Константин Хвостополосатов - Попрыгун. Трилогия [СИ]

— Ладно, видишь, все пучком, — подвел я итог успокоительных процедур, — надевай парадные кружевные труселя с шелковыми подтяжками и айда поглядим, чего хотят вояки от гражданского специалиста.

Военный командующий ждал Луару в своем рабочем кабинете. О принадлежности к должности говорило, пожалуй, только кресло в центре помещения. Вообще, расположение мебели в кабинете оказалось довольно интересным. Рабочий стол предстал в форме вытянутой подковы, а кресло командира располагалось в месте логического соединения двух дужек. Правда, оно имело колесики, и, похоже, хозяин кабинета мог свободно перемещаться внутри хитрого стола. В кабинете находилось еще трое каких-то явно военных чинов, о которых я мог думать без малого все, что угодно.

— Присаживайтесь, лиасан зель Виа бин Милиним, — предложил хозяин кабинета, подкатывая свое кресло к расположению "встречающей делегации".

— Спасибо, командующий, — Луара скромно заняла кресло-пуфик на вершине горба стола-подковы.

Четверо серьезных "дядек" уставились на Луару. Молчание слегка затягивалось и Луара начала мандражировать.

— А что это за погонялка такая "лиасан зель Виа бин Миллиним"? — спросил я, чтобы отвлечь Луару от обстановки поднимающейся нервозности.

— "Лиасан" — просто вежливое обращение к моему "полу", "зель Виа" — мой род, — подумала в ответ Луара. — "Бин" — приставка, после которой идет название планеты, где я родилась.

— Ну практически "миллениум", — усмехнулся я. — Так ты у нас дворянка поместная что ли?

— Это как? — не поняла Луара.

Пока мы обсуждали тему землевладения, серьезные "дядьки", видимо, вдоволь насмотрелись на Луару, а может, они просто не дождались чего-то важного с ее стороны. "Дядьки" переглянулись, о чем-то тихонько посоветовались и решили прекратить пытку неизвестностью.

— Лиансан Луара, можно мне Вас называть просто по имени? — произнес командующий, — обстановка у нас скорее неофициальная. Не хотелось бы излишне загромождать ее должностями, чинами и фамилиями.

— Конечно, командующий, — согласилась Луара.

— Скажите, Луара, вы участвовали в отражении нападения диверсантов? — спросил командующий.

— Не уверена, командующий, — замялась Луара, — Хоть нападение и началось во время моей смены, когда я работала в шестом секторе третьего уровня, вряд ли можно назвать мои действия активными.

— Вы умеете стрелять? — задал вопрос один из присутствующих военных.

— Я проходила обязательную подготовку, — промямлила Луара. — Среди учебных дисциплин была и огневая подготовка, проходили обращение с ручным стрелковым оружием. Трудно сказать, что я блистала этим навыком, но обучение было зачтено.

— Ну да, конечно, — согласился офицер. — Скажите, Вам уже интегрировали контрольный блок Союзников? В Вашей медицинской карте нет этой информации.

— Нет, — робко с долей страха ответила Луара, — я пока прохожу подготовку к интеграции.

— Вы когда-нибудь стреляли из вооружения союзников? — спросил другой офицер.

— Я его даже и не видела, офицер, — искренне удивилась Луара. — Я не питаю привязанности к оружию, да и стрелять, если честно, совсем не люблю.

— Вы же работаете техником, оружие в любом случае Вам не чуждо, — намекнул тот же офицер.

— Одно дело стрелять на стенде, где просто тестируется оружие, — ответила девушка, — другое — в живое существо. Да и корабельное оружие для меня скорее часть механизма, чем орудие убийства. Можно мне все же поинтересоваться, зачем меня вызвали?

— Вы представлены к награде Содружества и денежной премии в соответствии с рангом награды, — лаконично ответил на вопрос командующий. — Пытаемся понять, в чем ошибка. Мы два раза просили проверить данные союзников. Второй раз в дополнение к материалам наших камер безопасности они прислали записи с тактических камер бойцов, участвовавших в этой операции. По подтвержденным данным Вы уничтожили две боевые единицы диверсантов и вынесли с поля боя раненного десантника Содружества.

Кабинет снова провалился в минуту молчания.

— Это точно ошибка, командующий, — совершенно испуганным голосом пролепетала девушка.

— Хорошо, расскажите Вашу версию, — предложил командующий.

— Я помню грохот, взрывы в ангаре, — начала сумбурно рассказывать Луара. — Мне стыдно, но мое тело от испуга просто отказывалось двигаться, хотя я и получила оповещение для персонала укрыться в убежище. И я просто спряталась под днищем машины, которую ремонтировала.

— Что было потом? — подтолкнул застрявшую в воспоминаниях девушку командующий.

— Там шла перестрелка, — промямлила она, — там были не наши солдаты, одни стреляли в других, что-то взрывалось. Когда за соседним тягачом упал застреленный солдат, я испугалась и побежала. Что-то сильно сверкнуло и все. Я помню только медицинский бокс. Это точно ошибка. Я даже не знала, какие из солдат нападают, а какие защищают нас. Там не было наших солдат.

