Тахера Мафи - Возроди меня

Я будто отсоединяюсь от своего тела и мозга, хотя и заставляю себя дышать.

– А кто ее настоящие родители?

– Не знаю, – качает головой Касл. – Пока не удалось узнать. Кто бы они ни были, их верность режиму поистине безгранична – девочек у них не похищали. Детей для эксперимента они предложили добровольно.

Меня внезапно тошнит.

Касл подается вперед. Взгляд его становится твердым, напряженным:

– Уорнер, я не для того делюсь этой информацией, чтобы сделать тебе больно. Мне это тоже нелегко.

Я поднимаю взгляд.

– Мне нужна твоя помощь, – продолжает Касл, не сводя с меня глаз. – Я хочу знать, что ты делал в те два года. Нужны подробности задания с Эммелиной. Что тебе поручили, почему ее изолировали, как ее использовали?

– Не знаю, – качаю я головой.

– Знаешь, – настаивает Касл. – Должен знать. Подумай, сынок, попытайся вспомнить…

– Я не помню! – почти кричу я.

Касл отстраняется.

– Он мне не говорил, – вырывается у меня. – Это было задание… Приказы не обсуждаются… Я был обязан сотрудничать с Оздоровлением, чтобы доказать мою верность…

Касл сник, явно очень разочарованный.

– Ты был моей последней надеждой, – признается он. – Я-то думал – наконец решу и эту головоломку…

– Я все равно не имею понятия, о чем вы говорите.

– Должна быть причина, почему никто не знает правды об этих сестрах. Эммелину не просто так содержали в обстановке повышенной секретности – отчего-то она крайне важна ни много ни мало для самой структуры Оздоровления, а я до сих пор не знаю, как и почему. У меня нет информации, что она для них делает. – Он смотрит мне прямо в глаза, сверля взглядом насквозь. – Пожалуйста, попытайся вспомнить! Что он заставлял с ней делать? Все, что ты сможешь вспомнить, любая мелочь…

– Нет, – шепчу я, хотя мне хочется закричать, – не хочу вспоминать.

– Уорнер, я понимаю, тебе трудно…

– Мне трудно? – я вскакиваю. Меня трясет от ярости. Стены, стулья, столы вокруг вибрируют. Светильники опасно раскачиваются, лампочки мигают. – Думаете, мне трудно?

Касл молчит.

– Вы пытаетесь сказать, что Джульетта попала в мою жизнь как часть большого эксперимента, одним из авторов которого изначально был моей отец. Вы пытаетесь сказать, что Джульетта не та, кем я ее считаю, что она даже не Джульетта Феррарс. Вы пытаетесь сказать, что у нее не только живы родители, но и что я два года мучил ее сестру! – задыхаясь, я смотрю на Касла. – Я прав?

– Есть и еще кое-что.

Я громко смеюсь. Смех кажется безумным.

– Мисс Феррарс скоро обо всем узнает, – говорит Касл. – Я советую тебе опередить чужие откровения и рассказать ей все немедленно. Ты должен признаться, сделай же это, не откладывая!

– Что? – поражаюсь я. – Почему я?

– Потому что если ты ей не скажешь, найдутся другие охотники…

– Мне все равно, – отрезаю я. – Сами ей и говорите.

– Ты меня не слушаешь. Она обязательно должна услышать это от тебя. Она тебе доверяет и любит. Если она выяснит сама из менее надежного источника, мы ее потеряем.

– Я этого не допущу. Я предотвращу любые покушения, и если мне придется охранять ее лично…

– Нет, сынок, – перебивает Касл, – ты меня неправильно понял. Я не сказал, что мы потеряем ее физически, – он улыбается, но улыбка получается странной. Испуганной. – Мы ее потеряем здесь, – он стучит себя по лбу, – и здесь, – он указывает на грудь, где сердце.

– То есть?

– Перестань жить в отрицании. Джульетта Феррарс не та, кем ты ее считаешь, и шутить с ней не стоит. Она кажется беззащитной, наивной и даже невинной, но нельзя забывать о кулаке гнева, сжатом в ее сердце.

У меня даже губы приоткрываются от удивления.

– А-а, ты читал ее дневник? – уточняет Касл. – Значит, ты знаешь, куда ее заводили мысли, насколько мрачными они бывали?

– Как вы…

– А я это видел, – перебивает Касл. – Я собственными глазами видел, как она вышла из себя. Она чуть не разнесла «Омегу пойнт» еще до бомбардировки, которую устроил твой отец. Она зашлась в припадке ярости из-за простого недоразумения – ее расстроила проверка, которой мы подвергли Кента. Она запуталась, немного испугалась, ничего не желала слушать – и едва не поубивала всех нас.

– Тогда все было иначе, – качаю я головой. – Это произошло давно, она уже изменилась… – Я отвожу взгляд, не в силах справиться с отчаянием при этих едва завуалированных обвинениях. – Сейчас она счастлива…

– Как она может быть счастлива, если не разобралась со своим прошлым? У нее не было ни времени, ни возможностей о нем узнать. А такая ярость не может просто исчезнуть в никуда, – качает головой Касл. – Джульетта непредсказуема из-за взрывного темперамента, и помяни мои слова, сынок: это не последняя вспышка гнева.

– Неправда.

Он уничтожает меня одним своим взглядом:

– Ты же сам в это не веришь!

Я не отвечаю.

– Уорнер…

– В прежнем виде – нет, – перебиваю я. – Если даже гнев и вернется, все будет иначе. Гнев – возможно, но не ярость, прорвавшаяся, давно копившаяся ярость…

Касл улыбается – так неожиданно, что я замолкаю, не закончив фразу.

– Уорнер, – говорит он, – а как ты думаешь, что произойдет, если правда о ее прошлом откроется внезапно? Думаешь, Джульетта примет новость спокойно? Насколько я знаю, а знаю я много, – ходят слухи, что ее время истекло. Эксперимент подошел к концу. Джульетта устранила командующего целым континентом. Система никогда ее не отпустит с такой безграничной, неудержимой силой. Мне известно о планах стереть Сорок пятый сектор с лица земли… – Он колеблется: – А Джульетту либо убьют, либо перевезут в новую лечебницу.

Все вокруг плывет. В мозгу что-то взрывается.

– Откуда вам это известно?

Касл коротко смеется.

– Ты же не думаешь, что «Омега пойнт» была единственной группировкой Сопротивления в Северной Америке? У меня большие связи в подполье. Я тебе в сотый раз повторяю: скоро Джульетта получит информацию о своем прошлом и так или иначе узнает о твоей роли в ее судьбе.

Я невольно отвожу взгляд, но тут же снова смотрю на Касла.

– Вы не понимаете, – треснувшим голосом шепчу я. – Она меня никогда не простит.

Касл качает головой.

– А если она узнает от кого-нибудь другого, что тебе давно известно – ее удочерили? Если она узнает, что ты мучил ее сестру? – Он кивает: – Да, тогда она, вероятно, тебя не простит.

На одну страшную секунду у меня подкашиваются ноги. Приходится сесть – кости будто крошатся внутри меня.

– Но я же не знал, – начинаю я, и мне самому становится противно – оправдываюсь, как щенок. – Я не знал, кто эта девушка, не знал, что у Джульетты есть сестра, не знал…

– Это не имеет значения. В отсутствие контекста, объяснений и извинений простить такое гораздо сложнее. А если ты скажешь ей сам – и не откладывая, у ваших отношений будет шанс… В любом случае, ее нужно предупредить о том, что готовится, и продумать необходимые шаги. Твое молчание грозит обернуться катастрофой.