Сергей Недоруб - Метро 2035: Затерянный клан [litres]

– Не знаю я! Мы не живем на поверхности, как ты понять не можешь?!

Ион огляделся. Дорогу отсюда до Шлюза он помнил хорошо.

– Уходим к «Птицам», – сказал он.

– Нельзя, – дернулась Альбина. – Пожалуйста. Ты сделаешь хуже. Прошу тебя, не надо…

– Почему? – Ион схватил Альбину за плечи, встряхнул. – Кто ты? Кто ты?!!

– Та, которую будет искать весь Крест! – расплакалась она. – Чтобы жестоко казнить! Террористка, которой ваше метро еще не знало!

– О чем ты? – не понял Ион. – Что ты сделала?

– Осторожно!

Альбина повисла у Иона на шее, увлекая его вниз. Они оба рухнули на землю. Над ними пронесся огромный коготь, врезающийся в грузовик и опрокидывающий его на бок. Мобильный модуль оказался не таким уж безопасным.

Веспертил начал описывать длинный круг для нового захода. Ион рывком поднял Альбину, побежал прочь от здания, увлекая ее с траектории полета чудовища.

Треск рации в ухе он сперва принял за поломку, но его сменил на редкость спокойный голос Кондора:

– Ион, если ты меня слышишь, то уходи от «Сто первой». И пообещай, что найдешь и уничтожишь все генераторы торсионного шума. Такие устройства существовать не должны.

– Ааа! – орал Феникс сразу после того, как Кондор выключил свой, приоритетный, сеанс. – Вернись! Что ты… Ворон, хреначь ему по колесам!

– Отставить! – прогремел Кондор. – «Сто первую» беру на себя. Остальные разберутся, как им быть.

Ион ни черта не понимал в этой какофонии – лишь бежал через туман, таща Альбину за руку. Внезапно показавшиеся из тумана фары заставили его отпрянуть прочь с маршрута выехавшего грузовика.

Начиненный взрывчаткой «КрАЗ» проехал мимо по раздолбанной дороге, постоянно ускоряясь. «Сто первая» возвышалась прямо по его курсу, прячась в тумане, словно пытаясь скрыться. Казалось, сквозь зеленый металл двери Ион видел невозмутимую фигуру командира «Птиц».

В следующий момент веспертил врезался сверху прямо в дорогу, устраивая небольшое локальное землетрясение. Иона с Альбиной сбило с ног, но монстр их даже не заметил. Он преследовал наиболее крупную цель, промахнувшись совсем немного.

– Кондор, не надо! – воскликнул Ион, глядя, как грузовик на полном ходу въезжает в ворота «Сто первой» башни. Права была Альбина. Козырек от солнца никого не может защитить.

Взрыв сотряс видимое пространство, превратив его в сплошную поражаемую область. Веспертил случайно заслонил грузовик, принимая на себя заряд шрапнели, чтобы тут же с ревом взмыть в небо навстречу огненному шару и дымовой завесе. По башне пробежали несколько вертикальных трещин, следом отвалилась часть несущей стены, и все здание целиком принялось оседать.

Жар от огня пробивал даже на таком расстоянии, грозя расплавить костюм прежде, чем разберется с основной задачей – поглотить рушающееся здание. Из тумана падали обломки. Опутывавшие башню корни прогибались, отказываясь ломаться, крушили уцелевшие плиты, испещряя улицу трещинами. Летающий монстр над головой не решался подобраться к последней движущейся живой добыче на земле, оглашая пространство ревом с высоты.

Ион скатился в ближайшую канаву, увлекая Альбину за собой. Мир сотрясался и безумствовал в агонии, а он все прижимал к себе съежившуюся фигуру и чувствовал, как колотится ее сердце.

И разом все вспомнил.

Ион продолжал лежать, не разжимая глаз, стараясь не упустить неуловимый огонек прозрения. Когда мир вокруг немного стих, он, не вставая, повернул к себе лицо Альбины, и две маски прижались лбами.

– Я помню тебя, – сказал он.

Глаза Альбины увлажились сильнее.

