Александр Шишковчук - Схрон. Дневник выживальщика. Книга 2

С меня будто спало оцепенение. Мощно громыхнул револьвер. В короткой вспышке мелькнула чудовищная физиономия, но совсем не там, где я ожидал. Бах! Бах! Где же она? Бяяяяять! Руку пронзила невыносимая боль. Револьвер выпал. Острые зубы вонзились в мои прокачанные мускулы. С неожиданной силой нечисть опрокинула меня, царапая и разрывая мой куртофан. Я потянулся в темноту, стараясь нащупать среди скользких камней выпавшую пушку. Второй рукой отбиваюсь от зубов и когтей. Не отыскав револьвер, схватил камень и от души засандалил в кусачую башку. Не знаю, попал или нет, но натиск усилился. Хриплый визг, горячая кровь на лице из моих ран, агония и холодные огоньки нечеловеческих зрачков во тьме. Это последнее, что увидел…

Я проснулся с криком, барахтаясь в оленьих шкурах. Наконец, удалось выпутаться. Капец, приснится же хрень! Огляделся. Вован с ножом в руке ухмылкой глядит на меня.

— Все заебок, братка. Мне тож какая только дрянь не снилась после Чечни, сука. — Он вернулся к прерванному занятию — сбриванию многодневной щетины.

— Да теща эта гребаная явилась ко мне! — проворчал я.

— Не сцы, нах, все тихо, как перед артобстрелом. В дежурство Вована даж мышь не пукнет!

Проморгавшись, посмотрел время. Эх, уже восемь утра, а такое чувство, будто и не спал. Выбравшись из-под шкур, направился к ведру, которое постоянно наполнялось каплями с потолка. Поплескал в лицо, попил. Сушняк просто зверский. В этот момент снаружи послышались голоса. Сейчас что-то будет. Нарисовалась семейка Валеры. Очкарик, конечно, очкует заходить, увидав снегоход Вована. Понимающе переглянувшись с десантником, пошли наружу.

Следующий час прошел в бестолковой нервотрепке. Орал на меня Валера, орала на камрада жена, чудовищно матерился Вован, галдели дети, веселясь от новых словечек из его лексикона. Я устал объяснять, что старая пескоструйщица сама куда-то свинтила, а не мы с Вованом от нее избавились. Уже думал, этот бред никогда не закончится, когда услышал за спиной знакомое покашливание.

— А шо это вы тута шумите, горемыки, зверя лесного пугаете?

— Егорыч! — воскликнул я. — Рад, что ты жив-здоров!

— И тебе не хворать, Санек. А шо деду сделаицца в родном лесу?

— Здравия ветеранам! — громыхнул Вован.

— О, и ты здеся, живодер, — усмехнулся в бороду лесник.

— Да я ж за Родину!

— Знаю. Шуткует дед, хех. Слыхал, потерялси у вас кто, али шо?

— У Валеры теща в пещере… ну, заблудилась… — сказал я.

Тот зло глянул на меня из-под очков и опустил голову. Не верит, гад, что теща ожила и отправилась исследовать подземный мир.

— А я тебе говорила, не оставлять мамулю с этими бандитами! — в десятый раз повторила Люся.

— Ну, коли потерялась, надобно отыскать, — старче поправил мосинку на плече. — Сколько ей годков, симпатишная хоть?

— Как раз в твоем вкусе, Егорыч, — сказал я. Блин, опять этот старый ловелас за свое.

— Дед в молодости лазал в пещеру энту, так што отыщем, куда она денецца-то!

— Слышали? — уперла руки в бока супруга Валеры. — Чего стоим? Все идем искать мамулю!

— Да ну нахой! — махнул ручищей Вован. — И так всю ночь, блять, шныряли по пещере!

— У нас дела. Надо копать торф, — отмазался и я.

Облегченно закурил, угостив и десантника, когда поисковый отряд скрылся в глубинах земли. Мы задымили, наслаждаясь тишиной и красотой зимнего просыпающегося леса.

