Константин Хвостополосатов - Попрыгун. Трилогия [СИ]

— Капитан имеет главный приоритет, после владельца яхты, — ответила послушно Хони. — Вы являетесь и тем и другим. Техник просто получил с Вашего разрешения доступ к кораблю на время осмотра и возможного ремонта.

— Я разрешил? — удивился Пилтор.

— У меня есть протокол записи, — спокойно подтвердила Хони. — Я пишу все происшествия на борту корабля в пределах одного стандартного года Трайденса, затем запись стирается. Это требование предыдущего владельца. Изменить условия протоколирования?

— Нет. Ничего не надо, — отмахнулся Пилтор. — Пусть пока так. А что сейчас делает техник?

— Заканчивает тест оборудования, — ответила Хони. — Скоро приступим к тестовому прыжку.

— А ты действительно умеешь штурманить? — спросил Пилтор.

— Я имею такую возможность, по крайней мере, короткие прыжки опасности не представляют, достоверность мной оценивается до калибровки в четыре пятых, — не стала откровенно врать Хони. — После калибровки и пробных трех прыжков можно будет определенно утверждать о повышении достоверности до предела семидесяти от ста, после десяти прыжков — до девяноста от ста. С количеством прыжков достоверность приблизится к полной единице.

— Это что за замуть? — спросил Пилтор. — Что за достоверность, чего достоверность?

— Точность выхода в заданную перед началом прыжка точку, — ответила Хони.

— А ты не потеряешься там вообще? — подозрительно спросил Пилтор. — Говорят, что такое бывает.

— Вероятность ошибки выхода в изначальное измерение при глубине погружения до пятого уровня сейчас три доли на миллион, после калибровки уменьшится на два порядка, — пояснила Хони. — Я практически не могу заблудиться при таких условиях погружения. Двигатель прокола помнит свое реальное пространство, он привык тут жить, так что при погружении до пятого уровня он может заблудиться только теоретически.

— Он живой? — удивлися Пилтор.

— Квази живые и живые компоненты яхты составляют восемьдесят шесть долей от сотни, — сообщила Хони. — Все структуры находятся в хорошем состоянии, регенерация не требуется.

— Они что, еще и лечиться могут? — удивлися хозяин яхты.

— Восстановление некритических повреждений заложено в программу корабля, — ответила Хони. — Но я смогу восстановить только эти структуры. Чуждые мне элементы восстановлению не подлежат, только замене.

— Карашах! — удивился Пилтор. — Демоны космоса, что еще ты имеешь в рукаве?

— Прошу уточнить запрос, — сказала Хони.

— Эт-с, не обращай внимания, я волнуюсь, — отмахнулся Пилтор. — Эх выпить бы.

— Я могу организовать доставку, капитан, сообщите необходимые напитки, — предложила Хони.

— А чем ты доставишь, ты же должна быть голограммой? — удивился Пилтор.

— В моем распоряжении находятся шесть ремонтных киберов, — ответила Хони. — Они вполне способны выполнять функции наблюдения и помощи.

— Тогда тащи "антигравку", — махнул освобожденной рукой хозяин яхты. — Справишься?

— Я могу оперировать пищевым синтезатором, — сообщила Хони. — Я для интереса скачала несколько баз из ведущих ресторанов системы.

— Да ты что! — обрадовался Пилтор. — Тогда притащи лучше сосудик "Деспенока". Сможешь?

— Уже в процессе, — неожиданно Хони улыбнулась. — Все будет в лучшем виде, капитан. Я и закуску приготовлю, как Вы любите…

Первый прыжок я прошел по реверсу маршрута последнего прыжка яхты в систему Лимир. Время прыжка оказалось не слишком большим, но общаться с благополучно напившимся на рабостях Пилтором откровенно не хотелось. Так что все это время мы с Лу по обоюдному согласию провалялись в настоящем пилотском кресле корабля, уверив хозяина в необходимости такого поступка.

Вспомнилось немного кривое от удивления лицо диспетчера, когда Хони лицом и голосом Пилтора попросилась покинуть систему Лимир. Диспетчер, впавший от удивления в ступор, перевел запрос на какого-то начальника, тот в свою очередь дальше. Пилтор от такой реакции чинуш с искренней радостью расфыркался в ласьенском пилотском кресле.

К моменту переговоров хрантиельница ключей успела набрать предостаточно голографического материала на нового владельца яхты, и мы с некоторым трудом уговорили Пилтора вести переговоры самостоятельно, хотя он, на мой взгляд, не сильно-то поверил в такую затею.

Где-то через пару часов нас соединили с какой-то ласьенской шишкой, выказавшей признаки разумности.

— Эльжин зу Креск, вы отдаете себе отчет в том, что собираетесь сделать? — спросил военный какой-то чин в годах. — Вы, конечно, не нарушаете ни законов, ни правил. Но я не могу понять причин практически самоубийственного поступка.

— Не вижу проблем эльжин зу Верест, — ответила Хони за слегка напрягшегося Пилтора, моментально выкопав имя чииновника в сети. — Я проходил курс навигации в частном порядке, без сдачи квалификационных тестов. Врать не буду, это мой первый практический прыжок, но я вполне отдаю себе отчет и имею неплохие знания в необходимой области.

— Слушай, толстосум, — перешел военный на неофициальный тон, скорее всего, выключив протоколирование записи. — Ты совсем потерял нюх и плывешь по перекатам жизни? Ну какой демон тебя укусил? Зачем ты пылишь дорогу?

— Что! — возмутился Пилтор вслух, понятное дело не в канале связи. — Он с малявкой из приюта разговаривает или возомнил себя моим предком! Дай-ка мне этого… Как там его?

— Пилтор, мы же хотим отсюда соскочить? — я вовремя понял, что ничего путного у нового хозяина яхты в таком состоянии не выйдет, — так дайте нам решить этот вопрос полюбовно. Мы с Хони уже успели всесторонне подготовиться к вопросу, разыскав все нужное в сети.

Хозяин яхты замер на месте, как будто наткнувшись на стену. Я даже удивился, как быстро просчитал этот явно не трезвый ласьен ситуацию.

— Ты права, Луара, — пусть будет так. — Но не давайте спуску этому наглому погоннику, пожестче там!

— Слушаю, солдафон, слушаю, — ответил я в озвучке от Хони под Пилтора военному чину. — Я же не выгляжу патологическим идиотом, так чего же ты мне лечишь мозги? Поверь мне, я вполне могу нормально управлять этой яхтой, хоть и нет у меня кучи разрешений. В конце концов, это же мой риск.

— А девчонка?

— Она же дала свое согласие. Она — техник и хорошо заработает на отладке яхты.

— Демоны вас дери, богатейчиков, — выругался военный, добавив уже спокойным голосом, включив протокол. — Вылет разрешен.

Пилтор, услышав заветное слово, от избытка чувств даже опустился на палубу боевой рубки.

— Получилось! Демоны дери этот Лимир, получилось! — отсалютовал он потолку и сделал неслабый глоток из находящегося в руке сосуда, а в следующий момент практически трезвым голосом спросил. — А нам за эту проделку ничего не навесят законики?