Вячеслав Соколов - Спецназ навсегда [СИ]

— Вякнешь ещё не по делу, пристрелю. И хватит скулить, противно. Полковник, я бы не стал этого делать, — вжимаю глушак в затылок.

— Что именно? — делает вид, что не понимает.

— Тянуться к стволу не надо. Сам достану, только без глупостей.

И что? Вот почему меня никто не слушает? Как будто оглохли все. Стоило мне протянуть руку и попытаться вытянуть пистолет из кобуры, висящей с левой стороны — подмышкой, как полкан, решил, что это идеальный момент для проведения приёма…

Схватил меня за руку, извернулся весь, убирая голову в сторону. Чтоб я ему не стрельнул в затылок. Так ведь никто и не собирался. Зачем?

Вот я ему сейчас ещё парочку раз в живот пну, пока валяется на полу и поговорим. Так и порычать надо ещё, пусть думают, что я неадекватный. Надо страху нагнать.

Нет. Пару раз мало. Надо ещё добавить. Не буду скрывать, пинал с удовольствием. Не сильно, понятное дело, а то ласты склеит от разрыва внутренних органов. А умереть-то он должен по-другому, строго в соответствии с планом. Что я зря его, что ли придумал?

Так. И вообще. Что за несправедливость? Двоим выписал, а эти двое — Доходяга и генерал, сидят глазками хлопают. Надо исправить! Я же справедливый, всем звездюлей выдам.

Эх… Приятное это ощущение… бить мразей, которые, предали Родину. Да пусть это пафосно звучит, но ведь восемнадцатилетние пацаны, убитые из оружия которое они продавали, тоже Родина. Девчонки проданные в забугорные бордели, люди погибшие в терактах, взорванные их взрывчаткой. Они все — Родина.

И ведь всё они понимают. Знают, что происходит, но ради наживы готовы на всё. А потом ещё и следы заметают. Наслушался я тут. Сколько ненужных свидетелей пустили в расход… Так стоп. Остановись! Хватит! А то забьёшь насмерть.

Сплюнув и помахав стволом, командую:

— Не ныть, сопли не распускать. Быстро сели по своим местам.

У кого-то может возникнуть вопрос, а где охрана? Почему не прибежали на крики и шум? Так ведь для этого надо смочь кричать. Они сейчас максимум хрипеть могут, а всего-то делов, правильно ударить в нужное место. Хотя если постараться, то шёпотом могут и сказать чего, если потребуется.

После пары пинков и затрещин, расселись по своим местам. Смотрят на меня гляделками своими… и не понимают, за что с ними так жестоко. Они же такие няшки-милашки пушистые.

— Вот что вы за мрази? — вздыхаю. — Такой план мне загубили, хотел же вам генерал пистолет дать, чтоб подельников грохнуть, но что-то у вас пальцы на правой руке сломаны. Зря вы это. Аккуратней надо быть. Так что придётся грохнуть всех, — уточнять, что потом собирался застрелить его самого, не стал. Зачем?

— Я могу и левой, — хрипит едва слышно Пивнюк, едва проталкивая слова через повреждённое горло.

— Не, — отмахиваюсь. — С левой можете промахнуться, — окидываю взглядом, троих оставшихся, и держа пистолет за глушак, рукоятью к ним, поинтересовался: — Жить кто-нибудь хочет? Прошу поднять руку?

Ух ты! Как они все резво ручками-то замахали! Какое единодушие в рядах.

— Сейф, — хрипит генерал.

— Что с ним? — оборачиваюсь, краем глаза продолжая наблюдать за остальными.

Глупый полковник, тут же попытался схватить свой пистолет который так и лежал там, куда я его бросил, на столе.

— Так, у этого теперь тоже пальцы сломаны, — очень трагично вздыхаю. Как будто мне его и взаправду жаль.

— Там все документы, — снова хрипит генерал. — По всем делам. Нас всех посадят. Не убивай.

