Руслан Михайлов - ПереКРЕСТок одиночества [#2]

К центру крыши я пробился минут через сорок. Расширил здесь солидный пятачок, создав достаточно уютную берлогу, где скинул наконец жутко мешающее снаряжение. Убедившись, что ожидаемого люка в кирпичной кладке не обнаружилось, понял, что придется пройтись по периметру. Уже взялся было за дело, но, остановив замах, еще чуть подумал и сменил маршрут, волоча за собой рюкзак. Слишком уж большая площадь для раскопок. И кто его знает в каком углу или ином участке крыши скрывается заветный люк. Для начала поищу входную дверь в самом ожидаемом месте – в стене обращенной к пологому склону.

Добравшись до конца снежного лаза, пробил себе путь до края крыши. Дальше было просто. Вырезав себе окошко, определил примерный центр стены, чуть сместился и начал углубляться, по ходу спуска пробивая отверстия для дыхания и выброса «грунта». Добравшись до идеально ровной и вроде как бетонной площадке, обустроил еще одну берлогу, спустил сюда все имущество и распластался на шкуре, пытаясь унять сердцебиение и хоть немного охладиться. Под меховой одеждой стекали ручьи пота. Неплохо потрудился. И посмотреть есть на что – пусть здесь почти темно, но проходящий сквозь оконце в снежной стене смутный свет все же смог высветить край выпирающей из стены железной двери. А неплохо намело снега – если взять по прямой от стены к краю снежной подушки, то тут метра четыре.

Нетерпение чуть притупилось, зато проснулся голод. Достав из-под куртки флягу, а из рюкзака пару кусков фирменного пеммикана Андрея, неплотно перекусил. Следом закинул в рот два квадратика молочного шоколада. Апостол, сокрушаясь моей торопливости, всучил мне целую плитку шоколада. Настоящее сокровище, которое я не собирался трогать. Но без быстрых углеводов мне сейчас никак – телу срочно нужна энергия. Поев, я устроился поудобней и немного вздремнул, чувствуя себя в снежной берлоге в полной безопасности.

Вариант, что стальная дверь вдруг загрохочет, отворится и на меня нападут веками сидевшие в засаде злодеи… я даже не рассматривал. Тут остро ощущается заброшенность. Именно ощущается. Примерно такое же острое чувство у меня возникло, когда я впервые очнулся внутри промороженного тюремного креста. Ощущение, что приходит откуда-то изнутри, ощущение, что отчетливо говорит – здесь все мертво…

Кроме косяка я видел кое-что еще, что воодушевляло меня куда сильнее…

Когда после дремы открыл глаза, первым делом убедился, что мне не привиделось. Нет. Вот он красавец – справа от косяка из стены торчал знакомый до душевной боли рычаг. Расположен был несколько непривычно – в метре от бетонного пола. Поразмыслив, списал это на меры безопасности – вдруг кто-то ранен и может лишь ползти. Как тогда дотянуться до высоко расположенного рычага?

Поднявшись, размял ноющие плечи, присел несколько раз и продолжил махать лопаткой, быстро очистив дверь от снега. Шумно дыша, некоторое время глядел на заиндевелый металл, решаясь. Стянул перчатку, коротко прикоснулся к рычагу – тут минусовая температура, как-то не хочется намертво прилипнуть и потом освобождаться ценой содранной шкуры. Коснулся раз, два… не выдержав, нажал грубым основанием ладони и резко надавил. Рычаг дрогнул, но не поддался. Отодрав руку, подышал на нее, спрятал в рукавицу отогреваться. И положил на рычаг вторую – тем же способом. На этот раз навалился всем телом. Заскрипевший рычаг пошел вниз.

Щелчок.

Я аж вздрогнул!

Опять представил себя внутри тюремного креста…

За стеной что-то застучало, затем звук стих и… дверь, роняя с косяка остатки снега и льда, сдирая иней со стены, сдвинулась в сторону. К этому моменту я уже был у своих вещей, держась за рогатину и нацелив ее на темный проем. Стоял я так недолго. Да и проем недолго оставался темным – внутри вспыхнул красный свет, что высветил достаточно просторный кирпичный тамбур, решетчатый металлический пол и еще один рычаг.

