Джасмин Джоунс - Женщина-кошка [Молодежная новелла]

Погруженная в свои мысли, она не замечала человека, стоящего у нее за спиной.

– Эту художницу я заметил уже давно, – прозвучал вдруг мужской голос, – задолго до того, как она стала знаменитой.

Пейшенс обернулась и увидела Лоуна. Она улыбнулась. Тут же откуда-то из толпы вывернулась Салли с двумя коктейлями в руках.

– Лучшее место в городе, – сказала она. – Все по первому классу. Я тут должна кой за чем присмотреть. Я ушла.

Лоун поблагодарил ее за коктейль, и только она отошла, передал стакан какому-то гостю выставки: полицейский всегда на службе. 

Освободившись от коктейля, Том снова повернулся к Пейшенс; в глубине его глаз сверкали искорки гордости за Пейшенс и одновременно обиды.

– Поздравляю, Пейшенс. Я очень рад за тебя.

– Спасибо, – отозвалась девушка. – Твои слова много значат для меня. – Она догадывалась о той боли, которую она причинила этому полицейскому, этому по-настоящему хорошему парню.

– Ты меня прости... – начала было она, но Лоун перебил.

– Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь. Что у нас никогда не могло получиться. Что мы слишком разные люди.

Пейшенс в первые секунды не знала, что сказать. Ведь еще совсем недавно она была застенчивой, неуверенной в себе девушкой, и будущее ее было неопределенным, словно она мчалась куда-то на полных парах, а куда, кто знает? Теперь же исполнилась ее тайная мечта: она признанный художник, ее работы висят в одной из самых авторитетных галерей города.

– Я не говорила слова «никогда», Том, – наконец ответила она. – Но я только теперь поняла, кто я такая, то есть что я из себя представляю, и я не знаю, смогу ли я остаться ею, то есть такой вот с тобой. Или, если уж быть до конца честной, я не уверена, смогу ли даже попытаться.

Лоун понимающе кивнул, но до него не сразу дошел истинный смысл ее слов.

Они заглянули друг другу в глаза. Оба понимали, что им хотелось бы, очень хотелось бы, чтобы все было иначе. Наконец Лоун улыбнулся и взял Пейшенс за руку. 

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Потом он лукаво, шутливо и мягко коснулся сверкающего бриллианта у нее в ухе, наклонился, чтобы поцеловать ее, и в поцелуе его было столько же нежности, сколько и горечи.

Подмигнув Пейшенс, Лоун снова улыбнулся.

– Смотри, не делай ничего такого, чего бы не стал делать я, – добавил он.

Он повернулся и зашагал прочь – из галереи и, очень возможно, из жизни Пейшенс. Она задумчиво и с какой-то тоской смотрела ему вслед.

Но тут подвернулся какой-то хлыщ, явно сноб, каких много крутится в мире искусства и вокруг него.

– В ваших работах столько энергии, какой-то нечеловеческой, я бы сказал звериной, животной силы! – с апломбом заявил этот знаток и любитель искусства. – Энергичный мазок, уверенность колорита, оригинальная палитра! Вас ждет большое будущее!

– Спасибо, – снисходительно улыбнулась Пейшенс. – Мне кажется, в ваших словах есть доля правды.

И она пошла сквозь толпу, и то, как мягко, по-кошачьи она обходила людей, говорило: о да, эта женщина знает себе цену.

А из дальнего угла за ней наблюдала Офелия. Она удовлетворенно улыбалась, и на плече у нее довольно мурлыкала Миднайт.