Александр Шапочкин - Глава клана

Полагаю, то, что продемонстрировал сегодня Никита, было таким же достижением, но уже побочной ветви Громовых, клана, развивающего сразу два стихийных наследия. Вообще, я тут выяснил, что мой приятель — действительно настоящий двоюродный брат Хельги. А не просто условный кузен без указания степени родства, как я, признаться, думал.

Просто так работает их клановое эго: в любой ветви ребёнок может родиться как электрическим, так и воздушным, и никогда не бывает смесков. Ну а если женщина понесёт двойню, то один будет одной стихии, а второй абсолютно точно — другой. Так и получилось у Хельгиного деда. Старший был отправлен в побочную ветвь, войдя в старшую семью, а младший со временем стал Главой Клана, заменив отца, когда ещё даже не старик решил отойти от дел.

Вот, кстати, ещё один пример того, чем клановые отличаются от многих бесклановых. За формальную власть там не держатся. Зачастую, если сын или дочь выросли и показали себя готовыми, родители с радостью отдают им первенство, предпочитая руководить и направлять из тени. Ну и Совет Старейшин, или, как называет их тётка Марфа, «Старых Пердунов», не почётный орган для заслуженных пенсионеров, а, можно сказать, законодательная власть в клане. В то время как Глава — исполнительная. Хоть и с правом посылать иногда всех несогласных на мужской детородный орган.

— Завидую я тебе… — произнёс вдруг Никита.

— С чего бы это? — удивлённо посмотрел на него я.

— Так твоя Марфа Александровна ж твою группу ведёт! — с чувством сказал парень.

— Так у тебя Ламашова, Юлия Андреевна! — удивился я. — Не менее крутая баба! Она тоже Аватару завалила! Кстати, часто в последнюю пару недель дома у Ольги Васильевны бывает, хоть раньше вообще ни разу не видел.

— Так отпинала нашу наставницу Марфа Александровна, — криво усмехнулся Никита. — Не знаю уж, чего у них там случилось, но теперь они подруги и ваша часто к нам на тренировки заходит.

Да, с приходом Бажовой в Академии произошли интересные изменения. Пусть Княжеский Стол негодовал, но на некоторое время во всех группах первого курса наложили мораторий на исполнение миссий. После чего наставники дружно погнали контингент на усиленные тренировки. Вроде бы после этого Марфу чинуши хотели даже с должности снять, но тут моя опекунша собралась и поехала скандалить прямиком к своему братцу.

А у Князя здесь дочка учится! Её, конечно, вряд ли на что-то опасное подписывают, но всё же. Так что все обитатели кабинетов, требовавшие, чтобы дети гробились, но городские миссии исполняли, быстро получили по шее. Добрый дедушка Бояр, естественно, поддержал данное начинание.

Поднятая волна дошла и до Морозовской Академии. И там тоже вдруг резко озаботились в первую очередь усиленными тренировками. Хотя раньше соревновались с Тимирязевкой в количестве выполненных миссий.

Ну и понятно, что в политическом смысле многие господа, считавшие, что я единственный случайно выживший, дружно сбледнули с лица, просто обнаружив ещё одну чародейку Бажову в Москве. А потом, когда начали целенаправленно рыть в нужном направлении, которое после уничтожения моего клана их не интересовало, вдруг наткнулись на целую орду «Зеленоглазых Бестий», раскиданных по разным полисам. Вот тут уже некоторым и вовсе поплохело.

Ольга Васильевна потом мне объяснила, что отправление в наш полис моей наставницы служило, скорее всего, двум целям: во-первых, это, конечно, моё обучение, а во-вторых, явная демонстрация тамги. Но всё же ни тётке, ни тем более мне или Ланской не была понятна логика, которой руководствовался Совет Старейшин Большого Клана Бажовых. В новгородской брошюре писалось, что предпринимались попытки выяснить судьбу московской ипокатастимы, а Марфа утверждала, что всё было не совсем так.

Новость об уничтожении семьи моей матери достаточно быстро достигла Уральских гор, где располагался небольшой тайный полис, построенный на месте Изначального Селения моего клана, в котором живут исключительно зеленоглазыми. Именно там, на родине Марфы, и заседает Совет Старейшин, а сама она в ту пору, будучи двадцатилетней девушкой, входила в почётную гвардию нашего клана и как раз охраняла покой многомудрых старцев.

Так вот реакция на новости была такая, словно ничего особенного в Москве не произошло. Какая-либо месть была строжайше запрещена, как и любые контакты с кланами нашего города. А ведь мой дед, старик-предатель, явно давший понять, что я действительно прямой наследник последнего Главы, был личностью среди Бажовых популярной! Вот только принимаемые им решения касательно всего Большого Клана зачастую входили в жёсткую конфронтацию с мнением Совета.

И когда его не стало, в Совете началась бурная подковёрная возня за главенство. Формально Старейшины были равны, но, как говорится, некоторые ровнее. Те из них, что вышли из крупных ипокатастим, не желали видеть себя рядовыми советниками, а хотели единолично влиять на судьбу клана. Но и в прямую конфронтацию вступать не стремились, понимая, что применение силы станет последним днём Бажовых.

В итоге случившееся в Москве осталось без ответа. Старейшины просто не могли решить, кто именно должен отомстить за уничтожение главной ветви. Ведь это было фактически признание мстителя наследником со всеми вытекающими из этого последствиями. Каждый пытался продвинуть свою кандидатуру, другие же этому противостояли, накладывая вето и всячески мешая. И в результате общее решение так и не было найдено, до того момента, пока не объявился я.

Со стороны это могло показаться бредом, но, по словам Марфы, вполне соответствовало духу Бажовых. Отдельные ипокатастимы были, по сути, полностью самостоятельными кланами, которые не ждали подачек от Совета. Но и вмешиваться в свои дела особо не давали. И уж тем более их мало волновало, что там происходит у других. Не лезут на чужую территорию — и ладно.

Однако лет десять назад в Совете наконец выкристаллизовались четыре центра силы. Ими стали новгородцы, казанцы, сибиряки и сыктывкарцы. Последние, правда, оказались самыми слабыми и сохранили лишь локальное влияние, но и это уже был большой шаг к консолидации клана. А делать что-то надо было. Всё чаще мелкие ипокатастимы сталкивались с вырождением эго, да и в крупных эта проблема уже встала в полный рост, и, по сути, на кону оказалось существование Бажовых как клана.

Началась борьба за место Главы клана и продолжилась последние двенадцать лет. Не то чтобы Старейшины не понимали важность появления единого вождя. Просто за прошедшее время без объединяющего действия общепризнанного Главы слишком много разногласий накопилось между ипокатастимами, чтобы те же новгородцы признали над собой казанцев. Сыктывкарцы — ростовчан или мурманских, да и кандидатура лидера Тайного Порода устраивала далеко не всех. И опять всем участникам было не до Москвы.