— Странно, запись союзников показывает совершенно иное, — задумчиво произнес командующий, активируя голографическую развертку в центральном пространстве стола.

Сначала шли куски записей с камер безопасности базы. В них трудно было понять что-то однозначно. Местами мелькала фигурка в оливковом комбинезоне. Оказалось трудно разглядеть, что она конкретно делает, но ее действия явно не относились к попытке панического бегства. Дальше пошли записи с камер бойцов Содружества. Мне они напомнили родные земные стрелялки.

Как в компьютерной игре от первого лица кто-то делает два выстрела из штурмовой винтовки КСС, меняет позицию, делает еще выстрел и бежит. Тряска, фрагменты палубы, корпуса машин, кофры, коробки, ящики. Борт летательного аппарата, за ним еле шевелясь, кашляет тоненькая фигурка оливкового цвета. Руки треплют несчастного, потом требовательно переворачивают. В полсферы несчастное знакомое лицо. Взгляд отсутствующий, руки непослушно пытаются поднять сотрясающееся в кашле тело. Хозяин камеры что-то говорит и указывает в сторону. Потом боец помогает подняться и подталкивает оливковую фигурку в сторону кормы машины. Дальше он ведет заградительный огонь, прикрываясь корпусом летательного аппарата. Из-за штабеля ящиков показывается силуэт боевого робота и тут же сверкает вспышка.

Следующие кадры начинаются с безумного забега и фактически выстрелов наугад из-за попадающихся укрытий в сторону врага. Впереди бежит десантник с другим бойцом на плечах. Резкая вспышка — и моментальное падение на палубу. Тугой поток воздуха с мусором, игра пламени на потемневшей лицевой панели. Оба бойца живы благодаря какой-то конструкции, укрывшей их. Раненый слегка шевелится, санитар поправляет ему заплату на броне. Короткая беседа без звука и боец, сделав две перебежки, высовывает лицо из-за обломка перекореженного кофра. Место взрыва плазменной гранаты метрах в пятидесяти от наблюдающего. Палуба там как будто выметена от мусора, что не выметено — намертво вплавилось в палубу. За штабелем ящиков недалеко от остова какой-то машины на палубе еле барахтается выведенный из строя тяжелый боевой робот диверсантов. Под летательным аппаратом по соседству видно какое-то движение. Наступающих диверсантов не видно, возможно, их отпугнул плазменный взрыв, говорящий о том, что кто-то из защитников пошел "ва-банк". Боец еще два раза меняет позицию. Между корпусом летательного аппарата и какой-то постройкой хрупкая оливковая фигурка тащит за десантный стопор бойца КСС. Фигурка сильно сгибается, иногда падает, но продолжат тащить раненого. Боец отвлекается на панораму боя. Метрах в ста за корпусами каких-то летательных аппаратов видно движение, но нападающих пока нет. Боец делает еще одну перебежку в сторону противника, чтобы занять более выгодную для наблюдения позицию. Запись прерывается и возобновляется, когда боец делает перебежку, скорее всего, обратно. В паре метров левее палуба разрывается фонтанчиками. Боец практически закатывается за перевернутый блок вывернутой постройки, тут же перекатывается на живот и делает три прицельных выстрела по темной фигуре метрах в сорока от него. Не дожидаясь результата, боец снова делает перебежку. Между корпусом побитого летательного аппарата и какой-то наземной техники видны сполохи плазмы. Стараясь держать в прицеле предполагаемого врага, боец делает перебежку, чтобы открыть цель. Еще три выстрела уносятся за корпус летательного аппарата со стороны. За бортом машины расцветает бутон разрыва гранаты с подвески боевого робота, заставляющий бойца нырнуть под прикрытие каких-то дырявых конструкций. Тут же он вскакивает и, сделав короткую перебежку, высовывает ствол винтовки из-за большого контейнера. У корпуса летательного аппарата лежит, еле дергая лапами развороченный робот диверсантов. Четко отработав короткой очередью в уязвимые точки поверженной цели, боец перепрыгивает грузовой отсек машины. Около борта за небольшим съехавшим с кузова машины штабелем металлических ящиков полулежит раненый десантник КСС. Аппаратура, видимо, докладывает, что десантник жив, но закрепленные для удобства транспортировки обрывком шлейфа проводов на туловище руки и отсутствие винтовки говорят, что стрелял не он. Следующий взгляднаправлен вдоль машины. Оливковая фигурка в оборванном комбинезоне лежит наспине около колеса машины. Боец быстро выглядывает из-за укрытия и делает перебежку. Техник жив, видны судорожные нерегулярные подергивания груди в попытке вдохнуть, глаза закрыты, лицо опалено, как и весь комбинезон. В районе груди комбинезон разорван в клочья, видны тонкие проволочки второго слоя армированной ткани, одна рука техника находится под телом, из-под которого расплывается небольшая лужица, вторая вцепилась в разряженную батарею отброшенной в сторону штурмовой винтовки КСС. Боец аккуратно переворачивает хрупкую фигурку на бок и достает медицинский пластырь. Пока он возится, рядом опускается плоская коробка экспресс-доктора, раскрываясь лепестком, и другой боец начинает сноровисто срезать ткань на спине раненого.