— Чо, бля, где этот ваш торф, епта? — Вован втоптал снег окурок.

— Да километра полтора отсюда.

Он завел снегоход и сказал:

— Цыпляй это корыто, блять! Ща натаскаем кубов двадцать!

Вначале я сомневался в оптимизме Вовы. Какие двадцать кубов? Да, с техникой быстрее доставлять груз, но ведь надо еще и накопать. Но тревожился я напрасно. Едва приехали на место, и в руках десантуры оказалась лопата, клубни жирного торфа полетели во все стороны. Старался угнаться за его темпом, но через пару часов моя кучка рядом с выработкой ВДВ-шника, смотрелась как типичная карельская сопка на фоне Джомолунгмы. Начали грузить корыто.

— Вован, — я задал мучающий меня вопрос, утирая пот со лба. — А откуда у тебя этот снегоход?

— Трофей, хуль! — ухмыльнулся он, орудуя лопатой, как бульдозер. — На рыбалку, значит, отправился намедни. На озеро. Пришел, епт. Ну чо, лед, ска, толстый — надо взрывать. Я, кароч, все приготовил. Взрываю. А шумно, хуля. Думаю, ебать мой хуй, если ща кто на выстрелы прибежит, я на этом льду, как дух в снайперском прицеле. А рыбы-то охота отведать! Продолжаю свое дело, ептать. И тут, как накаркал, блять! Нарисовываецца этот самый, значит, снегоход. Ко мне хуячит. Подъехал, блять, на нем двое. С карамультуками. Грят, типа это наше озеро, а ты пошел нахуй! Ну, ты ж знаешь, братка, я такое обращение не терплю, хы-хы!

— Грохнул козлов?

— Да не, епта, ток отпиздохал малехо. Поучил вежливости. А чтоб урок запомнился, драндулет себе забрал. Ну и стволы, канеш.

— А откуда они, не сказали? — заинтересовался я.

— Сами бы эти падлы хуй чо сказали, да Вован умеет спрашивать. Кароч, километрах в пятнадцати есть деревуха, там какой-то лесхоз полузаброшеный был. Их там рыл двести обитает, плюс бабы, дети, кошки, собаки, хуль.

— Зря ты их отпустил. Придут мстить.

— Снова, значит, пиздов выхватят! ВДВ — сила!

Я только головой покачал. Ох, уж этот Вован. Надо как то контролировать его бешенство, пока всю округу против нас не настроил. Хотя, мне бы тоже не понравилось, если б в меня тыкали автоматами. Скорей всего, также бы поступил. А наглецов отправил под лед. Рыбкам тоже кушать надо.

За несколько заездов перевезли весь торф. Охренеть, да тут пара самосвалов! А кому таскать? Правильно — Саньку и Вовану. Ушлый Валера прохлаждается в пещере, нашел себе, блин, занятие. А может, этот ФСБ-шник специально все подстроил? Может, вся семейка ведет какую-то игру? Но зачем? Цель только одна. Мои стальные кулаки сжались. Припасы. Пока мы тут ишачим, как дурачки, они опустошают мою кладовую? И Егорыч, выходит, с ними заодно? Да нет, бред какой-то. Паранойя, угомонись уже! Тяжело вздохнув, я принялся набивать мешок.

— Погодь, епта, — остановил десантник, — айда, перекусим, нах! Война войной, а обед по расписанию!

А вот это хорошая идея! Бросил мешок и лопату. Вован откинул полог и нырнул внутрь. Я следом, предвкушая оленину, прожаренную на углях. Но то, что увидел, когда вошли в логово, меня просто шокировало.

Пацан замер с черепом фашиста в руке. Его сестра, не замечая нас, продолжает свое занятие — сует в костер оторванную руку скелета. На стене к рисункам Вована добавились детские каракули. Я понял, что сейчас начнется буря. Кому понравится, когда орущие и визжащие спиногрызы разносят твое жилище?