Стивен Кинг - Институт

– Меня даже макали один раз, – добавила Айрис.

– Молодец, возьми с полки пирожок, – сказал ей Ник. – Положительных заставляют выделывать всякие дебильные фокусы, как дрессированных собачек. Я и сам положительный, кстати. Но болтун Джордж покруче будет. И еще тут был один мальчик, все имя забываю, – он даже круче Джорджа.

– Бобби Вашингтон, – кивнула Калиша. – Черный паренек, мелкий совсем – лет девяти. Ему скинуть тарелку со стола – раз плюнуть. Забрали его… когда, Никки? Пару недель назад?

– Поменьше, – ответил Ник. – Уже при мне.

– За ужином еще с нами сидел, – сказала Калиша, – а утром отправился на Дальнюю половину. Оп – и нет его! Я, наверное, следующая… Надоело им опыты надо мной ставить.

– Такая же фигня, – мрачно проговорил Никки. – Им, небось, не терпится от меня избавиться.

– «Небось» можно вычеркнуть, – вставил Джордж.

– Нам делают уколы, – сказала Айрис. – Иногда это больно, иногда нет, иногда от них плохо, иногда нет. У меня однажды поднялась температура, и голова раскалывалась. Я решила, что заразилась ветрянкой от Калиши, а на следующий день все как рукой сняло. Колоть будут, пока ты не увидишь точки и не услышишь гул.

– Ты еще легко отделалась, – сказала Калиша. – У двоих ребят… одного звали Морти… фамилию забыла…

– Ага, в носу еще ковырялся, – подхватила Айрис. – И с Бобби Вашингтоном дружил. Тоже не помню фамилию. Я здесь всего пару дней была, когда его отправили на Дальнюю половину.

– Или не отправили, – пожала плечами Калиша. – Он тут совсем недолго пробыл: после укола у него какие-то прыщи полезли по телу. Он мне сам признался – в столовой. И еще что сердце у него колотится как ненормальное. Может, ему плохо стало… – Она на секунду умолкла. – Может, он вообще умер.

Джордж вытаращил глаза.

– Ничего не имею против цинизма и подростковой тревоги, только не говори, что ты и правда так думаешь.

– Да я сама не рада! – заявила Калиша.

– Так, все заткнулись, – осадил их Ник и, склонившись над шахматной доской, посмотрел Люку прямо в глаза. – Да, нас похитили. Да, потому что у нас есть экстрасенсорные способности. Как они нас находят? Не знаю. Но тут все серьезно и по-крупному. Черт, здесь огромная территория – свои доктора, лаборанты и эти… смотрителями себя называют. Короче, целая больница посреди леса.

– Да еще под охраной, – добавила Калиша.

– Ага. За безопасность отвечает лысый верзила по фамилии Стэкхаус.

– Бред какой-то… – пробормотал Люк. – В Америке?!

– А здесь не Америка, здесь – Королевство Института. Когда пойдем в столовку обедать, выгляни в окошко, Эллис. Там сплошь деревья, а за деревьями, если приглядеться, видно еще одно здание – из серого шлакоблока, как наше. Типа, с лесом сливается. Короче, это – Дальняя половина. Туда отправляют детей, над которыми провели все опыты.

– И что с ними делают?

Ответила Калиша:

– Мы не знаем.

Люк чуть было не спросил, неужели Морин не в курсе, но вовремя вспомнил, как Калиша прошептала ему на ухо: Нас подслушивают .

– Известно только то, что они сами нам говорят, – сказала Айрис. – А говорят они…

– Что все будет Пр-р-росто отлич-ч-чно !

Никки проорал это так громко и так неожиданно, что Люк вздрогнул и едва не свалился со скамейки. Черноволосый парень встал и с вызовом уставился в пыльный объектив одной из камер. Люк вспомнил еще одно предупреждение Калиши: Когда познакомишься с Никки, не удивляйся, если он начнет выступать. Он так, типа, пар выпускает .

– Они похожи на миссионеров, впаривающих сказочки про Иисуса индейцам, которые донельзя…

– Наивны? – предложил Люк.

– Да! В точку! – Никки все еще пялился в камеру. – Индейцы так наивны, что готовы поверить во что угодно : типа, если они отдадут свои земли за горсть бусин и пару вшивых одеял, то отправятся в рай, встретят там свою покойную родню и будут опупенно счастливы! Вот и мы, как индейцы, верим в их сладкие речи про гребаный ХЕППИ-ЭНД, МАТЬ ВАШУ !

Он резко повернулся к ребятам: глаза горят, волосы вразлет, руки сжаты в кулаки. Люк заметил заживающие ссадины на его костяшках. Вряд ли Нику удалось всыпать обидчикам так же, как всыпали ему – все же они взрослые, а он ребенок, – но кому-то он точно всыпал.

– Уж конечно, когда Бобби Вашингтона уводили на Дальнюю половину, он свято верил, что его злоключениям пришел конец. И Пит Литлджон тоже! Господи, ну какие дураки. Кабы мозги были порохом, им бы носа было не высморкать.

Ник снова повернулся к пыльной камере наверху. Тот факт, что все его обличительные речи были обращены к бездушной технике, делал их немного нелепыми, однако Люк все равно восхитился. Вот уж кто точно не смирился со своим положением!

– Эй вы, слушайте сюда! Можете бить меня сколько влезет, можете увести меня на Дальнюю половину, но я буду бороться за свою жизнь до последнего! Ник Уилхолм не продается за бусы и вшивые одеяла!

Он сел, тяжело дыша, затем улыбнулся – на щеках сразу образовались ямочки, глаза потеплели. От мрачного и тревожного типа, каким Ник казался минуту назад, не осталось и следа. Люку парни вообще-то не нравились, но при виде этой улыбки он понял, почему Калиша и Айрис смотрят на Ника с таким обожанием. Как на солиста бой-бенда.

– Во мне явно умирает сотрудник Института. Я мог бы впаривать вам всякую хрень покруче Сигсби, Хендрикса и прочих докторов, вместе взятых. У меня есть дар убеждения .

– Да уж, – кивнул Люк. – Хотя я немного потерял нить, если честно.

– Да, что-то ты заговариваешься, Никки, – сказал Джордж.

Тот снова скрестил руки на груди.

– Значит, так, новенький. Прежде чем я тебя разделаю в шахматы, позволь-ка еще раз обрисовать ситуацию. Нас сюда привозят, ставят над нами опыты, обкалывают какой-то дрянью, потом опять ставят опыты. Некоторых детей макают и всех без исключения заставляют проходить странный тест на зрение, от которого становится очень хреново: еще чуть-чуть, и грохнешься в обморок. Мы живем в комнатах, которые почти не отличить от тех, что были у нас дома – видимо, это должно как-то… ну, не знаю, успокаивать наши нежные нервы.

– Психологическая акклиматизация, – сказал Люк. – Наверное, это разумно.

– Кормят тут неплохо. Еду заказываешь по меню, пусть и не слишком богатому. Комнаты не запирают: если ночью не спится, можно выйти и перекусить. В столовой всегда есть печенье, орехи, яблоки, все такое. Или можно сходить в буфет. Автоматы принимают жетоны, но лично у меня жетонов нет. Их выдают только паинькам, а я не паинька. Если спросишь меня, что нужно делать с бойскаутом, я отвечу: приложить его башкой об пол…

– Опять загоняешься, – сказала Калиша. – Хватит, ладно?

– Ладно. – Никки одарил ее своей убийственной улыбкой и вновь переключился на Люка. – Вообще тут выгодно быть паиньками: в буфете куча всяких вкусностей и газировок, выбор огромный.