Евгений Решетов - Скиталец по мирам

— Ты сам виноват, — надменно произнёс он, словно сам никогда не грешил подобными делами.

— Железяка, — насмешливо бросил я, сплюнув в жижу. — Тебе не стоит злить меня.

— Железяка? — закипая, повторил он. Лу не любил это прозвище. Парень гневно процедил: — Я изуродую тебя, как бог черепаху.

— А о матушке моей ничего сказать не хочешь? — провоцировал я его, затрагивая собственные струны души.

— Об этой шлюхе из Содружества? — картинно приподнял он брови.

— Да, — сладко прорычал я, чувствуя, как необоримая волна бешенства поглощает меня.

В следующий миг я бросился на него, а он побежал мне навстречу. Когда мы встретились, то мой кулак влетел в его челюсть — и я едва не взвыл от боли — она оказалась металлической. Лу-Мар же впечатал костяшки пальцев в мои рёбра. Там что-то отчётливо хрустнуло. Он торжествующе взревел, едва не подавившись сорвавшейся с потолка мутной каплей слизи, а потом закашлялся, непроизвольно пытаясь избавиться от мерзкого нечто, попавшего в него. Мне хватило этой короткой заминки, чтобы от всей чёрной души засадить ему коленом между широко расставленных ног. Поступок был мерзейший, но того требовали обстоятельства. Разум почему-то не спешил выключаться, давая волю чистому бешенству, поэтому приходилось сражаться самому.

Лу-Мар протяжно взвизгнул, словно кто-то провёл гвоздём по стеклу. У меня аж барабанные перепонки заболели. И протявкал, упав на колени:

— Не… честно.

— Иногда не стоит быть таким уж поборником чести, — прошипел я и резко опустил на его голову кулак.

Он успел подставить руку. Моя конечность ударилась об неё — и ладонь пронзила стрела боли. Вот теперь я непроизвольно вскрикнул, а противник вцепился крепкими зубами в моё запястье и дёрнул на себя, вырвав клок кожи и мяса.

Вид собственной крови, выброс адреналина и туманящая голову ярость резко перетекли в то самое, над чем я был практически не властен. Меня накрыл приступ подобный бешенству — когда слепая ненависть ко всему живому мгновенно пожирает разум.

Именно благодаря таким приступам, которые начали зарождаться во мне после смерти матери, я и растерял множество друзей. А потом посетил пару раз исправительные учреждения для малолетних, где, помимо всего прочего, проходил курс лечения. Как видите: мне он не помог.

На этом моменте надо сделать паузу и включить вашу собственную фантазию. Попробуйте представить, что было дальше: как протекала драка полукиборга и разъярённого человека, подобного дикому зверю. Мне-то самому больше нечего рассказать об этом коротком эпизоде. Приступ, который я поэтично называл «раж берсерка», погружал моё сознание во тьму и когда выныривал из неё, то совершенно не помнил, что происходило последнюю минуту или максимум две. Так вот на этот раз мне, скорее всего, «посчастливилось» пробыть под воздействием приступа меньше двух минут, так что рекорд не побит.

Итак, дорогие друзья, когда я смог адекватно оценить обстановку, то картина, представшая перед левым глазом — правый с трудом видел из-за внушительной гематомы — была таковой… Я восседал на Лу-Маре и хреначил его полнотелым красным кирпичом. Откуда он появился в моей руке — история умалчивает. Голова парня, находящаяся под жижей, представляла собой смесь мозговых ошмётков, осколков черепа и сгустков крови. Его глаза плавали где-то рядом, а металлическая челюсть лежала на дне. Как вы уже поняли, радостно захлопав в ладоши, — Лу-Мар был мёртв.

Я с трудом скатился с трупа, ощущая нарастающую боль по всему телу, а потом, постанывая и кривя физиономию, приступил к осмотру повреждений. Левая рука оказалась сломана где-то в районе запястья, пару рёбер тоже требовали сращивания, а уж сколько насчитал ссадин, ушибов и гематом — просто тьма. Не человек — а отбивная. Всё же мне удалось выйти победителем из боя, хотя и знатно меня отделал этот мусорный бачок.

