Николай Марчук - Война 2020. Керченский узел [litres]

– Ну, и хорошо. Погнали домой.

С этими словами моя ватага разместилась в «насесте» – или как его официально прозвали разработчики «ГАЗ-С42R33» «Некст-Фермер». Машинка удобная и вместительная, особенно после некоторых доработок – цельнометаллический кузов, совмещенный с двухрядной кабиной. А если учесть, что борта и морда грузовика были прикрыты дополнительными экранами и щитами, защищавшими экипаж от пуль и осколков, а установленный в будке «Утес» на вращающемся станке позволял достать любых злодеев издалека. Получался не просто «ГАЗон», а мечта поэта и романтика с автоматом. Такого, как я, например. Изначально кабина «Фермера» была снежно-белой, а кузов серого цвета, но Курган и Якут, вооружившись краскопультом, разрисовали машину под «городской камуфляж», то есть ломаные переходы от белого к серому, и, наоборот, в некоторых местах даже проглядывалось подобие «цифры».

Конечно, крупнокалиберный пулемет был вне закона для нашей команды, все-таки «по бумагам» мы были охранным подразделением в составе ЧОП «Вектор» – или, как нас обозвали по новым документам, ЧВК «Вектор». Поскольку работали мы на территории РФ, то и законы Федерации распространялись на нас в полной мере. А в законе четко прописано, что гражданские лица в мирное время не могут пользоваться автоматическим оружием, тем более крупнокалиберными пулеметами. И по закону наш отряд, максимум, чем мог быть вооружен – это промысловыми карабинами, самозарядными винтовками, дробовиками и тому подобным гражданским огнестрельным оружием. Но, как говорится, на войне свои законы, поэтому у нас вместо «Сайги» или «Вепря» были автоматы Калашникова «сотой» серии, пулеметы и гранатометы. На стрелковое оружие калибром выше 7,62 был негласный запрет, и официально оно стояло на вооружении только у росгвардейцев – поэтому на наш трофейный «Утес», как и на все гранатометы, начальство активно закрывало глаза.

А как по-другому, если еще в самом начале катастрофы, как только стало понятно, что часть полуострова заражена и придется эвакуировать жителей в срочном порядке, зачастую не дав им нормально собраться, в республику ринулась армия всякого рода сомнительных личностей, желавших разбогатеть на мародерстве, грабежах и разбоях. Многие из них были вооружены. А еще не следует забывать, что совсем рядом граница с воинственно настроенной Украиной, так и мечтавшей вернуть Крым под свой контроль. Хоть граница между Украиной и Крымом надежно прикрыта «федералами», но попробуй тут уследи за всем. Поэтому с той стороны частенько прорывались группы диверсантов, их, конечно же, отлавливали и уничтожали, но некоторые из них успевали «навести шороху».

Что еще?! Еще были местные бармалеи, ну, те, которые «непримиримые». Они с какого-то перепугу возомнили себя то ли великим халифатом, то ли каганатом, то ли вообще Великой Ордой. Главное, раньше сидели тише воды, ниже травы, а как пришла толстая северная лисица в гости, так и поперло у них самомнение, как переспелое тесто из кадушки. Оружием где-то разжились, хотя чего тут гадать, братья по вере, что живут по ту сторону моря, оружие и подкинули. В самом начале Беды много кораблей с гуманитаркой приходило, никто их особо не проверял. А зря! Навезли турки оружия различного и экипировки выше крыши, да еще и своих инструкторов пригнали. Потом уж, конечно же, разобрались, что это за интересные грузы к экстремистам приходят – и обрезали им этот канал. Но оружия привезли валом. Местные тоже ведь не глупые – растащили все на маленькие партии да попрятали по нычкам и схронам. До крупномасштабных боевых действий дело, слава богу, еще не дошло, но лиха беда начало – то тут, то там обстреливали исподтишка колонны и блокпосты Росгвардии, несколько раз гремели взрывы от заложенных у дорог фугасов. Причем, как показывала практика, в первую очередь татары разбирались со своими соплеменниками. Видимо, намеревались создать атмосферу страха и паники, чтобы тем самым загнать в свои ряды как можно больше сторонников – стандартная практика экстремистов.

Пока получалось так, что одни татарские кланы боролись за финансовые потоки, идущие в рублях, другие татарские кланы боролись за финансовые потоки, идущие в лирах и долларах. К слову, в окрестностях Керчи жили татары, живущие за рубли, они даже свой отряд самообороны организовали, который на полном серьезе не пускал в подконтрольные им села некоторых единоверцев. Может, именно поэтому у нас и не было никаких проблем на межнациональной и этнической почве.

Вот так и живем мы в Крыму, душа в душу, только успевай патроны в магазин набивать да дыры в шкуре латать.

В машине расселись, каждый на свое место: Басурин – за руль, Плов – спереди справа, с его стороны как раз была закреплена «рогатка» под «РПК», сзади в кабине сидели мы с Лехой, ну, а Якут и Сникерс разместились в кузове.

– Палыч, ну чего ты не дал нам этот «уазик» зацапать? Там по-любому было чем поживиться, – вновь принялся причитать Курган.

– Да потому что мы точно не знаем, кто был внутри. А если там кто-то из наших, или казаков, или из «федералов». Оно нам надо потом от каждого куста шарахаться? – урезонил я подчиненного.

– Да ну, – скривился Леха, – какие на фиг «федералы»? Сразу же видно, что бандиты. Тем более, по оперативным данным, как раз в этом месте и в это время должны были появиться злодеи. Они появились, а мы их упустили.

Я лишь отмахнулся рукой, не желая продолжать бессмысленный спор. Конечно, в чем-то Леха прав – с вероятностью в девяносто процентов можно утверждать, что в этом «геликоуазике» был кто-то из банды Витьки Молдавана. Но ведь остаются еще десять процентов, и согласно проклятому «закону подлости», как правило, они и срабатывают. В машине вполне могли оказаться оперативники ФСБ, которые разрабатывают банду Молдавана.

Откинувшись на спинку сиденья, которые, кстати, были не родные, а снятые с дорогой иномарки, я прикрыл глаза и попытался задремать. Дорога домой известна, изъезжена тысячу раз, за обстановкой вокруг есть кому следить, почему бы командиру и не подумать о насущном.

Как я здесь оказался? Просто! Жил в Крыму. Когда уехал воевать на Донбасс, жена забрала ребенка и укатила к родителям на другой конец страны. Благо, квартира была моя, оставшаяся от отца, поэтому я не бомжевал. Ну, а когда прогремели первые взрывы, потом еще этот отравляющий газ и в довершение всего радиоактивный порошок, загрязнивший землю вокруг, тут уж дома было не усидеть. Собрал кое-какие вещи в сумку, закинул на плечо зачехленную отцовскую «вертикалку» – да пошел в военкомат на пункт сбора. Где был тут же послан обратно домой.

Повезло, встретил давнишнего приятеля, через которого в свое время уезжал воевать на юго-восток Украины. Приятель, хоть и сволочь редкостная, помог – пристроил меня в отряд самообороны.