Ага, как же. Посадят их. Врёт и не краснеет. Нет, то что там есть документы это правда… Но с другой стороны, почему бы не посмотреть?

— Ладно, — киваю, — говорите код.

Хм… Документики, конечно, интересные, и посадить с ними можно кого угодно. Но ведь генерал-то врал. Не думает он, что его посадят. Ну и ладно. Заберу и отдам Пеплу. Может, пригодятся. Понятно, что светить их нельзя, возникнут вопросы, откуда взялись, но Андрей парень не глупый, придумает, как воспользоваться. Так, а вот это я возьму себе. Денег много не бывает.

Хих… А оставлю-ка я все эти доллары в сейфе, вот следователи то офигеют, сейф открыт, а бабло на месте. Сколько тут? На первый взгляд, тысяч двести вечно зелёных. Да, решено, оставляю эту мелочь. А вот реальное бабло заберу.

Как известно, некоторые бумаги стоят гораздо дороже напечатанных купюр. И здесь были именно такие. Например, бумаги с номерами счетов. А там думаю бабосиков поболее чем в сейфе? Как говорится, экспроприация. Да я прям, как Робин Гуд — отбираю у богатых и отдаю бедному мне. А чего? Ну не пропадать же добру? Всё равно разворуют.

А у меня есть один знакомый еврей с русским именем, уж этот жук, найдёт как всё это оприходовать без палева.

— Ну что, договорились? — хрипит генерал.

— Осталась самая малость, — кладу «Стечкина» возле левой руки. — Вы же понимаете, генерал, что я вам не верю. Помните Дункана Маклауда? Остаться должен только один.

Ну вот и всё. Депутаты даже пикнуть не успели, как были застрелены. Полкан же успел упасть на пол. Там и умер. Ползком от пули не сбежишь.

— Благодарю, — крепко сжимаю запястье генерала и притягиваю ствол к его виску.

— Мы же договорились, — хрипит самоубийца.

— Нет, — нажимаю на его указательный палец. Да уж. Не простое это дело застрелиться из пистолета с глушителем. Но Пивнюк справился. — Прими эти души грешные, дедушка!

— Какая красота, — за спиной раздаётся голос Хель. — У тебя определённо есть вкус… Значит, я точно по адресу.

— Ты что теперь каждый раз будешь являться? — оборачиваюсь, удивлённо пялясь на ослепительную красотку, стоящую передо мной.

— Нет, конечно, — с улыбкой отмахивается, — я посоветоваться пришла. Как тебе мой новый наряд?..

А что наряд? Вот представьте себе, стоит бледнокожая девушка, на которой платье чёрного цвета. Чувствуете контраст? Снизу широкая юбка, подол которой доходит до самого пола. Весьма целомудренно скажете вы. Ага, как бы ни так! Стоит Хель шевельнуться, как в разрезе появляется точёная ножка идеальной формы, обутая в такие же чёрные туфли.

Но не это самое страшное… Вот честно, будь этот разрез буквально на пару сантиметров выше и стало бы понятно есть на ней трусы или нет. И из охрененно сексуального, наряд превратится в вульгарный. Кажется, я догадываюсь, кто настолько точно рассчитал его длину.

Да что значит, догадываюсь? Точно знаю. Верх платья это доказывает. Вот как бы описать то? Голая спина, а от пояса спереди, вверх идут две полоски ткани, которые завязаны сзади — на шее. Тот случай, когда в декольте надо заглядывать не сверху, а сбоку.

Да-да. С любой стороны виднеется часть груди. Стоящей торчком и это при размере, чуток больше третьего. Но опять же. Завязано всё так, что вот немного свободней бы… Ещё буквально на сантиметр дальше сделать узел и станет видно слишком много. А сейчас же всё просто идеально. И будь это не Хель, а кто-то другой, уверяю вас, моей мечтой бы стало снять это платье.