Андрей Снегов - Красный меч [СИ]

— И последняя на сегодня — стойка спящего узгуна, — Алан встал на одну ногу, а вторую поднял и практически прижал к туловищу, согнув в колене. — Эта поза развивает чувство равновесия и ощущение внутренней силы. В реальном бою она практически не используется.

На земле эту позу назвали бы стойкой журавля, а в Харисе, за неимением птиц, ассоциировали со стоящим на одной ноге ящером. Судя по улыбке, не сходящей с лица Алана, узгуна я и напоминал. Бесхвостого, пьяного, усталого и постоянно теряющего равновесие.

[1] Я́дерное сде́рживание — предотвращение каких-либо действий противника посредством угрозы применения ядерного оружия. Под сдерживанием подразумевается, что обладание ядерным оружием какой-либо страной вызывает страх остальных и, следовательно, гарантирует ей безопасность и защиту от нападения агрессоров.

Глава 27

Солнце Хариса медленно садилось за горизонт, дневная жара спала, а из-за стены дул легкий приятный ветерок. Мы собрались на персональной тренировочной площадке, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Погруженный в апатию, я сидел на одной из сфер и, полузакрыв глаза, смотрел на парней.

— Сегодня нас будут мочить, — отрешенно констатировал Ник, перебрасывая тренировочный меч из руки в руку.

— Но это же — виртуальный бой? — уточнил я.

— Да, все как прежде, — кивнул командир, — но у нас нет шансов против всех.

— Очков благодаря тебе мы набрали дофига, уже на втором месте, — едва улыбнувшись, сказал Логан.

— Сегодня опустимся ниже, — пожал плечами Энди, — но переживать нечего, ниже окончания списка не упадем.

— Шоу «Ботаны шутят», — усмехнулся Итан и вонзил меч в песок. — Это не последнее сражение, в котором мы будем главной мишенью.

— Какие есть идеи? — хладнокровно спросил Ник.

— Можно по-попытаться до-договориться с Л-лукасом, — заикаясь, предложил Дэвид, — по-пообещать ему, что мы не будем по-подниматься в-выше второго м-места.

— Он не место потерять боится, а жизнь в последнем сражении от руки Алекса, — ответил Ник, указав на меня мечом.

— А зачем мне его убивать? — искренне удивился я.

— Заберешь все его очки, — пожал плечами Логан, — свитки купишь с техниками.

— Ага, — подмигнул Итан, — и Кама-сутру за Красной Стеной.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — поморщился Энди, — ты можешь хотя бы иногда о бабах не думать?

— Вы как будто на отпевание в церковь собираетесь, а не на сражение, — раздраженно ответил Итан, — нужно же чем-то ваш плач разбавлять.

— Не будем никого отпевать, — решительно заявил я. — Они хотят моей смерти, а не вашей, пусть даже и в виртуале свитка. Брошусь на меч Лукаса, и вас никто трогать не будет.

— Ты его плохо знаешь, — усмехнулся Ник, — он будет мстить за вчерашнее.

— Да, — согласился Итан, — кровная вражда, как в китайских боевиках.

— Тогда давайте продадим свои жизни подороже, хотя боец я так себе — нулевка без году неделя, — я виновато посмотрел на товарищей.

— Если бы ты выкинул что-нибудь, вроде истории с гандом, мы бы их закопали, — с надеждой произнес Энди.

— Нам не может везти бесконечно, — грустно сказал Ник, — мы всегда добиваемся успеха, не имея плана.

— А как можно планировать, если мы даже не знаем сценария битвы — к этому нас и приучают, это очевидно! — возразил я.

— Ребята, заканчивайте спор, нужно идти на арену, — сказал Ник волевым тоном.

— Погружение в свиток будет происходить прямо на арене? — удивился я.

— Да, просто отсидишь задницу на холодном песке, — усмехнулся Итан, — вот и вся разница!

На Большую Арену мы шли в уже привычном мне боевом порядке: я посередине, а парни вокруг. Мы встретили несколько семерок, но кроме неприязненных или враждебных взглядов никаких проблем не последовало. В числе прочих мы встретили семерку Кейт. Мне показалось, что она проводила меня долгим, полным сочувствия взглядом.

На арене мы расселись в том же порядке, что и во время уроков медитации. Каждый занял свое место и принял позу лотоса. В тусклом колеблющемся свете питаемых магией ламп поле было похоже на стадион, оккупированный поклонниками йоги. На центральной трибуне, как и в воскресенье на Малой Арене, собрались все учителя школы.

— Этот свиток проецирует внутреннюю реальность вовне, и сидящие на скамьях учителя видят сражение так, будто оно происходит на Большой Арене на самом деле, — шепнул мне Энди.

— Здравствуйте, ученики! — поприветствовал всех директор Кевин. — Как и каждую пятницу, вы тренируетесь на мечах в тех же условиях, в которых будет проходить финальная битва. Напоминаю, что сегодня — командный зачет. Очки получат лишь команды седьмой части игроков, выживших в бою. Объединяться в армии, создавать союзы или сражаться только за себя — это индивидуальный выбор каждого. Бой начнется по сигналу гонга.

Кевин оглядел поле и светильники уменьшили свечение, погрузив арену во тьму.

— Приготовьтесь! — предупредил он. — На счет «три» — погружение. Раз! Два! Три!

Тьма отступила, и я оказался на залитой светом арене в числе остальных учеников школы. На нас были одинаковые белые доспехи, но мечи на поясах, как и всегда, висели разные. На арене в свитке мы появились в тех же местах, которые занимали в реальности. Наша семерка находилась на самом краю, поэтому нападать на нас будут шеренгами. Хотя бы какое-то облегчение.

Разодетые в яркие доспехи, учителя сидели на скамьях в том же составе, что и в реальности. Меня ощутимо потряхивало от страха, я уже знал, что эмоциональные и болевые ощущения в свиточных баталиях ничем не отличаются от реальных. А звездой сегодняшнего Танца с саблями [2] буду я. Звездой в данном случае означает «главной мишенью».

Силуэты бойцов в белых доспехах были подобны шахматным фигурам, аккуратно разместившимся на лишенной клеток желтой доске. Я видел только их и черное небо над нашими головами. Клинки учеников с легкими вздохами покинули ножны, и пространство арены засверкало острой сталью. Я обнажил меч и встал в боевую стойку.

Тело дрожало от напряжения, во рту пересохло, а низ живота окаменел от испуга. Реальность свитка уменьшает разницу между уровнями бойцов до единицы, поэтому сразу меня не убьют, но осознание факта, что каждый из участников сражения сильнее меня и вооружен остро заточенным смертельным оружием вызывало почти животный страх.

Я вспомнил первый бой в свитке, острое лезвие, с неприятным хрустом взрезающее плоть, и сильнейшую боль, появившуюся с некоторым опозданием, в момент, когда окровавленное лезвие уже показалось за моей спиной.

— Мы с вами! — неожиданно заявила Кейт, семерка которой заняла боевые позиции перед нами.

Произнося эту короткую фразу, она смотрела на меня, а не на Ника, и мне показалось, что я ей не безразличен. Дело было не в выражении глаз или мимике лица — ее жесткий взгляд был подобен стальному клинку, который она держала в руках, я просто это почувствовал. Учитывая, что как минимум половина учеников собралась нашинковать из меня карпаччо [1], мысль о симпатии девушки пришла очень не вовремя, но она отвлекла от обуявшего меня страха.