Олег Дивов - Техподдержка. Мертвая зона. [калибрятина]

За слетевшей кепкой пришлось наклоняться, потом вешать на место камеру. Леха надеялся, что эта клоунада хотя бы подарила Элис несколько секунд веселья, но девушка наблюдала за ним скорее настороженно.

— Они зайдут — и сгинут, а кто их убил, вдруг живые люди? Неважно, какие — гражданская оборона или клуб любителей кошек... Да хоть секта людоедов. Город с людьми запрещено пускать под реновацию. Ну и самое важное ты конечно не заметил, — она кивнула на планшет. — Понимаю и не осуждаю, у тебя другая специальность, ты по информаторам работаешь...

— Картинка мелкая, — честно сказал Леха.

— Ну-ну... Все эти машины, кроме самой пушки, легко определились по каталогу. Да, такие были у «Ландшафт Дизайн Анлимитед». Но — такие, а не эти конкретно. Эти — ничьи. Вольные защитники Абуджи, самозародившиеся из металлолома. Чего вылупился? Они крашеные. У них замазаны все тактические знаки.

— Ах ты ж блин...

Он едва удержал руку, а то опять пришлось бы нагибаться за бейсболкой. Снять ее, что ли?

«Крашеные», значит... У Элис шагоходы тоже без маркировки, но они «чистые», это другое, их просто не успели разрисовать. На «чистых» можно и в бой сбегать разок-другой по спешке или острой необходимости, если докажешь, что очень надо было. А «крашеная» машина совсем иное дело, она осознанно укрывает свою принадлежность.

За намеренное удаление тактических знаков с техники у наемников должны отнимать лицензию. Но частники просчитывают риски: если воюешь с террористами и радикалами, им незачем знать, кто ты такой; своя шкура дороже любой бумажки. А если одна из задач — пугать и разгонять условно мирных жителей, — тем более нельзя светиться. Леха готов был поспорить: «Ландскнехты» закрасили маркировку, едва зашли в Нигерию. «Кибернетика» наверняка тоже. А когда началась «Битва Негодяев», всем точно стало не до того.

Но теперь определить принадлежность роботов можно только одним способом: подойти вплотную и зафиксировать серийные номера агрегатов. Или снять их с разбитых машин. Если там номера не спилены, бывает и такое.

— Хитрая стерва твоя Великая Мать. Осложнила атрибуцию техники до упора. Ну... — Элис изобразила ослепительный голливудский оскал. — Она не знала, что сюда приду я. Дроны не подпишут экспертное заключение для АТР. А я подпишу, мой статус позволяет. Я отвечаю репутацией и всеми активами за то, что видела в Абудже своими глазами. Тебе это знакомо, Институт тоже строит экспертизу по модели «иди-смотри-отвечай». Есть, конечно, разница: если ты наврешь в отчете, тебя выгонят с работы, а меня — из бизнеса...

Леха чувствовал, как сутулится под ее взглядом.

— И последнее, но не наименее важное. Напрасно я разоткровенничалась, но хочу, чтобы ты успокоился наконец. Никаких провокаций не будет потому что меня возвращают в игру. Ты это слышал, но, кажется, не понял. Могу повторить раздельно, для самых глупеньких. Меня. Возвращают. В игру.

— Тебя принесут в жертву, — сказал Леха обреченно.

Элис усмехнулась и покачала головой.

— Этот фокус с гибелью медиаперсоны в «горячей точке» устарел лет на двадцать. Совсем вы в Институте отстали от жизни. Признаться, я была о вас лучшего мнения... Ну-ну, не дуйся! Тебе не идет. Очень трогательно, что ты так обо мне беспокоишься, но расслабься уже! Комиссару нет смысла меня убивать, я нужна ему живая. Отработаю задачу, подпишу бумажку, и у Дебанги будут козыри на руках, чтобы начать реновацию немедленно. Ровно те козыри, что он заказал мне.

— Да при чем тут комиссар?! У Дебанги и АТР своя игра, но сами они внутри другой игры. Наверняка есть еще третий уровень, четвертый, и так далее...

— Да хоть десять. Я решаю проблему конкретного заказчика. И попутно возвращаюсь на арену в новом качестве, из бизнеса — в политику. В большую политику, обрати внимание. Уверен, что не хочешь со мной?.. Слушай, черт побери, кажется, я тебя уговариваю! Да это же с ума сойти! Ну ты даешь! А с виду такой тихоня...

— Тебя принесут в жертву, — повторил Леха. — Если не ради большой политики, тогда потому что место проклятое.

— Ой-ей-ей...

— Погоди, дай закончу мысль, потом смейся. В Абудже ритуальное заклание... Очень в тренде. Тут под горой лежат останки двадцати одного сотрудника Института. Всех принесли в жертву. Не в переносном смысле, а буквально, раскроили черепа и бросили в пропасть. Поэтому Институт не отстал от жизни, он держит руку на пульсе современности. Прости мне черный юмор, но если я не буду шутить, то буду пить, чтобы не бояться... Сейчас любой, кто собрался в Абуджу, должен первым делом задуматься, почему его заманивают сюда.

Элис нахмурилась.

— А что до старых фокусов — знаешь, я своими глазами видел такую гнусную сценарную заявку... Тебя бы стошнило. Ее написали два года назад, когда в Абудже шло самое рубилово. Тогда фокусника придержали за руку. Наверное потому что ООН еще колебалась. Сейчас она не колеблется, но ей нужна мощная поддержка в масс-медиа. Ты сама говоришь, Организация убивает одним росчерком пера целую индустрию и попутно делает больно Америке. Значит, реклама этого решения должна быть такой убедительной, чтобы ни одно национальное правительство даже не вякнуло против отказа от частных армий. И я тебе говорю, реквизит для фокуса ждет, когда его пустят в дело. Ждет новостного повода. Самый лучший повод — гибель в «варзоне Абуджа» кого-то вроде тебя. И сразу все заготовки пойдут в раскрутку. Так я вижу ситуацию в целом. А комиссар Дебанги... Если бы я режиссировал этот спектакль, Дебанги ничего бы не знал о твоей роли. Да ему и наплевать. Даже если он что-то подозревает. У него свои проблемы, он торопится, ему надо осваивать бюджет. Поднимать Африку с колен, мать ее.

— Допустим, я на секундочку поверю... — мягко начала Элис.

— Тогда поверь, что у варзоны осталась максимум одна полная зарядка! Не спрашивай, откуда знаю. Если сейчас начать, как ты это назвала, обстукивать укрепрайон по периметру, зона сдохнет через пару недель.

— Нереально. Время, — отрезала Элис.

И будто вторя ей, в рюкзаке запищал тональным сигналом воки-токи.

— Надо же, как совпало, — она взяла со стола планшет. — Если бы ты режиссировал этот спектакль... А? Драматургия!

— Погоди, ты куда, я же главного не сказал... — беспомощно залопотал Леха.

— Куда... Фильтры ставим — и вперед, к победе. А у тебя, извини, что ни слово, то главное. Толстоевский!

— Фильтры... Почему так скоро?

— Комиссар торопится, — напомнила Элис. — И я тоже. Мне в Африке еще вчера надоело. Слишком пыльно тут у вас. И мужики с прибабахом.

— Ох, черт, ну дождись хотя бы полнолуния! В полнолуние Йоба выползет сюда, в дендрарий, под самую гору!

— Да не боюсь я твоей Йобы, — отмахнулась Элис, вставая. — Пока она перезарядится, «Всадник» на крейсерской скорости пройдет метров триста. А на рывке все пятьсот. Чего смотришь? Угадала?