Александр Немченко - Контакт [litres]

– Мы можем узнать это по записям бортовых компьютеров, – сказал Жаарр, подходя к столу.

Стол округлый, у него блестящая поверхность и сделан он как будто из стекла, хотя наверняка тут используется более прочный материал. Жаарр осторожно коснулся пальцами поверхности, под ними загорелись красные точки, чуть правее побежали строчки.

– Где вы его нашли? – спросил меня Кшиштоф, наблюдая за манипуляциями инопланетянина со столом.

– В ящике для инструментов, – ответил я.

Увидев, как его брови взлетели на середину лба, я рассмеялся.

– Все так. Короче, слушай.

Я как можно более сжато пересказал события, случившиеся со мной и Валентиной, после того как мы были отрезаны от остальной группы. Как нашли Жаарра, как попали в офицерские помещения, как попали туда, где встретили астрофизика.

– Не так уж и долго ты пробыл без сознания. Все благодаря скафандру, он уберег тебя от серьезных травм.

– Бесспорно, – усмехнувшись, согласился Кшиштоф. – Но знаешь, Алексей, меня тревожит столь долгое отсутствие связи с остальными. Возможно, корабль как-то блокирует связь, а может…

– Лучше даже вслух не произноси. У меня от этого мурашки по коже, – попросил я.

– У нас все готово, – раздался голос Валентины. – Жаарр нашел записи от момента начала последнего гиперпрыжка.

Мы с Кшиштофом подошли ближе к столу. Голографическое изображение галактики над ним исчезло, вместо него появилась табличка, по которой побежали знакомые, но все еще до конца не понятные мне символы.

– Я буду читать и сразу переводить, – предупредила Валя. – Их летоисчисление мне пока не ясно, но думаю, что в данном случае это не так важно. Так что я просто буду говорить, когда кончается первая запись и начинается вторая.

– Хорошо, – согласился я.

– Запись первая. Успешный вход в гиперкоридор. Регистрируются аномальные скачки напряжения по всей линии питания. Есть подозрение о сбое работы реактора холодного синтеза. В этот раз скачки выше, чем во время второго прыжка.

– У вас были скачки напряжения? – спросил я у Жаарра.

– Да. Когда мы входили в гиперкоридор, то по всему кораблю мигнул свет. Но эти скачки были в пределах нормы. Для входа в гиперкоридор нужно много энергии, и чем больший объект, тем больше энергии. Раньше летали малые корабли, поэтому проблем не было.

Они настолько спешили, что не проводили тестовых прыжков для массивного корабля?

– Корабль такого размера мы построили первый в своей истории. Но никто не подозревал, что будут проблемы, отличные от проблем малых кораблей, – чуть склонив голову набок, пояснил Жаарр. – Я помню отчеты по первому прыжку. Испытания не выявили никаких сильных отклонений. Только во второй раз они были уже ощутимее. И во время третьего прыжка стали критичными.

– А давно вы используете реакторы холодного синтеза?

– Они были изобретены за десять лет до полета.

– То есть вы не имели опытных данных о стабильности реактора, не провели нормальных тестов с кораблями такого размера и испытаний на то, как мощные нагрузки сказываются на работе реактора? – уточнил я.

– Я не в курсе всех испытаний. Насколько знаю, никаких проблем не должно было возникнуть.

Я грустно усмехнулся, повел рукой в сторону мертвых членов экипажа и тихо с горечью произнес:

– Как видишь, ваши ученые и конструкторы ошиблись в расчетах.

Жаарр опустил голову, так и не найдя, что ответить.

– Что там дальше, Валентина?

– Следующий отчет. Произошел сильный сбой работы реактора. Главный техник считает, что это произошло из-за появившегося дефекта в нем, связанного с мощным скачком напряжения по всей сети. Есть также иное предположение: дефект появился раньше, и скачок напряжения – лишь его следствие, которое могло нас предупредить о неисправности реактора. Нужно было остановить реактор и отремонтировать, а поскольку этого не было сделано, то поломка усугубилась, что и привело к сбою в работе. На несколько минут отключилось большинство систем корабля. Мощности резервного старого атомного реактора хватило на поддержание жизнеобеспечения и частичную работу офицерского блока.

– Почему у вас в качестве резервного реактора был атомный?

– Второй реактор холодного синтеза очень сильно удорожил бы постройку корабля. К тому же считалось, что с ним ничего не может произойти, и некоторые конструкторы говорили, что резервный вообще не нужен. Так что старый атомный реактор был своего рода компромиссом. Насколько я помню, он был законсервирован и пылился на военных складах. Учитывая его малые габариты, даже не пришлось менять конструкцию корабля. Только вот его мощности, как уже сказал, хватало, чтобы поддерживать работу корабля в урезанном режиме и питать каюты офицеров. Естественно, что никакие залы отдыха не работали. Поддерживать работу в автоматических фабриках он не может. Также можно забыть о полетах в гиперкоридоре.

– Какая неудачная конструкция, – прокомментировал Кшиштоф. – Случись что, и у вас огромные проблемы.

– Как я уже сказал, реактор холодного синтеза был чрезвычайно надежным. К тому же у нас все строится из материалов, запоминающих форму. То есть мелкие дефекты в реакторе устраняются автоматически. А на случай серьезных существуют ремонтные роботы и бригады инженеров. Запасов материалов хватит на замену всех компонентов реактора несколько раз. Так что атомный реактор служит лишь затем, чтобы можно было без труда отремонтировать основной реактор.

– Ладно. Что там дальше?

– Третья запись. Из-за отключения основного реактора произошло отключение питания криокамер. Автоматика сработала в штатном режиме и начала разморозку населения. Все пассажиры, за исключением второй команды, питание криокамер которой было осуществлено за счет запасного реактора, были пробуждены. Из-за нестабильности реактора было принято решение не укладывать население вновь в камеры. До конца полета оставался год по времени соотечественников Жаарра, так что провизии должно было хватить. Следующая запись сделана спустя еще какое-то время. Нестабильность реактора вновь проявилась в отключении, только уже на продолжительное время, равное половине стандартного дня на родной планете. До конца полета остается еще полгода. Стандартные протоколы поведения среди граждан дают сбои. Чипы ведут себя некорректно, иногда происходят сбои с рубкой контроля. Что за стандартные протоколы поведения и что за чипы?

– Как я уже говорил, у меня есть встроенные чипы, точнее, один большой чип, состоящий из нескольких. То же самое – у каждого жителя нашей планеты. Чипы встраиваются в голову с рождения. Они позволяют находиться в общей сети, связываться и управлять роботами, техникой и приборами, подавая мысленные команды. В них записаны все данные о человеке: его личность, генная карта, кредитная история и число энергоденег, находящихся в его распоряжении.