Его смерть от моей руки, не вызвала никаких чувств, кроме опустошения. Туда ему и дорога. Вон он как меня отделал. Надеюсь, не придётся снова менять какой-нибудь орган, а то осталось всего две заявки. Пару лет назад мне в драке проткнули заточкой лёгкое. Медики еле успели спасти. Кстати, Сэм, однажды, тоже менял орган. Это была загубленная анаболиками печень. Его это не остановило и он, как вы уже знаете, продолжил упорно накачивать свой организм разнообразными препаратами, которые превращали его тело в перекачанное пособие по анатомии.

После этих случаев у нас осталось ещё по две заявки на бесплатные искусственные органы, которые государство предоставляло негражданам. Граждане же имели неограниченное количество заявок. А вот мы всего лишь после третьей трансплантации обязаны были платить нехилые деньги за замену повреждённой или поражённой болезнью детали организма. Справедливостью тут и не пахло.

В таком состоянии, как сейчас, я не мог точно определить, какие именно внутренние повреждения получил организм — для этого срочно нужен был доктор.

Кряхтя, как дед, воздел себя на задние конечности и поплёлся в глубь канализации. Меня шатало, словно на палубе древнего корабля, попавшего в шторм. Чудом уцелевший коммуникатор едва не выпадал из трясущейся руки. Луч искусственного света облизывал стены так, словно стробоскоп на сельской дискотеке. Я двигался, ощущая во рту стойкий вкус крови. Хорошо хоть язык не прикусил. Он вроде вполне неплохо ворочался. Облизал разбитые губы. Точно, нормально функционирует.

Куда там дальше? Впереди развилка какая-то. Покосился одним глазом на схему канализации, после чего потопал налево. В этот момент фонарик выхватил из темноты какого-то старика с длинными седыми патлами.

— Во! — изумился он, зажмурив глаза из-за бьющего в физиономию луча света.

— Во, — не менее удивлённо выдохнул я, рефлекторно ударив деда здоровой рукой.

Он упал как подрубленный. Я взял его за худенькие плечи и прислонил к стене, так чтобы дед не захлебнулся, если он ещё жив. Тревожно наклонился над ним. Не убил? Нет, дышит, усами шевелит. Просто в глубоком нокауте. Что он тут вообще делал? Пытался что-то отыскать, а потом сдать, продать… съесть? Ну, судя по одежде, — бомж. Возможно, я где-то и прав.

Мне стало жаль старика. У него явно жизнь и так не сахар, а тут ещё я. Надо как-то возместить ущерб. Я нырнул окровавленной рукой в карман и случайно нащупал злополучный чип, а потом уже вполне осознанно нашёл небольшую золотую пластинку с ноготь размером. Хватит старику за побои. Я стёр с неё кровь и отпечатки пальцев, а потом вложил в руку старика — узкую и морщинистую, будто птичья лапка.

— Извини, дед, — искренне попросил я прощения, после чего двинулся дальше, сверяясь с коммуникатором.

Каждый следующий шаг давался всё труднее. Кровь струилась из множества порезов, стекая по коже и смешиваясь с гадской жижей. Грязная одежда липла к телу. Силы утекали, как вода сквозь пальцы. Зрение стало подводить меня — луч фонарика превращался в свет в конце тоннеля. Я тряс головой, пытаясь хоть немного взбодриться. Это помогало, но не сильно. Ноги двигались только благодаря чудовищным усилиям воли. Благо, что крысы подгоняли меня своим заинтересованным писком. Они словно обсуждали: на сколько дней им хватит моей окровавленной тушки. Меня подобное поведение серых тварей, изрядно напрягло, а затем пробудило толику ярости. Мне хватило её, чтобы ненадолго всколыхнуть болото затухающего сознания и посмотреть схему канализации. Если нигде не ошибся, то люк метрах в двух впереди. Посветил на потолок. Да, вон он. Волна тёплой радости обдала моё нутро и вдохнула ещё порцию сил.