Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

— Приказ был атаковать по схеме двадцать Уложения, — сопротивлялся Вайст. — Мы прошли до внутреннего круга палаток, а дальше здесь была такая каша, что идти можно было только вперед.

— Идти бойцы должны только туда — куда их ведет командир, а ты застрял снаружи! — Вождь встал. — Знаю, знаю Демоны.

— Да… Демоны! Пятеро как всегда. Разбираться с ними будем?

— Зачем? Они такие же наемники, как и мы. Похороните их как положено и сообщите при случае посредникам.

— Да там и хоронить-то! — извиняющимся тоном протянул Вайст.

— Лекарю поручи пусть соберет. Ладно! Порядок ты знаешь… приказ ты не нарушил, но командовал так себе. Сдашь полномочия! — он повернулся к неподвижно стоящему Торкелу. — Торкел — боец!

— Да, Вождь?

— Примешь третий десяток.

— Есть!

Вайст, похлопав Торкела по плечу, вышел. Он, похоже, совсем не огорчился. Торкел тоже засобирался за ним, но Вождь остановил его.

— Погоди у меня дело к тебе…

Они вышли и направились к стоящей отдельно палатке с двумя стражами у входа. Неподалеку Фавнер хлопотал у лежащих отдельно от остальных тел пяти длинных запачканных кровью свертков. Торкел знал уже, что это были наемники Демоны неизвестно как оказавшиеся среди равнинников. Их присутствие говорило о том, что Вождь успел вовремя со своим походом. Демоны могли понадобиться сахаларам только для активных действий против Цитадели.

— Ты кстати, знаешь, почему Демонов всегда пятеро, а не десять как у нас? — спросил Вождь.

Торкел не знал.

— Потому что они считают себя вдвое сильнее нас, — усмехнулся Вождь.

Он откинул полог и вошел в палатку.

На полу носилки… на них кто-то… рядом Лекарь… улыбается приветственно.

Странное это было существо Лекарь… вроде и человек — только страшный очень. Голова как дыня, кожа облезлая. Шепотом рассказывали, что прибился он вроде во время боев на юге и тогда уже был безъязыким. Было это по слухам лет сто назад, а может и больше. Да, Лекарь не старился, и всех это перестало удивлять уже много лет назад. За доброту ему видать такое долголетие — ведь мошку не обидит, хотя если подумать на кой ему такое счастье при таком-то облике.

— Как он? — спросил Вождь, склоняясь к раненому, и Лекарь, сморщившись, покачал головой.

— Торкел, — позвал Вождь.

Юноша подошел и дернулся, встретив взгляд широко раскрытых черных глаз… впалые щеки… следы ожогов на лбу. Руки замотаны тряпьем и заметно, что некоторых пальцев нет.

— Мы пробовали говорить с ним на многих языках, — сказал Вождь. — То ли он не понимает нас, то ли вообще. Спроси его на своем наречии.

— Не надо, — почти шепотом сказал раненый на общеимперском. — Я нашел!

Он протянул тонкую, словно плеть руку к Торкелу. Тот дернулся, но Вождь остановил его.

— Не сопротивляйся!

Рука приблизилась к груди Торкела, чуть помедлила… раненый прикрыл глаза… и легла на левую грудную броневую пластину, под которой билось сердце.

Шатер исчез…

Не было никогда никакого шатра…

Что такое шатер?…

Зачем он нужен, когда над тобой Небо ласковое и бездонное, зовущее… и еще что-то.

Когда он очнулся, Лекарь испуганно таращился на него из угла, Вождь, скрестив на груди руки, мрачно глядел в стену, а раненый… нет, уже мертвый лежал, запрокинув голову и на лице его было счастливое выражение умиротворенности. Глаза у Торкела были мокрые, и он недоуменно протер их и тут ощутил в руке нечто.

Какой-то амулет, светлая металлическая пластина с прорезями и неровным, словно обломанным краем, но он не помнил, откуда она взялась. Еще на амулете был кожаный шнурок, как будто его носили на груди.

— Вот значит как!.. — процедил Вождь. — Уж и не знаю, Торк — боец, что тебе сказать… повезло тебе или наоборот!

— Что это? — хрипло сказал Торкел. — Кто?!..

— Сахалары таскали его с собой несколько лет… так сказали пленные. Пытали и все хотели снять с него этот амулет… лично сам У Керр. А он отдал его тебе, как только увидел.

— С нами он говорить не захотел, добавил он. — Ты узнаешь его? Может он из ваших? Это бы все объяснило.

Торкел еще раз посмотрел на покойного и покачал головой.

— Странно… странно все это, — пожевал губами Вождь.

Торкел выпрямился и протянул амулет Вождю.

— Возьмите его — он ваш по праву.

Но Вождь резко отдернул руку и посмотрел сквозь Торкела.

— Я уже пробовал взять его — эта вещь предназначена не мне.

Расспросить пленных тоже не удалось — Вайст в сердцах отвел душу. Да и чего было отпускать их, если завтра же они вооружатся вновь и пойдут мстить.

Торкел повесил амулет на шнурок под броню и все прислушивался к ощущениям, тем более что сам Вождь попросил его об этом, но ничего странного не ощущал. То наваждение, что посетило его в момент встречи с пленным, не повторялось… железка как железка. Но то, что было в нем что-то сверхъестественное, это, несомненно, потому что все были свидетелем того, как Зэдэра попробовал взять амулет в руки, но, едва прикоснувшись, согнулся пополам и заорал дурным голосом. Потом рухнул и когда очнулся, не мог ни говорить, ни двигаться, и провалялся трое суток в обозной телеге.

С тех пор с Торкелом стали говорить с большим почтением, но одновременно начали сторониться, все, кроме самых близких. Нельзя было сказать, что это пришлось по нраву Торкелу, и он совсем уж решил припрятать куда-нибудь злосчастный амулет, но едва снял его с шеи, ощутил себя так плохо, что уже после второй попытки отказался от этой идеи.

Амулет приобрел нового хозяина и ни за что не хотел расставаться с ним. Какой силой обладал талисман, тоже осталось непонятным…

А среди кочевых племен шепотом разнеслась весть о том, что Громовой Осколок вернулся к Уратэн.

Наступала очередная красная ночь Рубитоги.

Дархаил приказал Ирвану подождать на входе в Штольни, а сам тем временем вышел на середину моста.

Оставалось совсем немного до того как гребенчуги уйдут в джунгли, направляясь на охоту, и именно в это время Живущие на Дне поднимались к поверхности.

Вот и сейчас плавники поднялись из воды, и тот, кого он назвал Стариком, заметив его, подплыл поближе. До того как он высунет свою безобразную голову, Дархаил в сотый раз успел подумать, как мало он знает. Неведомая Сила, хранимая Штольнями, вызвала к жизни невообразимых созданий и продолжала совершенствовать их. Если бы только он научился использовать ее!

Старик выставил голову из воды, удерживая тело неторопливыми движениями плавников.

Дархаил показал ему кусок мяса и сказал наклонившись.

— Здравствуй!.. Ну, скажи, здрав — ствуй!

Старик раскрыл пасть, и не в такт, двигая челюстями, издал.

— Здааааааох.

Он с шумом хлопнул пастью, не справившись с заданием, но Дархаил все равно бросил ему мясо.