Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

— Ну что я говорил! — с радостным удовлетворением воскликнул Вокиал и Айслин поежился. Выходит, они вовремя он избавился от амулета и своему спасению и на этот раз обязаны были более предусмотрительному и здравомыслящему колдуну. Сам того не осознавая, Дхак снабдил доченьку страшной угрозой, которая неминуемо уничтожила бы их, если бы не Вокиал! Размышляя о Минитрит, как о своей возможной суженной, он вдруг понял, что Дхак, в случае исполнения его мечты, станет его тестем и эта мысль немного отрезвила его. Потом он представил широко улыбающегося на свадебной церемонии брата Макола, и, зажмурив глаза, затряс головой, пытаясь вытряхнуть страшные видения.

— Что с тобой? — озабоченно спросил Дануэй заметивший его гримасы. — Голова разболелась?

— Нет, — Айслин похлопал его по плечу и тут же отдернул руку. Плащ оказался вымазанным влажной глиной и слизью.

Идти становилось все труднее. Лес, казалось, таил в себе невнятную опасность, и ощущение ее всё сильнее и сильнее окутывало путников тяжёлым, гнетущим туманом. Впрочем, Вокиал держался, несмотря на настороженность вполне уверенно и Айслин идущий вторым, глядя на его широкую спину, лишь повторял за ним его движения и думал о том, что слишком уж безаппеляционно прошел процесс выдвижения мага — бунтаря в предводители их отряда.

Как-то само собой получилось, что, едва войдя в лес, он стал отдавать приказы, а они соответственно стали подчиняться, и не было ли в том чего-то этакого, не было ли это следствием воздействия колдовских чар Вокиала.

Айслин постарался незаметно прощупать пространство на предмет определения наведенных магических заклинаний, но добился лишь того, что Вокиал, даже не обернувшись, саркастически хмыкнул.

— Мой любезный друг, — сказал он сгорающему от стыда Айслину.

— Не хотелось бы обижать вас, но скажите все же, какому болвану, пришло в голову посылать вас бороться с хозяевами здешних мест?

Он обернулся и обратился к ним ко всем.

— Или может быть вы наемники, убедившие своих хозяев в том, что вам это удастся?

Друзья молчали, отчасти от усталости, отчасти от того, что колдун был вправе задать им тот же вопрос, который занимал их самих.

Или мор, какой выкосил всех солидных чародеев в ваших краях?

Он довольно ухмыльнулся, радуясь возможности поглумиться.

— Хотя мне больше по душе версия юных романтиков, решивших, что они вправе и в силах устанавливать порядок в этом мире по своему незрелому рассуждению.

— Ни то и ни другое! — ответил раздраженно Айслин и рассказал вкратце, как было дело.

Минитрит не возражала.

К его удивлению Вокиал выслушал его очень внимательно и воздержался от саркастических реплик.

— Судя по всему, мой юный друг, вы не особенно то и сами верите в разумность и целесообразность решения направившего вашу компанию сюда, но должен заметить вам, что если я к кому и отношусь с уважением в этом мире, так этот кто-то — именно ваш учитель Гнорициут. В нашем изменчивом мире мало кому удавалось продержаться так долго, сохраняя статус кво с таким хищным окружением.

Я склоняюсь все же к тому, — продолжал Вокиал, — что рассказанная вам сказка, а это именно сказка, что бы вам там не казалось, имеет конечной своей целью совсем другое…совсем другое!

Они некоторое время прошли молча, а потом Вокиал добавил задумчиво.

— Ну что же. Все это становится гораздо интереснее!..

Как и посоветовал им колдун, для отдыха они выбрали одно из удобных деревьев с ветвями, располагавшимися не очень низко, чтобы их могли использовать твари, но и не настолько высоко, чтобы нельзя было на них забраться. Сначала они под руководством Минитрит пытались протестовать, но после того как неподалеку раздался визг и рев, быстро оказались на ветвях, гораздо выше уже поднявшегося до них Вокиала.

Непримиримая и мрачная Минитрит постояла немного у подножия, но потом все же поняла глупость своего положения и присоединилась к ним.

Они разместились на ветвях, приноравливаясь к их изгибам и расчищая колючки, в изобилии торчавшие из бурой коры.

Минитрит поднялась повыше и, соединив несколько ветвей, свила себе гнездышко.

Друзья расположились на одном уровне с колдуном и последовали ее примеру. К счастью ветви дерева переплетались столь причудливым образом, что во множестве образовывали удобные для ночлега места. У каждого с собой были припасы, и они наскоро поужинали.

Айслин не задумываясь, протянул флягу с вином Вокиалу и тот с благодарным кивком принял ее. Говорить ни у кого желания не было. Лишь о чем-то вполголоса шептался Дануэй, обращаясь к Нэдару, но тот сонно бурчал и пытался отвернуться, ругая колючки, Рубитогу и все остальное.

Айслин расположился удобнее, насколько это было возможно в его положении, и окинул взглядом пространство под ветвями. Дерево источало терпкий травянистый запах, по всей видимости, отпугивавший насекомых, которые так досаждали им во время перехода.

Отвратительного вида ящерицеобразные твари затеяли шумную возню за пушистыми низкорослыми кустами, и, приглядевшись, они разобрали, что твари грызутся между собой над тушей животного, похожего на громотопа.

Ящерицы сосредоточенно и деловито рвали его на куски. Хищная стая так усердно трудилась над телом жертвы, вгрызаясь в нее, что та колыхалась и вздрагивала, будто была еще живой.

Отвернувшись от этого зрелища, Айслин удобнее устроился на толстой ветви и, закрыв глаза, зевнул. Ужасы Рубитоги становились привычными.

Вокруг непроницаемой колючей стеной обступила их стена высоких и прямых, как мечи, стеблей. Они походили на оружие гигантов, спрятавшихся под землей и выставивших свое оружие на поверхность, в тщетной попытке наугад пронзить врага.

Айслин поднес к губам флягу и сделал несколько глотков. Вода оказалась теплой и уже с душком. Проглотив ее, он почувствовал, как жидкость немедленно проступила сквозь поры, и он покрылся с ног до головы липким потом. Хуже всего было ногам. В сапогах хлюпало и ноги как будто кто-то смазал жиром. Здесь было удушливо тепло, почти жарко, легкий ветерок, лениво шевелил верхушки деревьев у них над головой, не принося вместе с тем прохладу. И скоро одежда их стала сырой, неприятно липла к телу и пропахла кроме естественного запаха тел еще и гнилостными испарениями частых здесь мерзких болотных ям.

Потом им очень докучали звуки леса, то, что Вокиал назвал на привале музыкой джунглей, весь этот нестройный хор, поначалу тревоживший и восхищавший, но потом превратившийся в надоедливый гул способный свести с ума. Невыносимо монотонно звучало басовитое жужжание и неумолчный звон знакомых уже насекомых и пронзительно вопрошающие крики совсем уж незнакомых им птиц. Джунгли Рубитоги, неведомые им, выпускникам Лабиринта порождали эту странную успокаивающую и тревожную вместе с тем музыку, деревья и удивительные создания, населяющие эти места, наполняли ее шорохами и криками. Сам же Лес был похож на замершую в ожидании добычи безмолвную змею. Звуки были ширмой, долженствующей отвлечь их внимание от нападения.