Альтаф Гюльахмедов - Пепел Черных Роз [СИ]

На залитую кровью арену, с которой только что унесли последнего из погибших, вывели зверей.

Кого тут только не было! Знаменитые коттеронские буйволы страшные в своей ярости, ксаторские львы в холке достигающие высоты роста человека, омерзительно уродливая гранга, рубиновые гарпии, вуднунгские громотопы и даже орлев…

Зверей — пока бывших на цепях — распределили по краям арены. Их обслуживала группа магов Гильдии, следивших, чтобы они не бросились в атаку раньше времени. На орлева даже наложили заклятье, не дающее ему взлететь.

Глашатай только собирался протрубить начало, как вдруг Айслин вспомнил как кормил вот этого самого орлева, тогда, ещё до штурма Этарона.

— А я говорю, он падет первым, не умея летать — его просто затопчут, — подливал масла в огонь азартный Сауруг уже проигравший несколько ставок заключенных им с соседями по трибуне и теперь надеявшийся отыграться.

Странный туман на миг заволок сознание мага, и он увидел вдруг голову нежно клекочущего орлева в своих руках и его подернутый поволокой глаз, умоляюще глядящий на него, Айслин вполголоса заговорил с рыцарем.

— Спасти, надо спасти его, иначе все погибнет!..

Торкел внимательно поглядел в затуманенные глаза Айслина и помахал ладонью перед его лицом…

— Э — э — э…что с тобой, очнись!..

— Надо спасти его! — повторил уже очнувшийся Айслин — У меня было видение.

Торк в раздумье пожевал губами.

— Ты уверен?…портить императору праздник, из-за каких то видений!..

— Да, — только и сказал в ответ Айслин, пребывающий в каком-то дурмане.

Торкел задумчиво глядел на него, потом взглянул на арену, где еще не началась схватка. По пути в Кайс он многое, что узнал от неразговорчивого мага и теперь склонен был думать, что мир, действительно, устроен не так просто, как казалось ему до сих пор.

«Кто его знает, — подумал он. — Все может быть… видение вещь такая… особенно у чудесников… хуже то все равно не станет, если одной мертвой тварью будет меньше».

После недолгих раздумий он встал во весь рост, загородив Императору обзор, и подняв за руку Айслина, обратился к Уидору:

— Ваше Величество, у меня и у Айслина к вам большая просьба, — тут он толкнул локтем мага в бок и прошипел:

— Говори!

— Ваше Величество, я могу попросить вас об одолжении?

— Без сомнения э-э-э… — тут к императору наклонился советник и прошептал что-то на ухо. — Да, маг Айслин.

— Я прошу вас подарить мне вон ту жалкую тварь для опытов!..

Бои закончились и через некоторое время друзья стояли на заднем дворе Арены, и Айслин ласково гладил благодарно урчащего орлева, попутно распутывая заклинание, не дающее тому взлететь.

— Ну, и что ты с этой зверюгой теперь делать будешь?! — Сауруг сначала с недовольством глядел на него, но, когда животное лизнуло шершавым языком в щеку, он уже более подобревшим тоном проворчал:

— С нами, что ли, пойдет?

— Нет, сейчас я ему внушу, что ему нужно домой…в его родные места и отпущу. Жалко такого красавца в неволе держать.

Айслин увернулся от розового языка и почесал орлева за ухом. Он взял его голову в свои ладони и пристально посмотрел в глаза.

Зверь, издавший было удивлённое урчание, вдруг застыл. Так они простояли довольно долго, Сауруг даже начал нервничать, пробурчав:

— И долго, интересно, они так?

Словно в ответ на эти слова, животное вдруг дёрнулось и, вырвавшись из рук спасителя, взмыло в воздух, сделало пару кругов над головами друзей и внезапно полетело на запад, всё больше и больше отдаляясь, пока не превратилось в маленькую точку в небе и не исчезло.

Торкел тронул мага за плечо:

— Пошли, Айслин.

Для него орлев был зверем, всего лишь зверем, с которым сражаются и на которого охотятся. Он так и не смог понять внезапного поступка соратника, отнеся это впрочем, на счет повсеместной странности магов.

Словно сбросив с себя оцепенение, Айслин устало вздохнул:

— Да, ты прав — нам ещё много чего надо сделать здесь.

Что именно надо было сделать тоже осталось невыясненным, а Сауруг за спиной Айслина только выразительно покрутил пальцами у виска.

Проходя по опустевшей на время боев торговой площади, Айслин увидел впереди себя одинокого путника бредущего мимо телег с разложенным на них товаром из окрестных поселений. Он привстал на носках и вытянул шею приглядываясь. Сомнений не было — это был…

Торкел пригляделся — что же так заинтересовало его. Монах какой-то в капюшоне. Но, когда незнакомец уже сворачивал за угол, капюшон на миг открыл его профиль и рыцарь, издав сдавленный возглас, ринулся за ним. Сауруг и маг прозевали его рывок, и когда добежали, Торкел уже стоял на перекрестье улочек, начинавшихся сразу за площадью, и озадаченно крутил головой по сторонам.

— Куда он делся? — в недоумении разглядывал он пустые улицы. — Он же и бегать то не мог!

— Ты знаешь его? — Айслин задыхался от бега. — Ты знаешь Странника?

— Торкел непонимающе взглянул на него.

— Что? Какого Странника?

Он приложил ладони рупором ко рту и позвал.

— ЛЕКАРЬ. ЛЕЕЕЕКАРЬ!!!

Сауруг стоял с мечом в руке и, заметив взгляды горожан, начавших высовываться на шум из окон домов, чувствовал себя не совсем удобно.

К уху императора склонился референт.

— Мой повелитель, плохая весть!

— Говори!

— Пес Морки ушел из засады!

— Как это произошло?…

— Неизвестно. Засада перебита практически полностью, а единственно оставшийся в живых смертельно ранен и, по-моему, тронулся умом. Пса Морки поблизости нет.

— Пошлите весть на границы. Найдите мне его и доставьте живым или мертвым, я своими руками хочу снять с него его шкуру! И постарайтесь сделать это до моего отбытия — мне не терпится взглянуть на новые территории.

— Я не боюсь драконов, — сказал Кланси и отвел в сторону заляпанное кровью острие алебарды.

— Конечно, не боишься, отважный Кланси, — сверкающий чешуей зверь собрал свои перепончатые крылья. Свивши несколькими червячными кольцами длинное гибкое тело, он вдруг исчез со звуком, напоминающим хлопок, или звук раздавленного дождевого гриба.

У Пса Морки чуть сузились глаза, дернулась щека, но он и сейчас не отступил ни на шаг.

На месте дракона, только что повергшего в ужас засаду, поджидавшую Пса Морки в дубовой роще, оказался старик.

Абсолютно гладкий выбритый череп как принято то у стариков — Псов и с ритуальной татуировкой на правой щеке — песья фигурка, распластавшаяся в прыжке.