Иван Магазинников - Отряд Неудачников [СИ]

Чья-то сильная рука поддерживает меня, не позволяя упасть. Судя по тому, что мне удалось нащупать – длинный, твердый и холодный ствол – это один из охранников, которые и помогает мне вернуться назад, в строй обреченных на смерть людей, ненавидящие которых взгляды которых я буквально ощущаю на своей коже.

И нет, это никакая не суперспособность, подаренная мне Мясорубкой – просто мне прекрасно слышно, что они при этом говорят. И КАК. Впрочем, ничего нового, кроме одного: почти машинально я выхватываю среди всех проклятий, угроз и оскорблений свой новый номер.

Двенадцатый.

Первый двенадцатый, потому что вряд ли тот, у кого на груди красуется точно такой же номер, любезно встанет передо мной в очередь на страшную мучительную смерть…

Чем больше неудачников вываливалось из Мясорубки бесформенной кучей фарша, тем выше становились шансы выживания у остальных кандидатов в смертники. По крайней мере, так уверяла госпожа Статистика.

Впрочем, я со своим незаконченным художественным образованием был не особо-то и силен во всех этих цифрах-формулах, так что мог ошибаться. К тому же, был еще и я, который четыре раза смог пережить встречу в аномалией. Может, я и забрал себе эти самые 10 % вероятности остаться в живых?

Другой вопрос, что никаких суперспособностей мне так и не перепало.

Мужик в халате, которого несостоявшийся Нострадамус назвал Рупертом, еще до того как отправить в Мясорубку первую жертву, объяснил нам, что эти самые способности активируются практически сразу. Плюс ко всему, их хитрые приборы регистрируют любое отклонение от нормы, будь то повышенная кислотность желудка, отросший новый орган или изменившийся оттенок левого глаза.

А значит, аномалия почему-то не хочет ни убивать меня, ни одаривать.

Интересно, может она быть живым существом? И что это вообще такое? Портал в другое измерение, древний артефакт атлантов, нарушение земных законов физики, какое-то заклинание или даже корабль космических пришельцев – я таких вариантов могу сотни накидать!

– Следующий!

Одиннадцатого мы провожали молча, одними лишь взглядами. Ни проклятий, ни пожеланий удачи, ни даже просто вздохов – даже спецназовцы из охраны молчали, и их каменные лица совершенно ничего не выражали.

Биороботы гребанные.

Зато ученые в белых халатах активно переговаривались. Что-то вбивали в компьютеры, дергали рычаги, крутили рукоятки, жали кнопки и так далее. В общем, работа кипела.

Очередной голый кандидат в Супермены шагал в зловещую чернильную кляксу. Он шел, задрав голову и расправив плечи, уверенно чеканя шаг и делая отмашку руками, словно марширует на параде. Но не неуклюже и нарочито показушно, как это делал Скорпион, мир фаршу его, а как положено… Скорее всего, бывалый военный. Я был готов поклясться, что этот герой даже улыбается, словно его радует перспектива сползти на пол кучей мяса.

Впечатление портил разве что его болтающийся из стороны в сторону член весьма выдающихся размеров. Будь у меня такая штуковина, я бы тоже ходил задрав нос и расправив плечи!

Судя по приоткрывшимся ртам и раскрасневшимся щечкам тех двух девушек, что хлопотали возле приборов ближе всех к бронированному стеклу, они только что получили новую тему для обсуждений за обедом.

У самой Мясорубки вояка вдруг замер, обернулся к нам и понял руку в прощальном жесте.

– Поехали! – радостно заявил он и улыбнулся, играя на публику.

Тоже мне, Гагарин, мля…

Черное «щупльце» вдруг вышло у него из солнечного сплетения, вытянувшись перед и вверх полутораметровой лентой. Еще несколько уже пеленали его за руки, за ноги и за то, что не относилось ни к тем, ни к другим, хотя и пыталось прикинуться пятой конечностью.

Вот будет забавно, если он вернется из аномалии искаженным, только не с руками из жопы, а с хером на лбу или вместо носа.

Чвак…

Эх, ну никакой радости в этой жизни.

– Следующий!

То есть опять я.

– Эй, командир, слышь, может вам его не одевать, а? – раздался голос где-то сзади, – А то задолбал уже этот стриптиз. Все равно он в эту вашу жопокрутку как на прогулку ходи…

Договорить ему, судя по характерным звукам, не дал точный удар прикладом в челюсть. Охрана с нами особо не церемонилась – все равно нас всех уже давно списали в утиль. По статье человеческих отходов, ага.

И не потому что на выходе из нас получался фарш, а потому что в этой очереди смертников не было ни одного нормального человека. Убийцы, грабители, психи, бомжи, смертельно больные и прочий биомусор. По крайней мере, так нам сказал Руперт на брифинге, и за тот неполный час, что я провел в компании этого отребья, все только подтверждало его правоту.

Вот я, например, девушку зарезал. Хоть и не помню этого, но меня нашли над ее трупом с таким ворохом улик, что они даже меня смогли убедить в собственной виновности. А ведь нашлись еще и свидетели…

– Шагай давай…

С-с-сука! Больно-то как, прямо в локоть заехал!

Острая боль, словно электрический разряд пронзила всю правую руку, от плеча до самого кончика среднего пальца, который я покажу этому уроду, когда выберусь из Мясорубки! А то и вовсе засуну ему куда поглубже…

Теша себя этой мечтой – разумеется, неосуществимой – я и вошел в чернильное пятно аномалии, которая даже не успела расправить свои щупальца.

– Ну здравствуй, родная. Соскучилась?

Все повторилось в точности, как и в мои четыре предыдущих «визита». Тьма. Сжатие. Ничто. Бесконечная секунды и выдох, закончившийся уже снаружи, в нормальном мире, где есть высота и ширина, объем и расстояния, запахи и звуки… Ай! По-прежнему болезненные уколы и приставучие ученые с их непонятными приборами.

– Двенадцатый, вы меня слышите?

Киваю. Слова уже были. Слова не нужны.

– Видите? Сколько я показываю пальцев?

– Четыре…

– Откройте рот. Стас, на двадцать девятом был кариес? – кричит он кому-то, отворачиваясь, – снова поворачивается ко мне и продолжает, – Поднимите левую руку…

Я послушно выполняю все команды, уже не притворяясь и не пытаясь подшутить.

Надоело.

– Он чист.

– Опять?! Ни в одном из отчетов не упоминается ничего подобного. Да он человек вообще, а?

– Даже слишком, больше, чем нам этого хотелось бы. И чип молчит. Может, ему бракованный попался?

– Эй ты, Двенадцатый!

Пренебрежение, звучащее в голосе Руперта, поднимает во мне волну возмущения.

Я не номер! Я – человек, если верить вашим же тестам и приборам!

– Меня зовут…

– Да мне срать, какие там закорючки были у тебя в паспорте в твоей никчемной прошлой жизни. Сейчас ты просто часть эксперимента. Подопытный. Лабораторная крыса. Даже не крыса – объект. А у объектов нет имен. И возраста нет, и даже пола – только номер, да и тот временный. Понятно?