Воткнув рогатину в снег, я принялся собираться, навьючивая на себя рюкзак, сворачивая шкуру. И размеренно считая вслух от единицы до десяти. Затем дальше. Внешняя стальная дверь закрылась на пятнадцатой секунде.

Хорошо.

Я дернул рычаг еще раз.

На этот раз отбегать не стал и пятнадцать секунд простоял у открытого прохода в тамбур, внимательно оглядывая его внутренности. Частые крюки на одной стене, рычаг. И больше ничего – не считая еще одной двери в противоположной стене.

Дверь закрылась. Нажал на рычаг. Щелчок. Шумно выдохнув, я вошел в тамбур и тут же нажал на второй рычаг. Если второй рычаг сломан, а наружная дверь закроется, все кончится тем, что я сдохну в каменном мешке от холода и голода. И никто не придет мне на помощь. Даже если Апостол поймет, что случилось что-то плохое и поспешит на розыски, это случится не ранее чем через двое суток – я настоял на том, что для меня вполне нормально не давать о себе знать сорок восемь часов и что зверь я осторожный, могу долго лежать в засаде и не решаться, если чую подвох. Двое суток. Плюс еще часов двенадцать-пятнадцать… Может и выдержу.

Рычаг легко пошел вниз. Раздался звонкий щелчок. Свет стал ярче, загудело, вниз ударили потоки теплого воздуха, наружная дверь закрылась, рычаг поднялся на место.

Раз, два, три, четыре, воздух в тамбуре становился уже неприлично теплым, по стенам потянулись темные влажные полосы, мохнатый снежный ковер быстро исчезал.

Внутренняя дверь почти бесшумно ушла в стену, открывая проход в ярко освещенное большое помещение. В центре квадратный металлический стол. Несколько металлических же стульев вокруг. У стены диван. Тут сухо. Холодно, но сухо. С потолка идет горячий поток, что быстро согревает помещение.

Переступив порог, я повертелся по сторонам, подрагивая на напружиненных ногах и водя вокруг острием копья. Поняв, как выгляжу со стороны, не выдержал и рассмеялся в голос, выпрямился, со стуком ударив пяткой копья в пол и заявив:

– Комедия! Причем французская!

Не знаю почему я так решил. Но вот виделись мне сейчас некогда любимые старые французские киноленты семидесятых-восьмидесятых годов. Вроде как в одном из этих фильмов я видел нечто подобное – входящего то ли на космический корабль, то ли в машину времени звероватого охотника в мехах вооруженного копьем. Тот так же крутился по сторонам, недоверчиво нюхал воздух, скалил зубы, тыкал копьем. Осталось еще порычать и поколотить себя в грудь кулаками.

– Если тут кто есть – выходите уже! – крикнул я, наполняя помещение звуками.

Само собой никто мне не ответил. Кто ответит? Ощущение не обманывало – тут все мертво. И лишь благодаря мне начало оживать.

Хлоп…

Свет погас. А дверь за спиной уже задвинулась. Переживать я не стал – успел зацепить взглядом аж два рычага. Первый совсем рядом, а второй чуть-чуть подальше на той же стене и выглядит помассивней. Добравшись до него, взялся за холодный металл, опустил до щелчка. И удовлетворенно кивнул, щурясь от ударившего в глаза света. А это что? Над рычагом забранный стеклом счетчик из шести знаков. Медленно крутится последний цилиндрик, меняя знак за знаком. Можно не гадать – я смотрю на электросчетчик так сказать. А что, если… взявшись за рычаг, дернул еще раз. Цифры – а что это еще может быть? – резво пробежались, сменились, остановившись, снова начали тикать. Интересно как… то есть здесь можно «накрутить динамо-машину» про запас? А ну еще раз. Получилось. Еще раз. Получилось. Еще раз… а вот нет. В этот раз рычаг остался запертым. Ну и ладно – уже неплохо.