Андрей Царев - Круги на воде

— Алё!

— Максим Исаевич, — грубый баритон в трубке излучал уверенность и спокойствие, — начальник отдела кадров управление Толстых, — представился собеседник, — мне поступили указания относительно вас. Вам нужно немедленно появиться в центральном управлении и отчитаться за командировку. Так же мне поступили указания уладить все формальности относительно вас.

— И… — только и ответил я. Это было очень неожиданно.

— И я вас жду через два часа, — продолжил Толстых.

— Да. Конечно, я постараюсь быть, — пролепетал я в трубку, нажал на сброс и, приоткрыв окно. Выбросил телефон прямо в реку, мимо которой мы сейчас проезжали.

Ждут они меня, уроды…

1229 год, инок Артемий.

Хорошо осенью в лесу. Ночи еще не успели стать холодными, и днем сильной жары нет. Солнце светит, комаров и мошек нет, красота! Багряные листья медленно падают с деревьев, под ногами шуршат, птички еще поют, а ты едешь себе и едешь вперед. Аргон перебирает копытами, сам монах в седле раскачивается и по сторонам смотрит. Тишина, спокойствие и умиротворение вокруг. Воздух полной грудью вздыхай, красотами вокруг любуйся. Кукушка вдалеке кукует, сорока на ветке трещит, вон и заяц пробежал прямо через дорогу. Артемий даже лук вскинуть было руку потянул, но зачем зверьё убивать без надобности? На постоялом дворе и наелся, и напился всласть. Остается только ехать и радоваться жизни.

Князь его на службу определил. Артемий было возразил, к настоятелю поехал, но тот пришлого монаха не взял, к князю в услужение направил. Делать нечего, раз в обитель не взяли, остается выполнять волю Святослава. И вот уже третий день Артемий скачет в Новгород с грамотой к князю. Развелось князей — жуть. Казалось бы, вот она, Русь, так нет, у каждого Русь своя. Каждый князь на своём наделе, у каждого свои законы и порядки. Еще и воюют между собой. Вот и повоевали на Калке, татары на голову разбили русское войско. Смутные времена наступают. Артемий сжал рукой деревянный крест на груди и произнес молитву.

И рад бы в монахи пойти, что бы не видеть этого бардака, да не берут. Симоний было взял, да погиб Симоний, и монастырь сгорел. А новый настоятель в Федоровской обители не радостно встретил инока Артемия. И слово покойного отца Симония не помогло. Видимо, другую обитель нужно Артемию искать. А так ли нужен ему этот путь? Хочет он сам в монахи? Когда то давно, когда бежал из татарского плена, Артемий дал себе обед, коли останется цел, примет постриг. Обет он сдержал, в Благовещанской обители его приняли. Только не долго он там пожил, отец Симоний направил снова с поручением. И вот сейчас опять Артемий в седле, опять выполняет чужую волю.

Настроение сразу испортилось, красоты леса уже не радовали инока, вот и деревья все реже и реже попадаются, озеро раскинулось перед ним, берега крутые и обрывистые, утки плавают, а на другом берегу ивы свои ветви в воду опустили. Видимо, оплакивают кого. Только вороны внезапно раскаркались вдали.

— Кар, кар, кар, — неслось за холмом.

Вон они, так и вьются на небе. А это что? Уж не звон ли мечей? Артемий ударил коня в бок сапогами и быстро поднялся на холм. Чем выше он поднимался, тем тревожнее становилось на душе. Отчетливо слышались звуки битвы. Отрывистые крики и хрипы умирающих, стоны раненых. Только этого не хватало. Кто и с кем может тут драться? Он Переславль — Залесский проехал, татар тут нет, мордвы нет, разбойники только если напали на кого?

Аргон поднялся на холм, и у его подножия увидел, как у двух телег отчаянно отбиваются несколько дружинников. С дюжину воинов окружили их со всех сторон, вот-вот изрубят на куски. Уже трое всего живых осталось, и двое ребятишек на подводе, их то и защищают дружинники. Точно дружинники, у одного на щите герб княжеский. Артемий погнал коня вниз с холма и вскинул лук. Зайца не стал стрелять, а этих сейчас.

Свистнула тетива, первая стрела ударила в спину одному из нападавших, следом вторая, третья, четвертая… Артемий наловчился стрелять на скаку из лука, у хана в войске так каждый умеет, но Артемий особо к стрельбе талантлив был, семерых он сразил, пока не очухались те и не повернули щиты в сторону монаха. Артемий развернул коня, сделал круг и снова, скинув лук, понесся на врагов. Только в этот раз не вышло, две стрелы пронзили Аргона, конь захрипел и повалился на бок. Монах еле успел ногу из стремени вынуть и через голову кубарем покатился по траве. Лук отлетел в сторону, щита у монаха не было, с татарским мечом в руках он побежал вперед. Если стоять на месте, то лучник, что укрылся за телегой, попадет в него. А так, на бегу, если быстро сблизится с врагом, шансы есть. К тому же, их теперь всего пятеро. И один лучник еще, то есть шестеро осталось.

Ближайшего к Артемию разбойника ударом сабли отправил на землю, второй пытался подставить щит, но монах ловко ушел вниз, кувыркнулся по земле и ударил по ногам врага. Тот взвыл и с перебитыми сухожилиями рухнул в пыль. Кровь перемещалась с землей, и ужасный крик раненого вселял ужас в живых. Инок и не думал останавливаться, сразу вскочил и ударил второго, потом наотмашь третьего, чуть ли не пополам перерубил того, и кольчуга не спасла.

Тут пришли в себя дружинники, с криком набросились на оставшихся врагов, и даже лучник не ушел, хоть и ранил еще одного бойца в руку. Все закончилось, только тень промелькнула на холме. Как будто кто-то в черном плаще наблюдал сверху за битвой, и сейчас скрылся, и конский топот еще несколько секунд раздавался вдали, а после стих и он.

— Кто ты, воин? — спросил бородадый рыжий детина, вытирая меч о траву.

— Артемий я, бывший инок Благовещанской обители, а ныне в услужении у Святослава, с поручением в Новгород еду, — ответил Артемий и повернулся туда, где лежал Аргон.

Животное хрипело и дрожало. Две стрелы глубоко попали в бок, и кровь пеной шла изо рта коня. Ничего не поделаешь, тут уже верного Аргона не спасти. Артемий положил руку на голову своего единственного друга, погладил и махнул мечом, обрывая муки коня.

— Я Фёдор, подручный Ярослава, — отозвался рыжебородый, — везу его сыновей, Александра и Фёдора в Новгород княжить. Так что можешь передать свое послание. Или лучше всего с нами пошли, коня у тебя нет, нового, извини, дать не можем. А воин ты отменный, охрана нам в пути не помешает. Заплатит князь Ярослав тебе за это, наградит от души, от сердца. Спас ты его сыновей!

Хоронить никого не стали, раненых двух уложили на телеги. Кое как поймали трех лошадей, собрали оружие и отправились в путь. Дорога дальняя, а места глухие. Странно только, что разбойники как дружина выглядела, да и бились как воины, а не как грабители с большой дороги. Федор лишь покачал головой, и повозка тронулась в путь.