Ольга Хожевец - Глиссада

- Да, - согласился я. - Перспектива - это вещь. Даша, я пойду. У меня там мать, небось, извелась - я их так оставил... Резко.

- Легче стало?

- Да. Спасибо. Это... глупостью, в общем-то, всё было. Завёлся вдруг.

- Бывает. Особенно в дни рожденья почему-то. Такой уж праздник.

- У тебя тоже?

Даша улыбнулась.

- А ты думал, ты один такой?

Улыбка у неё была... необычайная. Словно крылья за спиной выросли от этой улыбки. Я расхрабрился и сказал:

- Поехали со мной.

- Куда?

- Ко мне домой. С семьёй моей познакомишься. Я тебя приглашаю на день рождения.

- Вот так сюрприз. Данил, меня там не ждут.

- Все будут рады, правда. У нас только свои - мама, брат и Каминский, он мамин хороший друг и человек интересный. И куча всего вкусного на столе пропадает. Поехали.

- Данил. Обычно за девушкой сначала ухаживают, а потом уже знакомят с мамой.

Озорные искорки так и плясали в её глазах.

Я улыбнулся и кивнул.

- Я рад, что ты согласна.

У бедной Даши, убеждённой, что ей удалось меня смутить, аж рот раскрылся от такой моей наглости; наш дружный смех наверняка был слышен в доме - ну и пусть. Теперь это меня не волновало. Пасмурный майский день расцвёл новыми красками, и я уже искренне не понимал, отчего так хреново чувствовал себя всего каких-нибудь пятнадцать минут назад.

- Даша! - позвали из дома.

- Сейчас! - откликнулась она и добавила для меня:

- Раз так - жди. Надо же мне переодеться.

Я хотел было возразить, что это совсем необязательно, но подумал и промолчал. Выбор одежды - явно не моя епархия. Хотя по-моему, выглядела Даша просто очаровательно. Пронзительно-свежий голубой цвет изумительно ей шёл.

- Даша! - на пороге появился Кирилл, как всегда, чуть раздражённый и чем-то недовольный; в руках он держал Дашин комм, чирикающий наподобие воробья. - Тебе тут трезвонят, обзвонились уже. Я кричу-кричу...

- Ой, спасибо.

- С собой надо носить такие вещи, - буркнул Кирилл, подарил мне подозрительный взгляд и снова скрылся в доме.

- Да? - сказала Даша в трубку. - Да. Вы говорите с диспетчером фирмы "Интеркон"... Да. Да, конечно, - она глянула на меня заинтересованно. - Да, случайно знаю. Рядом со мной в данный момент. Хотите с ним поговорить? Да, пожалуйста.

И протянула мне комм:

- Тебя.

Я уже понял, что происходит. Свой комм я оставил дома. Активным модулем там стоял рабочий, и переадресация пошла сразу на номер диспетчера.

В свою очередь я спросил:

- Да?

Конечно, это был Каминский.

- Данил, выслушай меня, пожалуйста, - говорил он быстро, частил, будто боялся, что я в любой момент дам отбой. - Мать плачет. Она отчего-то вбила себе в голову, что ты ушёл снова, как тогда, и я не могу её переубедить. Заперлась у себя в комнате и плачет. Я прошу тебя, приезжай. Я понимаю, тебе нелегко, но я очень тебя прошу.

Я сказал:

- Еду.

Услышал в ответ "спасибо" прежде, чем сработал отбой. Посмотрел растерянно на Дашу.

- Надо торопиться? - сообразила она.

- Мать плачет, - повторил я слова Каминского.

- Момент.

Надо отдать должное Даше - она не потратила этот момент на переодевание. Выскочила из дома не более минуты спустя, в той же одежде, только обувшись, потрясая с победным видом ключом на красивой витой цепочке, украшенной фирменным брелоком.

- Мы на колёсах! Чур, я за рулём. Домчу вмиг!

Сначала я подумал, что она выцыганила кар у Димки. Оказалось - нет. Димка был в отъезде, а машину - красивую серо-перламутровую "Солею" - не пикнув, дал Кирилл. Вот тебе и брюзга.

Монорельс, конечно, движется намного быстрее колёсного кара. Но прямой линии между Дашиным домом и моим пока не протянули - пришлось бы ехать через центр, а учитывая пеший путь до станции и от станции, да ещё пересадки... Машина дала нам изрядное преимущество по времени. И надо было видеть, как Даша вела! Несколько раз я испытывал искушение подключиться и подстраховать её - но так и не сделал этого. По двум причинам: во-первых, она, похоже, уверенно контролировала ситуацию. А во-вторых, явно получала от езды удовольствие.

