нескрываемым презрением. Воздух был на удивление чистым, что натолкнуло меня на мысль о хорошо налаженной работе вентиляционной системы, и, вполне возможно – системы фильтрации воздуха.

Поднявшись на уровень выше, мы остановились напротив небольшого помещение, когда-то бывшее раздевалкой. Помещение, судя по его состоянию, уже давно не использовалось по назначению.

Майор остановился и, обернувшись ко мне, осмотрел с ног до головы, скривился и снова сплюнул на пол.

– Смотреть противно! Не вести же эту… этого… – он слегка замялся. – К товарищу полковнику Зимину! Необходимо переодеться! На склад, живо!

Процесс переодевания в небольшой комнатке, оказавшейся чем-то вроде маленького складского помещения, не отличался хоть чем-нибудь интересным. Мой грязный, изодранный пейнтбольный комбинезон тут же выбросили в помятый мусорный бак. Взамен я получил безразмерную робу, из грубого и жесткого материала цвета хаки, старые, слегка стертые кирзовые сапоги.

– Уже лучше! – с ухмылкой констатировал майор, оценив мой внешний вид.

– Ну, замечательно! – недовольно произнес я, увидев свое отражение в зеркале.

– Что, не нравится? – насмешливо ухмыльнулся офицер.

– Выгляжу как бомж!

Ещё бы. Осунувшееся лицо, опухшие глаза, бледная кожа – чем не эталон красоты? Да и прошло уже немало времени с тех пор, как я полноценно спал, лежа в нормальной кровати. Практически ничего не ел уже двое суток. А в придачу ко всему – трехдневная щетина, спутанные грязные волосы, чумазое лицо, местами расцарапанное и покрытое пятнами крови. Одет как бездомный колхозник, времен середины семидесятых годов. А ещё запах… Весь мой внешний вид говорил о том, что вместо двадцати трехлетнего парня, в помещении находился сорокалетний заросший алкаш, которого кошки подрали.

– Да, обувь – просто жесть! Они же деревянные! – возмутился я, кое-как встав на ноги.

– Бомж? Это ещё кто? – не понял офицер, проигнорировав мой комментарий по поводу обуви.

– Неважно! – отмахнулся я, совершенно не желая ему объяснять – кто такой бомж и почему я на него похож.

– Заключенный! Шагом марш, на выход. Хватит тут строить из себя…

Каково же было мое удивление, когда через несколько минут, поднявшись по железной лестнице ещё на два уровня вверх, мы оказались в хорошо освещённом, чистом фойе. Моему взору предстали гладкие бетонные стены, выкрашенные светло-зеленой краской. На полу уложен дорогой лакированный паркет, который блестел так, словно его натерли несколько минут назад.

У дальней стены стояли деревянные кадки с искусственными цветами, два ряда старых, но судя по их состоянию – мягких кресел и небольшой стол с пустым стеклянным графином. Поверх паркета была уложена ковровая дорожка, ведущая к двери в конце комнаты. Чистота и порядок. Здесь, прямо в центре помещения, под внимательным наблюдением шести вооруженных охранников, стояли мои друзья.

Дмитрий и Андрюха о чем-то тихо беседовали, а Катя осматривала висящие на стенах дипломы и фотографии в деревянных рамках.

– Ребята, привет! – произнес я, едва мы поднялись по лестнице.

– Макс? Макс! Ты живой, здоровый? – заметивший меня первым Димка, хотел было рвануть ко мне, но его грубо остановили. Андрюху просто оттолкнули в другую сторону, а девушку ухватили за руку, не позволяя подойти ко мне.

– Назад! Вас предупреждали! – крикнул один из охранников, поднимая автомат.

– Да плевать! Макс! Ты как? – Дмитрий проигнорировал предупреждение.

– Все нормально, – улыбнулся я, но почти сразу, стоящий позади меня майор, произнес что-то язвительное.

– Нам сказали ты при смерти. Сказали, что ты попал под какое-то сильное воздействие…

– Ерунда! Все чушь, жить буду!

– Не долго! – презрительно хмыкнул майор. – Ладно, хватит болтать. В одну шеренгу построились, живо!

В дальнем конце этого помещения находилась массивная, хорошо лакированная дубовая дверь, с ярко-красной табличкой. Мы подошли прямо к двери. На табличке, золотистыми буквами было выведено: “Полковник К.В. Зимин”.

– Вот и все, пришли! – майор осклабился и приоткрыл дверь – Советую отвечать правдиво на все вопросы.

Он осторожно постучал в дверь, выдержал определенную паузу и потянул дверь на себя.

– Товарищ полковник?! Заключенные доставлены! Разрешите заводить?

В ответ тишина. Он хотел уже прикрыть дверь обратно, решив, что зашел не вовремя, но не успел.

– По одному. Сначала того, что был найден на полигоне! – раздался оттуда сильный хриплый голос.

– Есть! – он быстро обернулся ко мне. – Ты! Заходи!

Я оказался в большом, довольно просторном кабинете, хорошо освещённом, но, разумеется, без окон. В кабинете чувствовался запах табака и крепкого кофе. Вдоль всех стен стояли разнообразные шкафы, стеллажи, тумбы, а на них стопками лежали документы, папки, книги. Все в строгой последовательности, судя по нумерации. Были и отдельные шкафы с висящими на них бирками со странными названиями. Я успел разглядеть лишь пару из них: Проект “Сияние” и “Изделие № 271”.

Я успел отметить, что и мебель расставлена довольно комфортно, с определенным вкусом. Справа от меня притаились два кожаных дивана, за ними стеклянный шкаф с какими-то экспонатами, а слева солидных размеров кресло.

В центре, перед креслом, расположился крепкий и, безусловно, очень дорогой рабочий стол из красного дуба. И именно за ним, за стопками бумаг сидел крепко сложенный человек в военной форме. На вид ему было пятьдесят или чуть больше.

– Занятно! Этот день все-таки настал, да? – спросил он сильным, чуть хриплым голосом, впившись в меня серыми глазами.

– Простите, что? – не понял я.

– День! Этот день настал! – он приподнялся, осмотрел меня с головы до ног, усмехнулся и сел обратно, при этом покачав головой. – Ну, Петров!

– Какой день? – я не мог понять, о чем он говорит.

– Тридцать лет прошло! – вдруг произнес Зимин, вместо ответа. – Проходи, не стой там!