Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

— Нет, они будут драться с ним! — и Император указал на арену.

В это мгновение на арене, наконец, показался противник гобов. Высокий, невероятно худой, с бледным лицом, он был одет в воронёные латы и отдаленно напоминал Чёрного Рыцаря, но только на первый взгляд. Торкел сразу понял, кто это — стоило ему лишь посмотреть на оружие этого человека — короткую, на вид перетяжеленную алебарду, которой не пользовался и не умел пользоваться никто более. Торкел обернулся к императору и пораженно спросил:

— Как вам удалось?!!

— Я отправил отряд специально для его поимки. Из сотни моих «леопардов» вернулись менее половины, но они выполнили задание, — с нескрываемой гордостью ответил советник Императора.

Торкел вновь повернулся к арене, на золотом песке которой неподвижно стоял воин в чёрных доспехах, а напротив столпились насупившиеся гобы.

Страшный боец был Псом Морки, солдатом, чей род ненавидели во всех Благословенных землях и чьим мастерством лично он, Торкел, восхищался, хоть ни разу и не видел их воочию.

Этот воин в бою стоил Чёрного рыцаря, а может быть, даже и двух, и вряд ли ему сейчас составит за труд одолеть даже такое количество гобов. Хотя злобные создания тоже были не слабыми противниками, особенно если учесть, что сейчас их поставили перед выбором жизни или смерти. Несомненно, что они приложат все старания, чтобы выжить и победить.

Торкел непроизвольно подавшись вперед, приготовился наблюдать бой.

Император не уточнил, в одиночку ли этот Пес уничтожил половину отряда гвардейцев или он столкнулись со Стаей, но Торкел знал по рассказам, что на такое деяние способен был и один.

Стаи Псов или как они еще называли себя — Ацера населяли северо-восточные горы, граничащие с мифическими Серыми Топями, и постоянно беспокоили соседей своими набегами.

Император велел тем временем Айслину пересесть поближе и, хотя уже выслушал по прибытии отчет о действиях магов, снова начал расспрашивать о подробностях гибели Археоса.

Из всей магической команды выжило всего пятеро, и старшим, и наиболее отличившимся из них, был Айслин — Археос скончался по дороге и там же после его кончины Торкел пророчил Айслину главенство в Гильдии.

Император тоже, по всей видимости, думал так, но пока предложений никаких не делал.

По правую руку от Уидору сидел имперский казначей с незапоминающимся именем и такой же незапоминающейся внешностью, маленький высохший какой-то и блеклый, одетый во что-то очень скромное и неприметное. По всему было ясно, что залогом счастья для себя он почитает оставаться вне поля зрения завистников, хотя среди пестрых одеяний собравшихся он был сейчас самым заметным серым пятном.

Торкел, уловив движение, оглянулся на него в тот самый миг, когда казначей протянул руку к фруктам на блюде. К изумлению своему он увидел на открывшейся из-под ткани рукава руке татуировку воровского клана Ножей.

На миг их глаза встретились, и Торкел в замешательстве отвернулся. Взгляд у казначея оказался холодным и бесстрастным. Торкел видел такие глаза у тех, кто испытывают удовольствие, вонзая кинжал в сердце врага.

Он демонстративно отвернулся и воззрился на арену.

Тем временем дали команду начинать.

Гобы тут же, посовещавшись, взяли Ацера в круг и ринулись, было, в атаку, но тут же отхлынули, оставив у ног вроде бы остававшегося неподвижным Пса двух своих собратьев.

Зрители одобрительно загудели.

Гобы ещё и ещё раз атаковали врага, но тут же откатывались, теряя самых смелых своих сородичей, павших от смертоносной алебарды, словно тросточка, порхавшая и крутившаяся в руках почти не двигающегося противника.

Торкел с чувством восхищения следил за тем, как, почти не прилагая усилий, воин в черных доспехах использовал инерцию своего тяжелого оружия, изменяя его траекторию таким образом, что казалось алебарда, двигалась сама по себе.

И когда Пес Морки перешел в атаку, Торкел не заметил — в какой же миг он изменил неподвижную боевую стойку на стремительное скользящее перемещение. Худосочное на вид, совсем не производящее впечатления тело, двигалось с ловкостью и скоростью, какой от него никто не ожидал.

Вот он настиг остолбеневших гобов и одним замахом рассёк два тела одновременно.

Вот увернулся от летящей в его ногу дубины и развалил надвое ещё одного.

В течение всей схватки толпа ревела от восторга. Пару раз согласно кивнул и Торкел, несмотря на неодобрительные взгляды Императора и его приближенных.

Рыцарь ценил в солдате, прежде всего мастерство, а не принадлежность к какой-либо армии.

Наконец всё было кончено. Последнего гоба Пёс Морки насадил на острие алебарды, поднял в воздух, поглядел на дрыгающую ножками затихающую тварь, затем резким движением отбросил её в сторону и, зачерпнув горсть песка, очистил от крови свое страшное оружие.

Император, явно не ожидавший такого исхода, тем не менее, взял себя в руки, встал с ложа и произнёс:

— Подойди сюда, победитель! Я дарю тебе свободу, хотя и знаю, что ты убьёшь ещё многих моих воинов. Но мое слово закон. Поэтому тебе дадут коня и проводят до границы. Я сказал! — и он сел под овации зрителей.

Это был поступок воина и правителя. Псы Морки были не только врагами Империи — они были заклятыми врагами всех народов и отпускать на свободу такого опасного воина вместо того, чтобы, уничтожив его, хоть ненамного уменьшить их количество. Впрочем, было еще не поздно — никто и никогда еще не встречал пленников отпущенных на свободу. Может они с тех пор сторонились границ Империи, а может быть и так что за одним из поворотов дороги ждали освобожденных тяжелые арбалетчики…

Все ждали, что заговорит Пес Морки, но он лишь посмотрел в глаза Императору, сплюнул на кроваво — желтый песок и отошел на пару шагов назад. Тут он встретился взглядом с Торкелом, черты лица его исказились ненавистью, и он провел ребром ладони себе по горлу. Затем ударил себя в грудь кулаком и произнес:

— Кланси — Ацера!!!

Толпа взревела от негодования к неблагодарному варвару, а император переглянулся коротким, но красноречивым взглядом с одним из гвардейцев.

Пес Морки покинул арену, и празднование продолжилось, но у Торкела в груди горел огонь — вызвавший его симпатию Пес бросил по неизвестной причине вызов именно ему, хотя на трибунах было гораздо больше других лиц, к которым он имел более веские основания питать ненависть. От всего этого на душе у него остался неприятный осадок и ощущение, что они еще встретятся с ним…и не за кувшином вина…

Далее было ещё много разных представлений вроде дуэли на луках или боёв колесниц.

Но самое интересное было припасено на конец празднества. И тут пришел черед удивляться Айслину.