Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

Тут его прервал громоподобный хохот сотоварищей.

— И вот стою, как голая монашка перед мужиком. Но не растерялся, бросился на него! Жаркой была битва; барс, гаденыш, не слаб оказался. Рычал, кусался, едва заживо меня не стрескал.

— Но и я не лыком шит: повалил его, наконец, и задушил вот этими вот руками, — и он положил на стол свои огромные ручищи, а затем, оскалившись, тронул висевшие на шее зубы.

— Вот, сделал из клыков амулет.

— Да — а, — насмешливо прищурился другой варвар, — а, может, ты их у торговки какой купил? Столько зубов ни у одного барса нет. Тут их штуки на три потянет.

— Я!?! — взревел рассказчик. — Да за эти слова я тебя задушу как того барса!!! — и полез на обидчика, разбросав огромные кружки с пивом.

Однако остальные быстро их разняли, и через минуту те уже помирились и, едва не задушив друг друга в объятиях, выпивали эль, что принёс служка.

Этот эпизод развеял мрачные мысли Айслина, и он опять принялся за ягнёнка, придя в более или менее весёлое состояние духа.

Не успел он закончить трапезу, как ему пришлось стать участником еще одного развлечения. Надо сказать, что уже к его прибытию в эту таверну, часть из посетителей была изрядно навеселе. Поэтому в таверне царил ужасный шум, который прекратился лишь тогда, когда за одним из столов вдруг затянули песню наемников, грустную и тоскливую, которую он слышал лишь раз. А потому он весь обратился в слух, решив, что неплохо было бы собрать воедино весь этот воинский фольклор и свести когда-нибудь в единую книгу.

Грубый голос наемника, заросшего черным волосом до самых глаз, неожиданно благозвучно выводил грустные слова песни

После того как смолкли последние слова, многократно повторенные всеми присутствующими, раздался громовой грохот разом сдвинутых кружек.

И тут же за другим столом новый певец запел шуточную песню.

Начав высоким голосом, несколько вкрадчиво и явно приглашая присутствующих поучаствовать в припеве, он запел, в такт словам, ударяя ладонью по столу.

Хор пьяных голосов тут же подхватил в ответ:

Певец продолжал:

Хор отвечал:

Айслин улыбнулся и продолжил поглощение пищи, размышляя о том, что вряд ли стоило ожидать в подобном месте и от подобной публики каких-то особенных стихотворных перлов. Но, в общем услышанное настроило его на более жизнерадостный лад и отвлекло от мрачных мыслей владевших им с момента изгнания из Лабиринта.

Между тем веселье продолжалось — едва замолкала одна, как тут же из толпы присутствующих находился новый желающий порадовать собрание своей песней, и марафону этому немало способствовало все увеличивающееся количество пузатых кувшинов с вином и пивом разносимых замученными служками.

После того как собравшиеся спели каждый о своем, кто-то из подвыпивших гуляк дерзко бросил в сторону Черного Рыцаря, сидевшего с симпатичной девушкой — наемницей и занятого, судя по всему, приятной беседой.

— А что это Черный Рыцарь не поет? Беда, что ль, какая горло перехватила или голоса нет? Хоть стишки какие-нибудь… знаешь — нет?…

С того места, где сидел Айслин, было видно, как рыцарь чуть приподнял брови и взглянул на дерзкого. Тот сразу же осекся.

— Ну, нет — так нет!.. — и попытался незаметно отодвинуться за собутыльников.

— Стишки говоришь? — рыцарь широко улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, и почему-то радостно от этой улыбки никому не стало.

— Стишков нет, а вот стихи.

Он поднялся во весь свой огромный рост и, подойдя к стене, снял с нее старинную лютню, инструмент древний и сложный какими в нынешние времена пользовались редкие музыканты, тронул струны и, чуть склонив голову, прислушался к благозвучию их последовательности.

Никто больше не разговаривал и в не так давно заполненной разнообразным гулом таверне, воцарилась мертвая тишина. И вот первые такты — голос рыцаря обладал довольно приятным тембром, так гармонично сочетавшимся с переливами лютни.

Закончив, рыцарь отложил инструмент и уселся обратно за стол. Но не успокоился…

— А вот и песня…

Он стал отбивать тяжелой ладонью ритм на широкой дубовой столешнице и запел без музыки, в такт гулким ударам, чеканя слова.

По-видимому, рыцарь происходил родом из древнего народа Уратэн одинаково нелюбимого всеми остальными народами Земель, а особенно здесь в столице, в давние времена сожженной и разграбленной степными племенами. Иначе он не стал бы петь эту песню, чей оскорбительный смысл уж очень больно задел всех остальных присутствующих.

Почти все, кто находился в таверне, теперь мрачно насупились, и, стиснув зубы, разглядывали пол под ногами, не решаясь что-либо ответить оскорбителю. Лишь девушка — наемник рядом с рыцарем радостно — задорно улыбалась. Но пальцы ее, Айслин видел это, лежали на рукояти меча.

— Что же касается голоса, — рыцаря видно все-таки сильно разозлили, и он никак не мог успокоиться.