Гедеон - Когда устанет даже смерть

— Есть доступ в сеть, — отрапортовала дворняга. — Камеры, переговоры, терминалы, вся хозяйственная часть. Ни управления системами безопасности, ни допуска к аварийным системам, ни следа реактора. Всё жизненно важное, похоже, вынесено в изолированную сеть. Схема станции неполная.

Перед глазами Чимбика возникла обновлённая схема станции. Весьма подробная, с отметками многочисленных камер, линий коммуникаций и метками, которые репликант не понимал. Зато он понял, почему станция соприкасалась с шахтой. «Иллюзию» без затей построили, используя ставшими ненужными площади. В расположении коридоров и шахт лифтов легко угадывались переоборудованные и расширенные треки и штольни.

Внимание сержанта привлекли отмеченные красным зоны в центре станции. Данных о них, как и доступа из общей сети, не было. Нетрудно догадаться, что там расположены реактор и центр управления станцией.

— Командный пункт не отмечен, — заметил Стилет.

Чимбик молча прокручивал план станции, изучая его со всех сторон. Где-то в этом красном пятне спрятаны цели их группы. Но где? Жилые кубрики персонала, столовые, технические отсеки — всё скрывалось под покрывалом красного цвета. И группе диверсантов нужно было в кратчайшие сроки убрать этот «туман войны».

— Полагаю, командный пункт и его охрану осуществляют агенты СБ корпоратов, а не рядовые бойцы, — сказала дворняга. — Но могу поспорить, они покидают свою зону и развлекаются в свободное время. Я отметила все камеры в пограничной зоне. Нужно понять, какую пропускную систему они используют, и продумать варианты проникновения.

Чимбик молча снял рюкзак. Минуту спустя первый «геккон» юркнул в шахту вентиляции.

Следующие двое суток диверсанты анализировали жизнь станции «Иллюзия» и составляли план захвата командного пункта. Главным образом их интересовали передвижения и распорядок дня охраны, все посещения «красной зоны» и перечень лиц, имевших туда доступ. Волей-неволей они наблюдали повседневную жизнь «станции развлечений» во всех неприглядных подробностях.

О каких-то аспектах происходящего Чимбик уже слышал от Лорэй или наблюдал на Эдеме, но и для него открылось немало нового. К примеру, он с удивлением обнаружил, что жизнь рабов во многом походила на жизнь репликантов.

Как уродливое отражение в кривом зеркале, что смешили дворняг в парке развлечений. Всё не занятое работой и сном время рабы тратили на тренировки и обучение. Они учились имитировать персонажей из голофильмов, воссоздавая для клиентов требуемую фантазию, работали с голокубом для проектирования подходящей для представления обстановки, танцевали, пели, учили языки Союза…

Увиденное оказалось неожиданно болезненным для Чимбика. Он видел занятия рабов, а вспоминал голосвечу, завель и пение Эйнджелы. То, что было для него чудом, оказалось лишь набором необходимых для развлечения клиентов станции навыков, полученных под строгими взглядами дрессировщиков с энергохлыстами.

Но вскипевшую злую обиду погасили слова, когда-то сказанные Стилетом. «Она не отходила от твоей койки, брат. И держала тебя за руку».

Следом память воскресила игру Мидж на флейте и сказки Талики, окончательно успокаивая репликанта. Тот вечер был частичкой дома Эйнджелы, приветом из детства, а не…. этим.

Репликант глубоко вздохнул, выдохнул и уже спокойно вернулся к наблюдению за жизнью станции. Это место не отнимет у него лучшие воспоминания. Всё было правдой, даже если это место сделано из лжи.

— Почему мужчины вступают в половой контакт с мужчинами? — спросил Стилет у дворняги. — Это ведь не обусловлено инстинктами размножения.

— Всё, что тут происходит, мало связано с инстинктами размножения, — напомнила капитан, и репликанты вынуждены были согласиться.

Творящееся на «Иллюзии» не походило на любовь и душевную близость или на безудержный круговорот удовольствия молодых идиллийцев. Большая часть «развлечений» гостей станции была сопряжена с насилием в той или иной форме.

Иногда «игры» ограничивались психологическим доминированием и запугиванием беззащитных рабов, чаще — нанесением травм и увечий, а иногда и убийствами. Причём далеко не всё происходящее носило сексуальный характер. Некоторым доставляли видимое удовольствие мучения жертв, их унижение и избиение.

Сторонников более «традиционных» развлечений окружали красавицы, готовые выполнить любой каприз гостя. И даже когда разозлённые чем-то клиенты станции одаривали девушек крепкими затрещинами, те продолжали улыбаться.

Эйдетическая память воскресила сказанные Эйнджелой слова: «Не хватает только лучезарной улыбки». Тогда Чимбик не понял её слов, но теперь, глядя на беспрекословное подчинение рабов, запоздало понял, с кем сравнила его Лорэй.

С этими самыми рабами, с улыбками принимавшими всё, что творят хозяева. И пусть устав не требовал от репликантов улыбаться или подвергаться сексуальному насилию, в остальном сравнение казалось Чимбику уместным.

Чем дольше он наблюдал за творящимся на «Иллюзии», тем лучше понимал сестёр Лорэй. Чтобы выжить тут, требовалось мгновенно приспосабливаться к каждому новому «гостю» и при этом не привлекать внимания охранников, от скуки поигрывающих энергохлыстами.

Последние тоже не гнушались развлечениями. Используя служебный допуск, охранники и прочие работники станции развлекались с любыми рабами, не занятыми развлечением гостей. И, глядя на это, Чимбик скрипел зубами от бессильной ярости. Воображение рисовало отвратительные картины всего того, что творили тут с Эйнджелой.

Привычная каждому репликанту ярость трансформировалась в нечто новое. Чимбику вдруг захотелось не просто ликвидировать этих скотов, но сделать это не торопясь. Просто за то, что они имели возможность когда-то коснуться Эйнджелы.

Теперь он хорошо понимал счастливые улыбки Лорэй над изуродованным телом их бывшего хозяина.

Пока Чимбик в приступе бессильной злобы скрежетал зубами, Стилет задавал капитану множество вопросов в попытке понять происходящее. А когда ему это удалось, сделался задумчив и мрачен.

— Брат, дворняги могут быть дефектными? — через какое-то время спросил он у Чимбика в приватном канале.

— Иногда мне кажется, что большинство из них дефектные, — сквозь зубы процедил тот.

Особенно сильное впечатление на репликантов произвела судьба идиллийцев. Одна из камер вела трансляцию из круглой комнаты, по периметру которой были расставлены кресла. В них в расслабленных позах расположились гости станции. Ещё одно кресло с ремнями для стягивания конечностей стояло в центре комнаты. В него и усадили одурманенного, растерянно оглядывавшегося идиллийца, надёжно зафиксировав ремнями.