Михаил Митрофанов - Особый приказ

Костлявый заверещал; страшно, пронзительно, на одной ноте. Он успел замахнуться громадными когтями, но Умов уже заканчивал новое заклинание. Знакомое покалывание в пальцах, легкий треск — и Костлявый вздрогнул, по его телу пробежала судорога. Чудовище дернулось, вскинуло лапы, но его движения потеряли былую змеиную стремительность. Люди набросились на него снова. Костлявый продолжал верещать, когда пес вцепился в его ногу. Он не замолчал и тогда, когда сразу несколько копий воткнулись в него и свалили тварь на землю. Он затих и перестал вырываться только когда его добили несколькими ударами.

Умов молча снял шапку и вытер пот со лба. Его тряхнула запоздалая дрожь. Костлявый валялся в пяти шагах от волшебника; еще несколько минут назад это израненное тело могло одним движением лапы распахать живот взрослому человеку. Ни одна тварь не прощала ошибок, и каждый раз после охоты Умов задумывался; постоянно не делать ошибок просто невозможно…

— Свет, скорее свет давайте! — Умов вздрогнул, услышав голос Изяслава.

Не ошиблись и не ошиблись, работа не ждет. Повисшие над телом чудовища огни сияли холодным мертвенно-бледным светом. От темной, плотной кожи, похожей на змеиную чешую, исходил тяжелый смрад, в котором чувствовался запах серы. Умов погрузил палец в рану твари и осмотрел кровь на свету. Темно-зеленая.

— Кровь зеленая, серой пахнет, — Умов поднял палец. — Совсем недавний.

— Это видно, — кивнул Изяслав. — Но когда он тут появился? Можно ли найти капище?

— Придется смотреть, — Умов расстелил на землю отрез ткани и начал выкладывать инструменты.

С тушей чудовища пришлось возиться долго. Когда Умов закончил, солнце уже начало садиться. Изяслав не рискнул оставаться в неразведанном лесу ночью, и охотники отступили в деревню, унося с собой голову, когти и лоскут кожи Костлявого. Там они и заночевали, перебросившись лишь парой слов со старостой.

Когда пятерка людей вновь вошла в лес, летнее солнце еще не успело высоко подняться. На опушке Умов на мгновение отметил, что сейчас, в утреннем свете, их окружало сказочно красивое место, а не царство мечущихся теней. Потом, с первым шагом в чащу, это чувство ушло; осталось только незаконченное дело. Люди размеренно шагали, снова вытянувшись в цепочку, продвигаясь к заранее намеченной цели. Но если бы посторонний человек мог сейчас понаблюдать за ними, то он бы уверенно сказал, что эти люди давно вместе. У них не было общей формы или символики. Но общим было выражение их лиц, их манера двигаться, их немногословность. Они шли, почти не разговаривая, и выглядели не просто давно знакомыми людьми и даже не группой первопроходцев, а командой, спаянной жесткой дисциплиной. Было в их облике что-то от хищников; они двигались терпеливо и неумолимо.

В этот раз Иван Умов шел первым. Это был высокий, еще молодой мужчина с лицом, над которым природа особо не мудрила, обеспечив его высоким лбом, прямым носом и бородой, чтобы хоть как-то сгладить простые черты физиономии. Он казался сутулым и уставшим, но что-то в его облике заставляло поверить, что он пройдет не одну версту в таком же темпе и с тем же угрюмым выражением лица. Сразу бросались в глаза синий кафтан — статусная одежда волшебника. Кроме него, на Умове были прочный плащ, крепкие сапоги и плотные штаны — те вещи, которые надевает мужчина в походе.

Время от времени он снимал с пояса пробник. Тогда Иван замедлял шаги, водил прибором по сторонам и смотрел, до какой отметки дойдет чистый белый свет. После проверки Умову иногда приходилось поворачивать. Пробник, настроенный на Костлявого, показывал, в какой стороне находится капище, на котором вызвали тварь. Люди идти напролом могли не всегда, и поэтому Ивану приходилось сверяться с прибором раз в несколько минут.

Место, к которому они шли, появилось как-то по-простому, без мрачных предзнаменований. После нескольких часов марша люди вышли на очередную поляну. Кроме густой травы они обнаружили серую кляксу утоптанной земли, в центре которой возвышался деревянный столб. Умов поднял взгляд. Над его головой сквозь кроны деревьев просвечивало бескрайнее синее небо, по которому плыли облака. Капище не выглядело мрачным, оно не угнетало своим видом, оно не распугало всех животных — волшебник увидел на краю поляны пару птиц. «Со времени обряда прошло не меньше двух-трех дней», — отметил Умов.

Иван посмотрел в сторону. Пес сидел смирно, высунув язык. Зверь напоминал своего хозяина; Богдан тоже выглядел спокойным и при этом готовым сорваться с места. Умову показалось, что Богдан принюхивается. Иван не сразу понял, что Богдан просто глубоко дышит, и его ноздри, покрытые старыми следами оспы, раздуваются с каждым вдохом. Человек и его собака молча ждали указаний.

— Здесь? — спросил Изяслав.

— Это здесь, — подтвердил Умов, повернувшись на голос. — Капище прямо перед нами.

Изяслав помолчал. Он посмотрел на идола и только потом снова повернул голову к Ивану.

— Оно не выглядит новым. Я не верю, что здесь недавно был вызов.

— Я тоже, — негромко сказал Умов, глядя на командира снизу вверх. — Но пробник вывел нас сюда.

— Петр? — быстро спросил Изяслав.

— Непонятно, как такое вышло, но ошибок не было…

— …Или их не заметили, — Изяслав шагнул вперед, на поляну. — Идемте. Лютый, Богдан — берете пса и осматриваете окрестности. Петр, на тебе поляна. Умов, на тебе — идол. Действуем.

Умов, наверное, уже в десятый раз провел рукой по идолу. Ничего не произошло. Обычное старое дерево; пальцы скользили по нему, и не ощущали ничего, кроме бороздок от вырезанных символов. Никаких следов колдовства Иван не чувствовал. Никакого покалывания в пальцах, даже слабого возмущения магии. Иван хмыкнул; перед тем, как касаться истукана руками, он устроил полноценную проверку, которая показала то же самое. Все глухо. Можно было не водить пробником над деревом, а сразу втыкать его прямо в драконью морду, которая скалилась прямо на уровне глаз. Ничего бы не изменилось.

Иван вздохнул и осмотрелся по сторонам. В нескольких шагах от него священник Петр медленно двигался по утоптанной серой земле. Судя по его лицу, у него все было так же пусто и печально, как и у самого Умова. Иван почувствовал, как его начинает медленно грызть червячок сомнения. Все сделано правильно, капище вычислено, но результата-то пока нет. Вдруг он ошибся? Он знал, что ошибиться попросту не мог, но мало знать. Надо еще понять, почему на месте, где недавно явилась тварь из Нижнего мира, нет ни крохи волшебной силы?

Изяслав стоял у края капища, как вкопанный. Умов достаточно хорошо его знал, чтобы понимать: он нервничает. Не лезет в чужую работу, но терпеливо ждет результатов. За год совместной службы волей-неволей научишься понимать такие вещи.