– Где же ты пропадала? – спросил Ион.

– На Красной линии, – ответила Альбина. – Я пропадала на Красной ветке вашего метро. Вместе со всеми.

Ион плавно отсоединил шнур ставшей бесполезной рации, оттолкнулся от земли и помог Альбине встать.

– Проводишь? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Теперь – да.

Ион очнулся в кромешной тьме. Разлепил глаза, похлопал ресницами, поднялся, стараясь не производить особого шума. Темнота была ненормальна – что на Лукьяновской, что в Шлюзе. Если вокруг нет света – значит, он не дома. Хотя где его дом сейчас?

Он похлопал себя по одежде, которая все еще была на нем. Оружия нет. Стоп, он же сам отдал его «Птицам» перед расставанием. Покопавшись в карманах, Ион нашел один из трех своих миниатюрных фонариков, каждый не длиннее спички, сохранившихся еще с довоенных времен и работавших на часовых батарейках. Остаться полностью без источника света – это не про него. Вдавил кнопку, посветил по сторонам.

Он находился в комнате – закрытой, тихой и теплой. Разницу в давлении и влажности Ион чувствовал без особых проблем. Сейчас он определенно был под землей.

В луч света попали железный стол с облупившейся краской, всякий хлам, выдававший чье-то личное жилище, и электрическая лампа с выключателем под зеленым абажуром. Ион дотянулся до него, нажал – и комнату озарил оранжевый свет.

Убранство комнаты больше напоминало сон. Раньше Ион видел по отдельности и ковры, и гобелены, и даже предметы довоенной мебели, бывшие в Кресте редкостью среди топорных и неказистых коробок, которые мастерили станционные умельцы. Здесь же перед ним все это великолепие предстало воедино. Такие комнаты встречались разве что на чужих фотографиях. Лишь дверь со штурвалом по центру свидетельствовала, что он не в чьей-то старой квартире.

Обернувшись, Ион увидел Альбину на второй половине кровати. Она была тоже в одежде, только уже не в снаряжении для выхода. Колготки ручной вязки, целиком закрывавшие всю нижнюю половину тела, короткая юбка, пуховый свитер, шерстяные носки и даже платочек поверх шеи, не имевший никакого практического смысла, кроме красоты. Вся одежда была старой и немного тесной, словно ее обладательница провела в ней все отрочество и юность, чтобы после надевать по праздникам.

Словно почувствовав внимательный взгляд учителя, Альбина приоткрыла глаза, потерла нос о подушку. Увидела Иона, улыбнулась и села на кровати со смущением.

– Привет, – сказала она.

Ион обнаружил, что все еще держит включенным фонарик, и погасил ненужный свет. Тронул рукой дверь, из-за которой раздавался приглушенный шум станции. Убрал руку, сел на обтянутый тканью стул.

– Я помню тебя, – сказал он. – Мы с тобой были друзьями детства. Там, на Лукьяновской. Уже не знаю, родился ли я до Катастрофы или уже после, в метро. Мне рассказывали знакомые старшие, но сам я не помню этого, потому что был слишком мал. Моя осознанная жизнь начинается с момента, где я лежу на бревне, а вокруг запах крови, металла, аспирина и пороха. И пусть я ничего из этого тогда не знал, но вот как оно пахнет – запомнил на всю жизнь. Никто не заботится, кроме случайных взрослых, нет дома, нет еды и воды по три дня. Нет ни единой игрушки. Зато там была девочка, которая все время ходила со мной. Мы вместе искали пропитание, вместе учились смотреть в глаза взрослым. Мы собирали все, что могли утащить, и хранили где попало. А потом мы нашли свиную ферму и выпросили одну из шкур, чтобы спать на ней. Даже не знаю, почему нам ее отдали. Ведь из нее можно было наделать шесть палок колбасы. А с опилками и все девять. И мы с девочкой спали рядом, чтобы согреться. Я вытягивал ноги, чтобы закутать их в вечно лежавшие там мешки, а она всегда сворачивалась калачиком и прижималась ко мне. И долго смотрела на…