Джасмин Джоунс - Женщина-кошка [Молодежная новелла]

– Нет. Впрочем, мне она нравится. – Лоун помолчал. – Вот ты работала в фирме Хедара. Не знаешь кого-нибудь, у кого был зуб на него... на него или на фирму вообще?

Вопрос застал ее врасплох. Девушка послала шар в пирамиду деревянных бутылок – и промазала!

– Джордж Хедар... честное слово, не знаю, что и сказать... но ничего хорошего сказать про него не могу... – осторожно ответила она.

– Прошлой ночью у него на фабрике произошло убийство.

Следующий шар полетел так свободно и прихотливо, что чуть не сбил с ног распорядителя. 

– Ой, простите пожалуйста! – извинилась Пейшенс, и только потом повернулась к Лоуну. – Врагов у него хватало. Например, я, он выгнал меня с работы.

– Я слышал.

Пейшенс удивленно вскинула брови, но тут же кокетливо заморгала ресницами, как бабочка крыльями.

– Вы и меня подозреваете, господин полицейский?

Теперь была очередь Лоуна. Он сгруппировался и упруго послал свой шар. С радостным грохотом все кегли повалились, как одна.

– Нет, – мягко ответил он на ее игривый вопрос.

Перепробовав все игры, Пейшенс и Лоун залезли в чертово колесо. Дребезжащая кабинка, в которую они едва втиснулись, тесно прижавшись друг к другу, ходила ходуном.

– Смотри, – сказал Лоун, когда они поднялись в воздух, – как все хорошо видно сверху... улицы, дома... – но тут колесо заскрипело, застонало – и остановилось. – Опс! – усмехнулся Лоун. – Застряли! Придется немного поскучать.

Пейшенс еще плотней прижалась к нему.

– А мы разве куда-то торопимся? И мне вовсе не скучно...

Лоун повернулся к ней, и Пейшенс вдруг осознала, как близко их лица друг к другу. Как близко их глаза, как близко губы. Лоун наклонился...

И как раз в этот момент, будь он неладен, этот момент, колесо нежданно-негаданно резко дернулось. Кабинки зашатались так, что непонятно вообще, почему они не поотрывались и не попадали вниз от такого толчка. Пейшенс от страха и неожиданности вцепилась в Лоуна. Из толпы зевак внизу послышался крик.

Лоун посмотрел вниз и увидел перепуганного насмерть рабочего, обслуживающего аттракцион. Рабочий безуспешно боролся с аварийными тормозами, но видно было, что у него ничего не получается. И еще Лоуну хорошо было видно, что в самом механизме что-то неладное с одной из шестерен. Она с треском выходила из зацепления, потом снова цеплялась за остальные шестеренки, и при этом чертово колесо резко дергалось и люди поистине только чудом не сыпались из своих болтающихся в воздухе кабинок. От электромотора потянулся вверх зловещий черный дымок.

– Эй, – закричал Лоун. – Смотри шестерни! Шестерни смотри!

Бесполезно, из-за общего шума рабочий не слышал его. Лоун увидел, что чертова шестеренка вот-вот выскочит совсем. А если это случится, колесо потеряет управление и пойдет вразнос.

Чертово колесо – вот уж поистине чертово! – снова зловеще заскрипело и дернулось с такой силой, что было непонятно, почему кабинки продолжают болтаться, донося до публики визги своих пассажиров. Лоун сам чуть не вывалился – лишь Пейшенс, вцепившись в него изо всех своих силенок, удержала его на сиденьи.

– Держись крепче! – крикнул Лоун. Быстро оценив ситуацию, он осторожно выбрался из кабинки на поддерживающий ее железный брус. Цепляясь за ребра жесткости, он стал спускаться туда, где угрожающе потрескивали шестеренки.

Вдруг с другой стороны колеса раздался ужасающий вопль, который заставил Пейшенс обернуться и сжаться в комок. В кабинке с противоположной стороны плакал – нет, не плакал, а именно вопил от страха маленький мальчик, который сидел там совершенно один. Мать его смотрела на него снизу и тоже кричала – видно было, что она в отчаянии.

У Пейшенс перехватило дыхание.

– Мальчик, мальчик, подожди, не плачь, я сейчас! – прошептала она.

Колесо снова дернулось, еще более резко, чем раньше, и мальчик с пронзительным криком вывалился из кабинки. Он успел ухватиться за перила и повис, отчаянно болтая ногами в воздухе.

Инстинктивно, совершенно не думая, что делает, Пейшенс напружинила все свои мышцы, подпрыгнула и ухватилась за перила над своей головой. С уверенной грацией перебирая руками и ногами, цепляясь за ограждения и ребра жесткости, она стала быстро карабкаться к оси колеса, в то время как Лоун продолжал спускаться вниз прямо под ней и головы больше не поднимал.

Зубья шестеренок зловеще скрипели и трещали, цепляясь друг за друга, когда Лоун, наконец, почти достиг передаточного механизма. Он заметил небольшую то ли распорку, то ли поперечину, которая отломилась из-за всей этой тряски и едва держалась на остатках сварки. Ухватившись за свободный конец, Лоун отломал железяку и полез с ней дальше.

Тем временем Пейшенс тоже не теряла времени: ловко, как обезьяна, нет, скорее как кошка, она продвигалась к кабинке, где продолжал висеть мальчик, где жизнь его, казалось, тоже... висит на волоске. Она была уже совсем близко, когда нутром почувствовала, что пальцы его вот-вот расцепятся. «Не успею!» – отчаянно подумала она и мощным прыжком за какую-то долю секунды преодолела последние три метра; одной рукой ей удалось подхватить ребенка, другой она вцепилась в спинку сидения.

Как раз в этот момент Лоун достиг своей цели. Ногами обняв железную балку, он бегло осмотрел механизм, выбрал подходящее место и сунул железяку между вращающимися шестеренками. С леденящим душу металлическим скрежетом шестерни, наконец, сцепились, и чертово колесо перестало дергаться и сотрясаться.

Собравшаяся внизу толпа издала радостный крик.

– Все в порядке, детка, – успокоила мальчика Пейшенс. – Страшновато было, да?

Мальчик кивнул, шмыгнул носом, а Пейшенс улыбнулась, пытаясь приободрить его. Как раз в это мгновение сиденье, за которое держалась девушка, дернулось, оторвалось, и их обоих опрокинуло в пустоту. В течение какой-то доли секунды – доли секунды поистине страшной – Пейшенс почувствовала, что мальчик ускользает из ее объятий. Следующие ее действия были мгновенны и инстинктивны: она выбросила свободную руку, схватилась за поперечную балку и сжала ноги, подхватив ими ребенка. Он прижался к ее ногам с такой нечеловеческой силой, как будто врос в них. Пейшенс хладнокровно огляделась, высматривая, как можно спуститься.

– Отпускай, я поймаю! – раздался голос снизу.

На крыше билетной кассы, прямо под ними стоял Лоун. «Боже мой, – подумала Пейшенс, неожиданно осознав, что она предстала перед ним во всей своей кошачьей красе, – что я делаю? Я ведь... он ведь все про меня узнает!» Нет, она должна сейчас выглядеть благодарной за помощь... или нет, наоборот, напуганной, да что угодно, только ни в коем случае не такой решительной и жесткой, какой была только что.