- Тебе бы летать, - не удержавшись, сказал я в какой-то момент.

- Ага, - довольно отозвалась Даша. - Я как-то пробовала. У одного знакомого есть флайкар, и он пустил меня за руль. Здорово! Управление почти такое же, только надо ещё высотный режим переключать на пульте. Ух, как я разогналась под конец! Красота! Разбогатею - обязательно себе летающую машинку куплю.

В моем мозгу вдруг возникла картинка: мы с Дашей, оба уже в возрасте, оба работаем в расширившемся и разросшемся с нынешних пор "Интерконе"; у нас на двоих один семейный флайкар с автоматической регулировкой высотного режима, и мы управляем им по очереди. А в ясные ночи я втихаря вывожу машинку из гаража, отключаю всю автоматику и занимаюсь воздушным хулиганством, любуясь звездами...

Напугала меня эта картинка - что было странно, поскольку в ней присутствовала Даша. Напугала и тут же исчезла, оставив неприятный осадок - как ощущение забывшегося к утру нехорошего сна; впрочем, и осадок не продержался долго, испарился, стоило бросить взгляд на счастливую Дашу, небрежно, с видом заправского гонщика придерживающую руль одной рукой. Я потряс головой - и от картинки не осталось ни следа, ни воспоминанья.

- Почему твоя мама так расстроилась? - неожиданно спросила Даша. - Ты ей нахамил?

- Нет. Просто, видишь ли... Когда мне было шестнадцать лет, мы с ней крупно поругались, и я ушёл из дома. А вернулся только этой зимой.

Даша приподняла брови, обернувшись ко мне, и я сказал:

- Так уж вышло. Ты на дорогу смотри.

- Ладно. И что, причина ссоры того стоила?

- Дело было не в ссоре, - проговорил я неохотно. - Совсем не в ссоре.

- Не любишь об этом, да?

- Не люблю.

- Хорошо, я не буду спрашивать. Если захочешь - сам расскажешь, ладно?

- Как-нибудь - обязательно, - пообещал я больше себе, чем ей.

Не так это просто.

Я снова поймал на себе Дашин взгляд - пристальный и изучающий, повторил:

- Смотри на дорогу.

- Не волнуйся. - Она помолчала и вдруг заключила негромко: - Ты просто дикий кот, Данил.

- Почему? - не понял я. - Почему дикий кот?

- Это уже моё личное. - Даша улыбнулась. - Ладно, расскажу. Когда я была ребёнком - не помню, сколько мне тогда сравнялось, может, лет двенадцать или тринадцать - к нам приблудился дикий кот. Произошло это в конце ноября, а зима в том году была холодная необычайно. Кот просто пришёл - уверенно, как к себе домой - и остался, и ничего с этим поделать было нельзя. Тощий, серо-полосатый, весь в шрамах, ухо надорвано и половины хвоста не хватает, но исполненный такого достоинства - просто робеешь перед ним. И привязался он ко мне. Мама испугалась, хотела в санитарную службу звонить - мало ли, вдруг зараза какая... Как я её уболтала-упросила - сама удивляюсь. Сошлись на том, что, если кот позволит себя вымыть - пусть остаётся, а если нет - мама поступит по своему усмотрению. Я, конечно, коту об этом тихонько рассказала... Знаешь, до сих пор уверена, что он меня понял. Чуть ли не кивнул в ответ. И надо было видеть, как он вёл себя в ванной! Железное спокойствие, море терпения - и только на меня глазами: смотри, мол, все ради тебя. Таких выразительных глаз у кошки я больше не встречала - а ведь обычные были, жёлтые. Всю зиму он спал у меня под одеялом, урча, как трактор; ходил за ногами, как привязанный, и встречал, когда я возвращалась из школы. Охранял меня, как пёс - даже братья уже боялись дёргать. И ещё - слушал. Я поверяла ему свои девчоночьи горести, а он слушал, оценивая все с высоты своего опыта. - Даша вздохнула. - А весной он пропал. Ушёл - и всё. Я долго надеялась - вернётся. Переживала страшно. И до сих пор думаю - случилось с ним что-то, иначе бы он пришёл рано или поздно. А потом мама подарила мне котёнка. Тоже серого и полосатого.